Баллада о Сандре Эс - Канни Мёллер

Мы сидели за шатким столом, и колени Марека касались моих, стоило только пошевелиться. Мы пили горький кофе, перестоявший на плите.

Я стала рассказывать о работе: о Юдит Кляйн, которая живет в комнате номер пять, о прошлом, которое вдруг напомнило о себе. О маме, которую я почти забыла, но о которой теперь думаю почти все время. О том, как она шла к берегу тем вечером, перекинув через плечо желтый махровый халат, а ветер был такой сильный, что ветки деревьев стучали в окно. Я сидела и листала книгу, которую она мне дала. Пролистав семь раз от начала до конца, я пошла искать маму.

Аккуратно сложенный халат лежал на берегу, рядом с ним босоножки. Я смотрела на воду, пока не стемнело, но мама не вернулась. Я ждала очень долго – наверное, всю ночь. Мама любила плавать подальше. Я была уверена, что если подождать еще немного, то среди волн наконец покажется ее голова.

Марек молча слушал. Не утешал, ничего не говорил, просто смотрел мне в глаза и кивал. Как будто знал, о чем я говорю. Потом я взяла его за руку – просто чтобы потрогать. Вдруг рука холодная. Но рука оказалась теплая. И мягкая.

Марек спросил, не подвезти ли меня домой, но мне хотелось еще немного побыть в теплом и светлом вагончике.

Мы легли на диван и обнялись. Он тихонько гладил меня, но мы не целовались. Когда его губы потянулись ко мне, я почувствовала, что ничего такого не хочу.

– Мне нехорошо, – пробормотала я, чувствуя, как меня сковывает страх.

– Ничего страшного, – он, наверное, решил, что я просто стесняюсь.

И тогда я все рассказала. Про Себа и про тест на беременность. Марек не очень сильно удивился, просто погладил меня по спине и прижал палец к моим губам.

– Не рассказывай мне того, о чем можешь пожалеть!

– Но я хочу рассказать! – и это была правда, я должна была все рассказать, меня распирало.

– Ты его любишь? – спросил он, когда я рассказала про кирпич, из-за которого Себ попал в больницу.

Я покачала головой.

– Я не верю в любовь. Это просто фантазия.

Марек засмеялся и почесал подбородок.

– Ты ему не звонила?

– Не могу. Он проходит службу в Лапландии. Войска особого назначения. К тому же он больше не хочет говорить со мной. Никогда, ни за что.

– А ты?

– Он просто дерьмо – или тебе кажется, что он хороший парень?

– Может быть, и не хороший. Но любить можно и плохих. Злых. Я был без ума от девчонки, которая украла все мои деньги – и даже одежду. Без штанов оставила!

Я не смогла удержаться от смеха, хоть и боялась его обидеть. Он с таким возмущением рассказывал об украденных штанах! Марек улыбнулся и пожал плечами:

– Она правильно сделала. Я о ней и думать перестал. Кто хочет жить рядом с воровкой?

39. Таксофон

Вагон качнуло, и я чуть не соскользнула с сиденья – кажется, задремала в метро. Трудно понять, что это у нас с Мареком – дружба или уже почти любовь. Я больше надеялась на дружбу. Мне нужен друг. Марек, пожалуйста, давай дружить!

Оставляя первые снежные следы на полу, я протопала к таксофону, установленному на работе в коридоре. Можно было позвонить и с рабочего телефона, но мне хотелось уединиться. Я набрала номер Бенгта Мортенсона. Зачем? Понятия не имею.

– Бенгт Мортенсон, – ответил спокойный, хоть и чуть запыхавшийся голос.

Я прочистила горло, прежде чем ответить. Надо же, человек по имени Бенгт Мортенсон и вправду существует, да еще и говорит со мной.

– Алло? – повторил он уже чуть раздраженным тоном.

– Здрасте… Меня зовут Сандра Нильсон, я звоню по просьбе Юдит Кляйн, она вас поздравляет… с опозданием, конечно, но все-таки…

– Юдит? – ледяным тоном произнес Бенгт Мортенсон. – Какая еще Юдит?

– Юдит Кляйн.

Щелчок. Он положил трубку. Через минуту я пришла в себя и снова набрала номер.

– Простите, – решительно произнесла я, – но мне обязательно нужно с вами встретиться.

– Зачем? – спросил он, помолчав.

– Трудно объяснить… я очень волнуюсь.

Я думала, что Бенгт Мортенсон опять повесит трубку, но он засмеялся – теплым, обаятельным смехом.

– Значит, ты знакома с Юдит – и каким же образом, позволь поинтересоваться?

– Я работаю в доме престарелых, где Юдит живет, и…

– Только не рассказывай ей, что говорила со мной. Обещаешь?

– Ладно…

– Я зашел домой совсем ненадолго, полить цветы и забрать почту. Просто удивительно, что ты меня здесь застала. Как тебя зовут – Сара?

– Сандра. Нильсон, – добавила я, чтобы произвести впечатление.

– И где же мы с тобой встретимся, Сандра?

– Скажите, куда мне прийти.

Бенгт Мортенсон отдыхал в санатории после перелома ноги. Споткнулся о коврик в прихожей. После снятия гипса ему прописали лечебную гимнастику за городом. Туда можно добраться на автобусе.

– Тогда я приеду завтра вечером?

– Буду рад встрече, Сандра. Но это останется между нами, не правда ли? Ни слова Юдит.

Разговор с Бенгтом Мортенсоном придал мне сил. Я собралась с духом и набрала следующий номер.

В регистратуре меня переключили на гинекологическое отделение. Так я и думала: сначала надо записаться на обследование, которое будет только через неделю. Непонятно, зачем оно нужно – я ведь уже сделала тест.

– Такой порядок: вы придете сюда, вас осмотрит врач, потом вы поговорите с куратором. Сколько вам лет, Сандра?

– Девятнадцать.

– Приходите двадцать второго ноября в десять часов. Запомните или прислать вызов по почте? – эта женщина говорила так спокойно, такими округлыми фразами, как будто я собиралась удалить родинку или что-то в этом роде.

– Спасибо, я запомню.

Во рту пересохло так, что язык прилип к нёбу. Меня ужасно тошнило. Забежав в туалет, я опорожнила желудок, а после почувствовала такую усталость, что не могла встать. Умывшись холодной водой, я наконец вышла в коридор.

За дверью меня ждала Агнес.

– Бедняжка, ты заболела?

Покачав головой, я ответила, что все в порядке.

– Если это грипп, то лучше иди домой, – серьезно посоветовала она. – Вдруг ты нас заразишь! А у стариков здоровье слабое, ты сама знаешь.

– Я не больна, – повторила я, теряя терпение.

– Но я слышала, как…

– Может быть, я отравилась, Агнес.

– Или нервничаешь, да? – заговорщически прошептала старушка. – Ты волнуешься, это из-за твоего жениха, да? Или ты беременна?

Из кожи вон лезет, лишь бы собрать побольше сплетен! Меня вдруг охватила ярость:

– Если меня еще раз вырвет, то, надеюсь, на вас!

40. Приемные часы

Весь день Юдит пролежала в постели, уткнувшись носом в стенку. Даже когда пришли сыновья, не обернулась. Поставив вазы с цветами на тумбочку, они тихонько вышли из комнаты. Что они знали о своей маме? Может быть, не так уж и много. Мне было жаль их.

– Я передам ей, что вы приходили, – сказала я, надеясь, что это их утешит.

– Может, она заметит цветы, – произнес один.

– Маму всегда было трудно понять, – добавил другой.

– Иногда она уходила из дома, не сказав, когда вернется…

– … и куда направляется.

Харри смотрел на брата. Обо мне они как будто и забыли.

– Помнишь коробку, которую она хранила под кроватью?

– А ту сумку, которую нам не разрешалось открывать?

– У нее всегда были тайны.

– Мы, наверное, никогда не узнаем, кем она была на самом деле.

Роберт смущенно улыбнулся, вдруг вспомнив, что я стою рядом, и взял меня за руку.

– Но она была хорошей мамой, вы не подумайте плохого.

– А как она рассказывала сказки…

– «…и тогда папа-медведь зарычал: “Кто съел мою кашу?!”»

– Ей бы в театре играть. У нее актерский дар.

– «…а медвежонок заплакал: “Кто-то спал в моей кроватке!”»

Братья так развеселились, что решили не дожидаться медлительного лифта. Спускаясь по лестнице, они продолжали изображать трех медведей и вспоминать детство.

41. Какао со взбитыми сливками

Он ждал меня в кафе при санатории. Высокий довольно худой мужчина в светло-бежевом пиджаке. На столе перед ним стояла пустая кофейная чашка.

После я задумалась, почему сразу узнала его среди остальных стариков, которых в этом кафе было множество. Наверное, потому, что он единственный не казался стариком.

– Я плохо ориентируюсь в городе, – пояснила я, понимая, что заставила себя ждать.

– Да еще и эта отвратительная погода! Тебе обязательно надо выпить какао со взбитыми сливками.

Я улыбнулась, и он без труда встал из-за стола, решив, что я согласна. Опираясь на трость, Бенгт Мортенсон направился к прилавку и вскоре вернулся с подносом, на котором нашлось место не только чашке какао, но и булочке с корицей.

– Ты, похоже, сильно замерзла, – сказал Бенгт Мортенсон, усевшись на стул. – Пей, пока не остыло, а потом все расскажешь.

Я чувствовала на себе его осторожный взгляд. Обычно меня раздражает, когда за мной наблюдают, но его взгляд мне даже нравился.

Бенгт Мортенсон терпеливо ждал, когда я доем булочку. Я отламывала по кусочку, двигаясь от мягкой середины к хрустящему краю. Что я собиралась спросить? Любил ли он Юдит? Но ведь не для того же я ехала сюда, чтобы по-шпионски проверить, правду ли она рассказала?