Штормовой предел - Шигин Владимир Виленович

После второй кампании Миклуха обратился к командиру корабля с просьбой о переводе в Гидрографический департамент. В голове его все еще множились планы будущих плаваний и открытий со старшим братом, ну а настоящий мореплаватель и первооткрыватель должен уметь наносить на карту новые острова и берега. Для этого служба в гидрографии подходила как нельзя лучше. Командир "Севастополя" отнесся к просьбе мичмана с пониманием.

— Я постараюсь вам, Владимир Николаевич, помочь в ваших стремлениях и сегодня же переговорю с Григорием Николаевичем на сей счет! — сказал он ему на прощание.

Через несколько дней дальнейшая судьба Миклухи была решена, и его откомандировали в Гидрографический департамент.

Сборов у молодого мичмана на пять минут — кинуть в чемодан одежду, бинокль да несколько книг. С офицерами фрегата Миклуха попрощался еще загодя вечером. Тогда же нанес прощальные визиты командиру корабля и начальнику штаба эскадры. Вот дежурная шлюпка отвалила от борта "Севастополя". В последний раз Миклуха глядел на свой первый корабль, на котором прошло его офицерское становление.

— Прощай, "Севастополь"! — прошептал он перехватившим от волнения голосом. — Долгих лет тебе плавания!

Увы, старый броненосный фрегат уже доживал свой корабельный век. Уже летом 1877 года "Севастополь" будет окончательно разоружен, а в 1886 году его исключат из списков флота и продадут на слом.

* * *

Переходя на службу в гидрографическую экспедицию, Миклуха, разумеется, тешил себя надеждой на участие в дальнем вояже. Основания для этого были — как раз в то время началось активное освоение берегов Дальнего Востока, и практически каждый год туда отправлялись все новые и новые гидрографические партии. Но Миклуху на Дальний Восток не послали. О причинах отказа мы не знаем, скорее всего, из-за его малого практического опыта. Поэтому вместо приключений на диких дальневосточных берегах Миклуха в течение лета 1876 года на пароходе "Ладога", под командой капитана 2-го ранга Анжу, участвовал в обследовании Ладожского и Онежского озер. Впрочем, любой опыт — это тоже опыт.

Ну а зимой он со своими училищными приятелями Серебренниковым и Юнгом снова баловались революцией. Надо признать, что к этому времени Миклуха да и два его товарища от мальчишеского революционного максимализма уже отошли и их куда больше интересовали вопросы флотский службы и будущей карьеры. Во-первых, вчерашние мальчишки повзрослели и идеи всеобщего равенства и насильственной социальной революции уже перестали их прельщать. Кроме того, столкнувшись с несколькими профессиональными революционерами, они увидели, что в революционной среде так же делают карьеру и делят власть, не заморачиваясь особенно революционными идеалами.

Впрочем, уступив просьбе друга, Коли Суханова, Миклуха несколько раз перевозил для него в большом чемодане нелегальную литературу. Делал это не из любви к будущей революции, а в память былой дружбы, да еще чтобы пощекотать нервы. Азарт и любовь к приключениям были у Миклух написаны на роду. Кроме этого, рисковал он не так уж и сильно, так как жандармы морских офицеров никогда не осматривали. Кроме Миклухи помогли Суханову в тайных книжных перевозках несколько раз и Юнг с Серебренниковым, переправляя адресатам чемоданы, доверху набитые запрещенными журналами "Вперед", брошюрами "Емельян Пугачев", "Анархия по Прудону" и другими.

При этом Николай Суханов, наоборот, настолько увлекся революционными делами, что откровенно манкировал своими служебными обязанностями, из-за чего имел серьезные неприятности. Но это его не остановило. Встречаясь с друзьями, он говорил откровенно:

— В самое ближайшее время думаю расстаться с погонами и полностью отдать себя делу будущей русской революции!

— А не слишком ли сильно загребаешь? — по-простому пытался образумить его Миклуха. — Что ты можешь сделать один?

— Ты ошибаешься, Рыжий! — сразу понизил голос Суханов. — Я вовсе не один. Нас очень много. Есть и студенты, есть и курсистки, и даже весьма уважаемые люди. Приходи к нам в кружок, тебе понравится.

Миклуха только головой качал, сидеть и слушать бесконечные рассуждения студентов-народников ему было неинтересно. Он попытался было рассказать Суханову, как интересно служить в гидрографии, заниматься топографической съемкой побережья. Но тот только отмахнулся.

А потом Суханов получил назначение в Сибирскую флотилию, и пути однокашников разошлись. Как оказалось, уже навсегда…

Если Владимир Миклуха окончательно расстался со своими революционными иллюзиями, то его младший браг Михаил, наоборот, в это же время ими увлекся. Будучи студентом Горного института, он примкнул к народовольцам и даже просился в отряд метальщиков бомб, чтобы убить императора Александра П, но знаменитая народоволка Софья Перовская, к счастью, отклонила его кандидатуру, найдя, что у младшего Миклухи слишком мягкий характер. На этом, собственно, революционная деятельность Михаила и закончилась, как и старший Владимир он довольно быстро переболел революцией. Любовь к геологии победила.

В том самом году Николай Николаевич Миклухо-Маклай, путешествовавший по Малакке, писал в дневнике, что мечтает продолжить свои походы по Океании вместе с братом Владимиром. Он бы осуществлял общее руководство экспедициями, а Владимир командовал ее морской частью. Но этой мечте так и не суждено было сбыться…

Между тем судьба Миклухи совершила новый поворот. Совершенно неожиданно его отчислили из состава гидрографической экспедиции в 3-й Балтийский флотский экипаж.

— За что, про что? — спрашивал Миклуха своих гидрографических начальников.

Интеллигентные гидрографы только пожимали плечами:

— Сами удивляемся. Но чистят не только наши конюшни, похоже, в 3-м экипаже для чего-то собирают всех возможных офицеров.

Прибыв в Кронштадт, Миклуха убедился, что старые гидрографы говорили правду. 3-й флотский экипаж был буквально забит офицерами разных чинов и званий, которые бесцельно слонялись по двору и дремали в канцелярии. Зачем и для чего их собрали, толком сказать не мог никто.

Все прояснилось 20 ноября 1876 года, когда откомандированных в 3-й Балтийский флотский экипаж построили во дворе и зачитали приказ о переводе на Черноморский флот. Что касается мичмана Миклухи, он был определен во 2-й флотский экипаж Черноморского флота. Для чего столь массово переводили офицеров на Черное море, догадаться было нетрудно — в воздухе пахло большой войной с Турцией.

Глава четвертая

НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

После неудачной Крымской войны 1853–1856 годов, по Парижскому договору, России было запрещено иметь на Черном море военный флот. Поэтому в течение последующих пятнадцати лет Россия усиленно создавала на Балтийском море броненосный флот — третий по силе в Европе. На Черном море же имела лишь несколько небольших корветов. После отмены парижских ограничений в 1871 году, разумеется, началось возрождение Черноморского флота, но, как всегда, все уперлось в недостаток средств. Поэтому на первом этапе строительства руководители Морского министерства вынуждены были отказаться от строительства полноценных мореходных броненосцев, способных вести активные наступательные действия. С одобрения правительства было принято решение строить лишь броненосцы береговой обороны для прикрытия совместно с береговой артиллерией и минными заграждениями побережья в случае нападения неприятельского флота. При этом в первую очередь намечалось построить корабли для обороны менее всех защищенных со стороны моря Днепровско-Бугского лимана и Керченского пролива. В докладе Морского технического комитета говорилось: "Морское министерство, принимая меры к возобновлению военного флота на Черном море, имело в виду ограничиться на первое время постройкой мелкосидящих броненосных судов, годных по своему боевому значению для прибрежной обороны и в особенности для защиты входов в Керченский пролив и Днепровско-Бугский лиман". Увы, политика Морского министерства, направленная на строительство оборонительного флота для Черного моря, закончилась полным провалом. Затратив крупные средства на не оправдавший себя эксперимент, а главное — упустив драгоценных восемь лет, руководители Морского министерства перед лицом надвигавшейся войны с Турцией оставили страну на Черном море фактически без реального флота. Под давлением общественности за допущенные серьезные ошибки в строительстве флота глава Морского министерства великий князь Константин Николаевич был отстранен от управления военно-морским флотом и Морским ведомством. Но время было уже упущено.