Одержим тобой (СИ) - Чепурнова Тата

— Почему? Ревнивый муж не одобрит? — выдал дурацкое предположение, а не устояв, всё же схватил Лику, пока ещё всего лишь за плечи. Просто последние клеммы бы перегорели, положи я руки на точеную талию, скрытую под плотной вязкой свитера. — Или тот, что у клуба Парадиз не просто сторонний наблюдатель?

Отчего так крыло, самому непонятно? Выедало изнутри от озлобленности, будто по венам пустили кислоту. Ревность?

Да никогда я не был замечен с таким диагнозом. Всегда преобладало чувство собственности. Либо мое, либо оно мне не нужно. А сейчас и не моё вовсе, но черт, оно мне нужно.

Лика, подобно занозе, которую если не вытащить пойдёт заражение. Кажется, я был заражён уже на большую часть.

— Лялька, — запрокинув голову, чтобы вернуть себе возможность смотреть прямо мне в глаза, Лика замерла. То ли подыскивая разумные объяснения, то ли ища очередную отговорку и причину соскочить с моего предложения. Чистые васильковые глаза лучились внутренним светом, притягательным, словно для меня зажгли маяк. И курс теперь можно держать лишь в этом направлении. — Не хочу при ней.

Коротко ответила и потупила взгляд, словно пряча не ускользнувший от меня разлад между сёстрами. Не удивительно, Лика попалась по причине наивности и некой глупости младшей сестры. А будучи слишком ответственной с огромным синдромом белого рыцаря, взяла весь огонь на себя, спасая неразумное дитя.

Я же осмысливал услышанное, но приходил к мнению, что это не могло быть правдой. Вначале нашего устного договора Лика отчаянно боролась за встречи без сексуального подтекста, наивно, конечно, было на это рассчитывать, но я тогда подыграл, чтобы не сорвалась с крючка.

С чего вдруг соглашаться со мной ехать, заведомо зная, чем закончится такая поездка. Неужели сдалась? Устала плыть против течения?

— Ко мне не побоишься? — спросил губами, а ответ услышал руками, вернее почувствовал.

Ликина дрожь передалась моим ладоням, стало предельно понятно — за внешним спокойствием прячется страх, сомнения по поводу поездки и недоверчивость ко мне.

— А у меня есть выбор? — с отчаянием в голосе отозвалась она и попыталась отстраниться, убрать от себя мои руки, чтобы надышаться перед тем, как шагнуть в пропасть.

— Выбор есть…

— Всегда, — закончила за меня, рвано выдохнув. — Знаю. Что-то подобное слышала совсем недавно.

Ее глаза влажно заблестели, будто она вот-вот расплачется. Искренне, горько и вовсе не с целью меня разжалобить, отпустив пташку на свободу. Под тенью ресниц пряталось весьма едкое уныние, а в едва заметной морщинке между бровей крылась усталость от забот.

Я инстинктивно потянулся к лицу, взял двумя пальцами за подбородок. Провел подушечкой большого пальца по контуру нижней губы, вызвав ответную реакцию от простого прикосновения.

Лика облизнула губы, а меня вновь прошибло до самых пяток.

— У тебя проблемы?! — скорее констатировал факт, а не спрашивал. — Зачем же тогда строишь из себя железную леди? — теперь бил вопросом прямо в лоб, ожидая чего угодно, но только не этого.

Дрожащими ладонями Лика нырнула мне под куртку, а леденящий холод пальчиков, которые она стиснула, передался даже сквозь тёплый свитер. Уткнувшись мне в грудь, безутешно разревелась, вдруг сорвав стопы и дав волю эмоциям.

Я притянул её ближе, успокаивающе обнял, почувствовав, как Лика обмякла, но меня не оттолкнула. А наоборот, отпустила гордость, щедро поделилась своими страданиями и одурманивающим запахом.

Мы нагло стояли посреди тротуара, мешая прохожим, загораживая проход к кафетерию. Лика громко всхлипывая, продолжала неистово цепляться, чуть ли не стягивая с меня свитер.

Впервые мне были небезразличны женские слезы, а плаксу хотелось обнимать всё крепче, целовать всё жарче, лишь бы высушить соленую влагу на впалых от усталости щеках.

Но за обеспокоенностью и чувством сострадания, от меня не ускользало удовольствие от прикосновений Лики.

Она трогала так, что каждое движение, как игра на нервах. Когда хочешь большего, чем ладошки под курткой или объятия сквозь толщину вязаных вещей. Когда хочешь не прилюдно обниматься на улице, а вжиматься в друг друга наедине, на большой кровати, без одежды и комплексов, без стеснения, но со страстью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хочешь, но не можешь….

Не можешь так поступить с ней. Ведь она вывернула душу наизнанку в поисках тепла и утешения. А после такой тактильной помощи, затащить её на себя, было бы неправильно.

— Ну что? — резко отстранилась, принимаясь вытирать слезы. — Поехали к тебе?

— Ну нет. Такую красивую я к себе в постель не положу. Нос опух, глаза покраснели. Царевна-несмеяна не моя эротическая фантазия, — Лику до сих пор потряхивало, то ли от сквозняка на котором мы стояли посреди оживленной улицы, то ли от стресса. Я поспешно снял с себя шапку, нахлобучил на голову Лике, скрыв под ней даже припухшие веки. Стянул куртку, а накидывая на девичьи плечи, почти вскользь коснулся искусанных в порыве истерики губ.

— Линч не отменяется, даже не надейся. А если тебе нужна помощь, я дам тебе номер штатного психолога клиники. Зачётная девка, нетрадиционным способом вытягивала меня из депрессии, — уголки губ сами собой растянулись в похотливой ухмылке при одном лишь воспоминании, как проходили наши сеансы терапии. Нужно было срочно отвезти Лику домой, пока я не передумал играть в благородного. Когда-нибудь я всё равно наверстаю упущенное сейчас.

19. Лика

Я лихорадочно думала об Арчи, держа в руках его шапку, забытую им или оставленную нарочно. Трогала петли эластичной вязки, прощупывая тугую резинку, вспоминая, как та слегка сдавливала мой лоб.

Воспоминания резко, мимо моей воли свернули к рукам. К широким ладоням, что бережно накидывали мне на плечи куртку, одевали меня, укрывали от холода, отдавая вместе с вещами частичку себя.

Тогда этот жест мне показался настолько чистым и правильным, что я была готова дать Арчи шанс реабилитироваться. Но всё скатывалось к абсурду, видимо, он был неисправим.

Пряный запах с древесными нотками щекотал ноздри, подогревая память, не давая забыть владельца. Пропитав дразнящим ароматом кожу пальцев, мужской парфюм въедливо перебивал мой собственный запах.

Теперь даже спрятав шапку подальше до самого вечера, я не избавлюсь от ощущения мистического присутствия Арчи рядом.

Со мной творились странные вещи. Мне не нравилась хамоватость парня. Его слишком злой язык, которым он жалил, когда ему хотелось и ласкал, когда ему не терпелось.

Но чего уж скрывать?! Именно эта составляющая больше всего меня пленила. Дерзость, помноженная на харизму, которая сквозила в каждом жесте, кивке и улыбке, делали Арчи притягательным.

Никчемную возню моих мыслей прервал бесцеремонный визит сестры. Дверь распахнулась с такой силой, будто её открыли с ноги, а непрошенная гостья без разрешения прошествовала вглубь комнаты. Я успела лишь нервно спрятать руки за спину, убирая с глаз долой добытый трофей.

— Что сегодня по расписанию? — вместо приветствия Ляля задала вопрос в лоб, уставившись любопытствующим взглядом. В суженых зрачках плясали черти, продолжая подсказывать ей язвительные словесные выпады, на которые у меня не было сил. — Тихий секс с Айболитом? — она беззвучно, почти пантомимой изобразила получение удовольствия. — Для галочки с Сашей? Или бесстыжий с очкастым засранцем?

— Можешь забирать их всех себе. Мне не жалко, — до хруста в костяшках стиснула в пальцах шапку, желая, чтобы моё наваждение пропало вместе с Арчи.

— Какая ты щедрая, — цокнула языком Лялька, странно покосившись в сторону, стараясь заглянуть мне за спину, словно догадываясь о спрятанном секрете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ляль, не суй свой нос в чужие дела, — встала к ней так, чтобы любопытство окончательно не вызвало у неё косоглазие. — Ты последняя перед кем я буду оправдываться или обсуждать свою сексуальную жизнь.

— А как же мамины наставления, что мы два самых близких человека друг другу? Так что сестрёнка не будь ханжой, расскажи из-за чего ты кинула Сашку? Пресный секс?