Garaf - Олег Верещагин

— Едем, — Фередир тронул каблуками бока Фиона. — Тут должна быть дорога…

…Дорога нашлась быстро — подковы коней неожиданно звонко цокали по плоским каменным плиткам размером с человеческое лицо. Нет. Дорогу время не смогло победить. Пока. А вот статуи по её сторонам — в два ряда замершие воины из белого камня в крылатых шлемах — уже поддались. Видимо, когда–то у каждого из них было своё лицо, но время стёрло черты, как и вязь тенгвара на невысоких кубических постаментах. Доспехи воинов были не очень похожи на современные, и Эйнор гадал — удобней они или нет? Похоже, эти доспехи делались не для конного боя…

— Ух, красиво, — выдохнул Фередир. Он вертел головой, сидя в седле. — Послушай, но почему такое место бросили?!

— Да просто меньше стало людей, и три княжества долго решали, кому держать здесь столицу, — очнулся Эйнор. — И, чтобы не драться из–за пустеющего города, решили его оставить… Фередир, если увидишь прозрачную такую тень или что–то услышишь — не обращай внимания. Это дневные призраки, они неопасны.

— Призраки?! — Фередир не столько испугался, сколько азартно заозирался ещё сильней. — Я ничего не вижу!

— Ну и хорошо, — рассеянно ответил Эйнор. Кони вступили на мост. Когда–то его ограждали по краям висевшие на каменных столбах цепи. Но от цепей ничего не осталось, а на одном из столбов сидела ворона. Фередир залихватски свистнул, и она рухнула вниз, к чёрной воде, выправилась, легла на крыло, нагадила на мост и ушла куда–то в туман. Фередир хихикнул.

— Смешно тебе, — укоризненно сказал Эйнор. — Это всё–таки великая столица…

Оруженосец подтянулся — всерьёз, выпрямился в седле и принял каменный вид. Но тут же спросил, обращаясь к насущному:

— А где мы будем ночевать?

— Я рассчитываю, что нигде и что нас уже ждут, — ответил Эйнор. — Но если что — не беспокойся, опять на постоялом дворе. Брошенном.

— Всё–таки лучше, чем в камнях или под корнями, — философски ответил Фередир.

— Лучше? — Эйнор чуть привстал в стременах. — Ну, может, и так.

Впереди посвистывало. И, когда они доехали почти до конца моста, Эйнор увидел, что это свистит в пробившей один из столбов сквозной дыре ветер…

…На улицах — внизу — тоже оказался туман. Даже гуще, пожалуй, чем в холмах — может, потому что тут не оказалось ветра, дувшего на озёрном берегу. А шаги и вовсе глохли, как будто едешь по толстому слою ткани. Кони тоже присмирели, опустили головы, и Фередир притих и озирался.

— Где ж тут постоялый двор? — пробормотал он. Эйнор несерьёзно хихикнул:

— Что, поедешь ночевать обратно в холмы?

Фередир сердито помотал головой, потом ладонью убрал со лба мокрые пряди.

— Здесь, — Эйнор, не останавливая коня, перекинул обе ноги на одну сторону, плавно соскочил, поймал повод и пошёл рядом. — Вот тут, — он кивнул на арочные ворота.

Оруженосец тоже соскочил и задрал голову.

Конечно, на привычные ему постоялые дворы это каменное здание ничуть не походило. Вернее, каменным был только первый этаж, а второй, должно быть, всё–таки деревянным — «должно быть», потому что от второго этажа ничего толком не осталось. Зато на первом и окна, и дверной проём были обведены затейливой каменной резьбой, каменный кронштейн для фонаря над въездом во двор был сделан тоже из камня в виде протянутой руки. Дворец…

— Заводи коней, там есть конюшня, — Эйнор задрал голову, прищурился. — Я буду на первом этаже, оружие и сумки туда занеси.

Фередир удивлённо посмотрел на рыцаря. Что это он? Объясняет, как будто первый раз… А потом оруженосец осторожно спросил:

— Ты беспокоишься?

Эйнор, не глядя, увесисто пихнул Фередира в грудь кулаком. Пригнулся и вошёл внутрь, придерживая меч…

…Во дворе и правда оказалась конюшня — огромная и тоже каменная. Фередир покрутил носом. Держать животных в каменных зданиях, с его точки зрения, было опасной глупостью. Уважение к древней столице резко упало, хотя, слов нет, конюшня была красивой и удобной. Но уж больно гулкой, холодной и пустой.

— Не будет сегодня травы, — сказал Фередир. Он расседлал коней и теперь поцеловал Азара в морду, и почесал надглазья. — Овёс… Плохо, что камень кругом? Потерпи…

Фион, оскорблённый тем, что на него не обращают внимания, цапнул мальчишку за плечо. Фередир приласкал и его, насыпал коням в ясли овса, налил воды — колодец оказался прямо тут же, в дальнем углу помещения, вода стояла вровень с краем каменной трубы. Оруженосец натаскал её складным кожаным ведром, ещё раз приласкал коней (обоих), проверил привязи и, собрав в охапку вещи, пошёл в здание…

…Эйнор выбрал небольшую комнату с одним окном, в котором уцелели все стёкла. И кровати тут тоже были, хотя и без матрасов и прочего. Рыцарь, не чинясь, уже успел навести порядок и сам переоделся в сухое. Кивнул Фередиру:

— Переодевайся, я накрою. Голодный?

— Угу, — сев на кровать, Фередир начал стаскивать сапоги.

После шести дней и ночей в тумане такое помещение может показаться самым лучшим на свете. В комнатке был даже камин, но дров не имелось, да и не так уж холодно, в конце концов. Особенно если одет в сухое и хорошо поел. Фередир, поев, потянулся было к оружию, но неожиданно зевнул. И сообразил, что уже поздний вечер, почти ночь.

— Ложись, — отрывисто бросил Эйнор. Он сидел за столом, не двигаясь. — Будем ждать.

— Ты разбудишь на смену? — уточнил Фередир, даже не пытаясь возражать (кровать с разостланным плащом и вещмешком вместо подушки манила, как перина). Эйнор ничего не ответил, только мотнул головой на кровать…

…Как назло, уставший до предела и только что мечтавший лечь Фередир спал плохо. И не то, чтобы не спалось — в том–то и дело. Засыпал, а потом вновь какая–нибудь мелочь, на которую и внимания не обратишь, будила, словно резким толчком в бок. То скрипнули стропила, то блоха укусила (вот кого они тут кусают обычно–то?!), то словно бы прямо в комнате раздаётся отчётливый чужой голос… а то и вообще — словно бы кто–то знакомый ясно окликает, ясно и тревожно. Фередир не вскидывался, только открывал глаза, обводил взглядом комнату, чтобы убедиться, что всё нормально, снова проваливался в сон — и опять всё повторялось заново.

Просыпаясь, оруженосец снова и снова замечал, что Эйнор неподвижно сидит за столом. В одной и той же позе — голова сбычена и повёрнута к окну, длинные пальцы сплетены под подбородком. Сперва Фередир подумал, что Эйнор говорит с кем–то. Но нет. Когда рыцарь говорил, то его лицо было отсутствующим. Сейчас — угрюмым и сосредоточенным.

Эйнор слушал. И то, что он слышал, ему не нравилось.

Седьмой или восьмой раз Фередир проснулся — он не помнил. На этот раз его разбудил сон (это он сейчас понял, что — сон, а так казалось — явь.) Какая–то сводчатая зала, как в княжеском дворце, но мрачная, страшная, а вдоль стен холодно пульсируют голубые огни…