Преступление - Ирвин Уэлш

Леннокса бросает в пот, простыня сыреет. Сердце стучит мерно и громко, так боксеры по своим грушам колотят. Он пытается наполнить пересохшие легкие стерильным прокондиционированным воздухом, но горло сжимает спазм. Против Леннокса восстает собственное тело. Слышится храп Труди — громкий, отрывистый рык, такой больше под стать пьяному чернорабочему. Под веками густо клубятся демоны, тянут измотанную душу в свои владения. Леннокс противится, но его изнуренный мозг капитулирует.

Они просыпаются далеко за полдень. Оба ужасно голодны.

У Леннокса ощущение, будто его мозг пульсирует в черепе, треплет края о шероховатую, твердую кость.

Они готовятся выйти на жару. Леннокс натягивает футболку с принтом альбома «Рамонес», «Конец века». Она лучше, чем футболка с символикой «Хартс» — та слишком плотная. В такую жару лучше всего хлопок. Есть, правда, еще белая футболка с коричневой надписью «Believe». Но Леннокс ничего никому не хочет объяснять, не хочет за границей говорить с земляками и врать о роде своих занятий, как всем полицейским приходится делать. Он надевает легкие полотняные брюки, достаточно строгие, на случай, если им с Труди захочется перекусить в приличном заведении, и бейсболку с символикой «Ред Сокс». На Труди короткая белая плиссированная юбка. Ноги у нее длинные, загорелые. Облегающая розовая майка. Руки тоже загорелые. Волосы собраны в хвостик. Темные очки. Ленноксова рука оказывается у Труди на талии. Оба молчат. В первый раз Леннокс не отреагировал эрекцией на эту юбку. Снова подступает ужас, теперь его хватка крепче.

Они голодны, но не могут решить, что будут есть. Принять решение мешают похмелье и перемена климата; в таких случаях нельзя полагаться ни на себя, ни на уверенность спутника. Неправильный выбор вызовет взаимные обвинения: тягостное молчание перейдет в скандал. Оба это знают. Но поесть надо. От вчерашней текилы и в мозгах, и в животах свистопляска.

Они проходят мексиканский ресторан «Сеньор Лягушка». Леннокс вспоминает, кое-кто из его сослуживцев обедал в «Сеньоре Лягушке» во время канкунского симпозиума полицейских. Потом в участке долго байки ходили. Леннокс тогда тоже хотел поехать, да они с Труди как раз начали встречаться после долгого перерыва, все между ними было зыбко. Между ними всегда все было зыбко. Вдобавок поехал Гиллман, и данное «против» перевесило все остальные. Леннокс обращает внимание Труди на мексиканский ресторан. Однако Труди сейчас хочет усесться хоть где-нибудь, все равно где, лишь бы в холодке. Хорошенькая, но с виду неприступная молодая мексиканка проводит их к деревянному столику и снабжает ламинированным меню. Народу порядочно, ужинают компаниями и парами. В баре пьет группа белых парней в красно-белых полосатых футболках. Труди берет бесплатную местную газету и бормочет что-то о шоу в театре Джеки Глисона.

— Миннесотский Жирдяй, — говорит Леннокс, вспомнив Глисона в «Короле бильярда».

Столы огромные. Не меньше, чем в участке, в комнатах для допросов. Расстояние между Ленноксом и Труди близко к идеальному. Ленноксу нужно выпить. У него позыв допрашивать Труди. Вместо этого он в очередной раз допрашивает себя.

«Подъем. Завтрак. Улица. Поворот. Похищение. Пленка. Видеокассета».

Теперь ему отчаянно хочется выпить. Ему необходимо выпить. Официантка явно занята.

— Я бы пива взял, — говорит Леннокс, указывая на бар. — У меня в горле пересохло. Ты не хочешь?

— Рэй Леннокс, пиво — последнее, чего я хочу. У тебя вообще-то период реабилитации! Мы вообще-то свадьбу планируем! А если официантка подойдет?

— Закажи мне «Маргариту».

Труди смотрит презрительно, фыркает, лезет в свою белую сумочку. Достает журнал «Идеальная невеста» и записную книжку.

Леннокс чуть не бежит к бару и заказывает пинту «Стелла Артуа». Надо же, оно здесь бочковое, вот не ожидал. Белый фон, красная картинка: как будто старого друга встретил. Сначала чуть отхлебнуть, только чтобы ощутить во рту суховатую горечь алкоголя. Второй глоток вмещает сразу пол пинты. Парень в красно-белой футболке ловит взгляд Леннокса. У компании английский акцент. Они явно откуда-то с юго-запада. Уже захмелели. Футболки цветов Эксетерского футбольного клуба. Счет между «Хартс» и «Килмарноком» парням неизвестен. Леннокс перебрасывается с ними парой фраз, парни из Эксетера выражают симпатию к «Хартс», его любимой команде. Леннокс с удивлением узнает, что Эксетер покинул Лигу, клуб перешел в национальную футбольную конференцию. Чокнутый владелец. Финансовый кризис. И не такое бывает.

Леннокс пробирается обратно к своему столику. Там уже кукурузные чипсы и сальса. К его изумлению, появляются и две запотевшие «Маргариты».

— Мы же как-никак на отдыхе, — говорит Труди, улыбка у нее покаянная, верный признак, что через минуту-другую Труди забудет о правилах. Приносят заказ: фахиту с морепродуктами для нее и буррито с говядиной для него.

Леннокс наблюдает, как Труди аккуратничает с фахитой. Сыр и жареные бобы забраковываются, отодвигаются на край тарелки. Остальное заворачивается в низкокалорийную лепешку. Труди откусывает по чуть-чуть, рассчитывает насытиться прежде, чем доест. Леннокс, наоборот, заглатывает крупные куски, даже мясо почти не жует. Чили попадает ему на слизистую, горло жжет с такой силой, что Леннокс едва не теряет сознание.

В баре девонская компания явно набрала критическую алкогольную массу. Парни начинают скандировать «ЭК-СЕ-ТЕР!!! ЭК-СЕ-ТЕРП!»

До прихода взмокшего от волнения управляющего официантка и бармен разбавляют недовольство остальных посетителей снисходительными улыбками. Управляющий вступает в переговоры. Эксетерская компания быстро допивает и отправляется продолжать. Один парень на прощание машет Ленноксу, Леннокс отвечает тем же.

— Славные ребята, — поясняет он. —- Из Эксетера.

— Держу пари, ты хочешь быть с ними, — мрачнеет Труди вслед шумным девонцам. Она угадала. — Сейчас футболисты дойдут до кондиции и начнут ошалевать.

— Глупости, — говорит Леннокс, здоровой рукой сжимая ручку Труди.

Они сворачивают на Оушен-драйв. У Леннокса ощущение, будто он не мяса, а кирпичей наглотался. Труди хочет на пляж, Леннокс против.

— Давай завтра целый день у моря проведем, — предлагает он у входа в данс-бар, эксплуатирующий тему джунглей. Девушки в леопардовых бюстгальтерах и таких же шортах танцуют на тротуаре, пытаются заканить новых посетителей. Ленноксу ободрение не нужно. Ему нужен алкоголь.

Леннокс входит в бар, Труди нехотя следует за ним. Они садятся за столик, Леннокс заказывает два «Морских бриза».

— Рэй, я не хочу все время пить. Я...

— Знаешь, я не для того сюда прилетел, чтоб культурные мероприятия посещать.

— Конечно, единственное, что тебе хочется посещать — это бары. Ну и сидел бы в Эдинбурге!

В Ленноксовой опухшей голове зреет замечание, что человечьи тела и души жаждут яду, молят о чувстве собственной всесильности и временном забытьи; алкоголь дает возможность сбросить оковы приличий и уж точно является необходимым условием для прихода вдохновения и любви.

— Я по крайней мере пытаюсь развлечься.

— Вот, значит, как это называется.

Внезапно, по ее взгляду и тону, Леннокс понимает всю глубину своего одиночества. Он хочет сказать: «Я умираю, пожалуйста, спаси меня», а получается:

— Что хочу, то и делаю, тем более в отпуске. А если ты против, иди на фиг.

Вот так. Да еще плечами пожал.

Глаза у Труди округляются, в них ужас. Она морщится от злости, и Леннокс готов из воздуха втянуть свои слова обратно.

— Ах так! Сам иди на фиг, алкаш!

Труди вскакивает, хватает сумочку и убегает.

Леннокса будто к стулу приклеили, руки и ноги тяжелые, он может только смотреть вслед рассерженной Труди. Взгляд его падает на стол. Труди забыла «Идеальную невесту» и записную книжку. Легкий ветерок неспешно, по одной, переворачивает страницы, будто душа Труди осталась за столом. «Она при деле», — думает Леннокс. В висок его бьется одно-единственное слабенькое утешение: «По крайней мере я не сказал, что она у себя в «Скоттиш Пауэр» ерундой занимается. Она этого терпеть не может».

Является с коктейлями смущенная официантка — она наблюдала всю сцену. Ставит бокалы и поспешно уходит. Леннокс залпом приканчивает коктейль Труди. Маленькими глотками потягивает свой. В бокале густая, зловещая зелень, Леннокс почти жалеет, что притронулся к ней. Двое за соседним столиком коротко взглядывают на Леннокса, отворачиваются. «С таким уродом, как я, никому неохота связываться», — глумится над собой Леннокс. Подзывает официантку, расплачивается. Плечи его мелко трясутся от нервного смеха, но, поднявшись из-за стола, он чувствует, что слезы — постыдные, крупные, соленые слезы — бегут по лицу, вытекают из-под солнечных очков, моментально сохнут на щеках, саднят.