По льду (СИ) - Цой Анна

— Алло, — после пары гудков ответила Карина.

— Вы где?! — почти закричала я.

— Не ори, — зашипела она, — на следующий этаж поднимись.

И скинула трубку. То, с какой скоростью я бежала, можно было сравнить с каким-нибудь заездом Формулы один. Но ступени не позволили мне запыхаться — настолько было не до этого.

Стоило мне подумать о том, что на этаже должно было быть несколько квартир, как мой нос уткнулся в металлическую дверь. Одну! На всём этаже! Замки на ней были открыты. Я потянула за ручку, ощущая себя бессовестной взломщицей. Через полсекунды моя неуверенность переросла в откровенную злость.

Я вновь не стала кричать из коридора, разулась, прошла вдоль открытых дверей вправо и была остановлена смехом Карины позади меня. Пришлось вернуться и застыть хмурым изваянием в проёме, разглядывая вольготно сидящего на одном из кресел Артёма, смотрящего на меня с улыбкой, и мило хохочущую, кажется, от его слов девушку. Соня и в самом деле спала, легко и мерно покачиваясь на электронной качалке, не просто так стоящей на столике возле Темы.

До дочери я практически добежала.

— Как дела в больнице? — обтекаемо спросил Артем, откидываясь на спинку кресла и смотря на меня с ожиданием.

— Зачем ты унесла её? — я аккуратно забрала ребенка с качалки и зло оглядела подругу.

Её лицо приобрело сквашенный недовольный вид, а глаза закатились.

— Мы пришли в гости, — она засмеялась, — не с Никитой же нам сидеть. К тому же он шумит.

Мне уже не было до этого дела.

— Где комбинезон? — спросила у подруги.

— В гардеробной, — скривила губы она.

Я кивнула, ощущая себя дурой. А после вышла в коридор, ища взглядом что-то похожее на гардероб. Отлично, ещё в чужой квартире я не шарилась.

— Там на комоде посередине, — добавила она уже нормальным тоном, — ты была уже здесь? Пять комнат, прикинь? Это тебе не ваша однушка с кривыми стенами!

Я закатила глаза, слыша проскальзывающее ехидство в её словах. В такие моменты она раздражала меня.

— Сюда, — заставил вздрогнуть меня подкравшийся сзади Артём, — она имела ввиду детскую гардеробную.

Он открыл передо мной дверь и вышел в еще один коридор. Я сжала челюсти. А за ним шла ещё одна россыпь дверей.

— Тут, — дьявольски добавил он, пропуская меня вперед.

— Нельзя было положить рядом? — буркнула я.

Нельзя — ответила самой себе. Иначе как я смогу увидеть детскую, в которую так интересно подвёл меня он.

Здесь было достаточно светло и просторно: помимо небольшой кровати с воздушным балдахином, стола, детского дивана и нескольких нераспечатанных коробок с игрушками, у одной из стен была целая конструкция для игр с мягкими матрасиками и шведской стенкой.

— Замучаешься демонтировать, — прошипела я, — а для твоих детей оно уже будет нуждаться в замене.

Дверь в гардеробную была открыта, потому две других я проигнорировала, пройдя сразу туда, где и забрала комбинезон. И стоило мне развернуться, как я застыла вновь. Причём по двум причинам сразу. Первая из них задумчиво перебирала артёмовыми руками листы с моим больничным заключением и рецептом.

— Ты всё купила? — он внимательно заглянул в мои глаза.

Я поджала губы, сжала ткань костюмчика в руке и выдохнула:

— Где ты её взял?!

Артем сперва опешил, потом проследил за моим взглядом и ухмыльнулся, вновь вернув внимание мне.

— Купил, — пожал плечами с огромной долей удовольствия в словах и взгляде.

А я смотрела на собственную картину, висящую в декоративной раме на стене в детской. И если богато обставленная комната, которую он подготовил для моей дочери, впечатлила меня лишь тем, что я такого позволить не могу, то вид на то, что когда-то нарисовала я, и осознание того, что он нашел её и хранил, навеяло щемящее чувство в груди. Было одновременно приятно и гадко от осознания, что это ничего не изменит.

— Что с лекарствами, Вася? — он опёрся плечом о дверь и выжидающе уставился в упор на меня, — и где рецепты от, — он начал читать, — невролога, психолога, психиатра, гинеколога…

— Мы договаривались только на одного врача, — я подлетела к нему, поджала комбинезон локтём к боку, вырвала листы и скомкала, яростно шагая сперва по одному коридору, а затем по второму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В последнем я почти врезалась в Карину.

— А я уже за вами шла! — отступила она, — ты чего?!

Я ткнула комком бумаги в её грудь и прошипела:

— Больше не оставлю тебя с ней!

Девушка закатила глаза.

— Нервная такая! Тебе и в самом деле в больницу надо было, — поджала губы она.

Артём забрал у неё мои листы, о чём я уже пожалела, и снова опёрся на дверной проём.

У него и в самом деле была красивая просторная квартира. Богатая и уютная. Такая, о какой мечтала я сама.

И, очевидно, мечтала Карина, которая с милой улыбкой потянулась к плечу Тёмы, но поджалась и отступила, стоило ему отстраненно оглядеть её. У меня же внутри всё просто пылало от гнева. Казалось, что я ненавижу её даже больше него самого, который позволил такому произойти.

Они сто процентов не встречались сейчас и раньше, но спали точно. Не знаю, когда именно. Но факт был. От этого в груди было тяжело и разрывающе гадко.

Обуваться мне помогал Артем, забрав у меня дочь из рук и поймав при этом взгляд ненависти.

— Что мне сделать, чтобы ты пошла к другим врачам? — вымораживающий по тону вопрос от него.

Мне хотелось бросить в него собственные зимние кроссовки, чтобы не слышать. Жаль, что подобного поведения я не могла себе позволить. Уже. Потому забрала дочь, список и вещи Сони, после чего вышла за дверь. Молча казня себя за то, что всё это случилось.

Наверное, я не была виновата. Неправильно было винить всех вокруг и себя в частности, но внутри практически всё ненавидело мою жизнь, желая прекратить это чёртово издевательство.

Соня хныкнула во сне. Я улыбнулась ей.

Не могу умолять ужаса депрессии, однако моя если не лечилась, то отходила на задний план рядом с ней. От этого я становилась живой.

Из нормальной жизни Артема с его простором и адекватностью я вновь погрузилась в свою унылую действительность, войдя в квартиру и подметив непрекращающееся щелканье мышки. Ничего нового.

— Дома сидеть не можешь? — крикнул Никита, — есть нечего! А ещё сегодня Вадим придёт, приберись — дома словно ураган был!

Я хмыкнула. Когда я уходила в больницу, то проводила уборку. А дома он был один. Навевало на некоторые мысли не в пользу его самого.

— Хорошо, — привычно ответила ему и занялась приготовлением смеси для дочери.

Плевать я хотела на его голод и крики — первая для меня всегда она.

— Резче! — поторопили меня.

«А здесь никто не кричит» — пришло мне через минуту.

Я даже дёрнулась, найдя в своей голове побежавшие следом за этим мысли. Их я и написала в смске ему: «Кроме Карины под тобой».

Отправила и зажмурила глаза. Это точно было лишним. Он наверняка поймёт, что я всё ещё люблю его, ведь этот мой жест прямо кричал о ревности. Я — дура.

«Уже давно нет» — пришло мне.

И тишина. Я уже успела накормить всех, прибраться и принять душ, как в дверь постучали, и Никита привычно «позволил» мне её открыть. На пороге стоял курьер, протянувший мне пакетик с лекарствами, пожелал всего доброго и удалился, не позволив отказаться.

Я метнулась к телефону.

«Список остался у меня!» — сообщение Тёме.

Минута ожидания.

«А у меня телефон с камерой!» — подражающий моему возмущению ответ.

«Заберёшь сам, или мне подняться?» — отправлено.

«Не строй из себя недотрогу, Вася. Ты не такая и тебе не идет. И подарки ты принимать умеешь. Я знаю. А ещё отстань — у меня бумажная волокита на дом. Но ты всегда можешь прийти и помочь, оставлю дверь незапертой».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я поджала губы. И не сдержалась: «Пусть Карина поможет!»

Практически представила то, как он закатывает глаза.

«Она ушла сразу же после вас. Могу отправить фотоотчет».

«Обойдусь» — короткое. Но с улыбкой. С чёртовой улыбкой той, кто хотела оказаться сейчас на этаж выше. В уютной просторной детской, заваленной игрушками, с волшебной кроваткой и всем, чего желала бы я для своей дочери. А ещё с вдохновляющим пейзажем на стене, над которым когда-то убила несколько нервных дней. Именно его я ненавидела больше всех своих работ. Артём знал об этом. Потому и любил так, как не смогла бы полюбить я.