Смерть Запада - Патрик Бьюкенен

Лишь общественная контрреволюция или религиозное возрождение способны развернуть Запад в нужном направлении, прежде чем падение рождаемости достигнет критической отметки и опустит занавес в финале сыгранной Homo Occidentalis пьесы. Однако пока мы не наблюдаем ни малейших признаков ни того ни другого.

Какая сила может противостоять песне сирен гедонистской культуры, песне столь обольстительной и призывной, песне, которую повторяют едва ли не все, кто обращается к молодежи, — Голливуд, MTV, «мыльные оперы», телепередачи, глянцевые журналы, популярная музыка, дамские романы и прочие бестселлеры? Как помочь родителям, когда даже учителя и священники раздают подросткам кондомы? Как побудить американок вспомнить о ценностях их матерей и бабушек: добрый муж, дом в пригороде, куча детишек? (Почему-то кажется, что это перечисление несбыточных мечтаний).

В своей книге «Цезарь и Христос», части третьей «Истории цивилизации», Уилл Дюрант утверждает, что падение Римской империи было обусловлено, в первую очередь, «биологическими факторами»:

«После Адриана на Западе отмечается значительное сокращение населения… Закон Септимия Севера упоминает о penuria hominum — нехватке мужчин. В Греции уменьшение численности населения продолжалось на протяжении нескольких столетий. В Александрии, которая похвалялась своим многолюдьем, епископ Дионисий насчитал в 250 году нашей эры половину от прежнего населения. Он со скорбью говорит о преуменьшении и неизбывном исчезновении человеческого рода. Лишь варвары и восточные народы, как внутри империи, так и за ее пределами, становились все многочисленнее»50.

Почему сокращалось население Рима? «Несмотря на преследования закона, процветало детоубийство… Сексуальные излишества также ослабляли чадородие; схожий эффект имело и откладывание браков»51. Ниже Дюрант прибавляет: «Вероятно, комбинация различных способов предохранения, абортов и детоубийств… проявлялась не только в цифрах, но и дисгенически. Самые приспособленные мужчины женились позже остальных, рожали детей позже остальных, зато умирали первыми»52. У христиан дети были, у язычников — нет; аборты и детоубийства, сокращавшие «поголовье» язычников, христианам воспрещались и приравнивались по тяжести преступления к убийству. Христиане часто похищали обреченных на гибель языческих младенцев, крестили их и воспитывали в своей вере с помощью общины53.

Какая ирония! Сегодня ослабевший, умирающий христианский Запад требует от третьего мира и «мусульманского пояса» принять контрацептивы и легализовать аборты и стерилизацию. Но для чего этим народам заключать с нами самоубийственный пакт, когда они и без того унаследуют от нас, безвременно сошедших со сцены, весь земной шар?

Когда при Ватерлоо от него потребовали сдаться, генерал Камбронн ответил: «Старая Гвардия умирает, но не сдается»54. Замечательный девиз для тех, кто застрял в нашем собственном Коррехидоре культурной войны. Однако тщательный осмотр поля битвы — где расположены пушки? кто оседлал высоты? — показывает, что Старой Гвардии все-таки придется умереть. Решения, которые принимают современные женщины, определяют судьбу Запада — продержится ли он хотя бы еще столетие. Пока западные женщины не дают своему миру и этого срока.

Но откуда взялась эта революция, столь стремительно захватившая умы великого множества «охристианенных» народов Запада? И каковы были ее цели и задачи?

3. Революционный катехизис

Когда Круглый Стол уже разбит, каждый должен решить для себя, с кем он — с Галахадом или с Модредом; третьего не дано1.

Так к чему же призывает эта новая религия, эта новая вера, прилетевшая на крыльях революции? И чем она отличается от веры прежней?

Во-первых, эта новая вера есть вера исключительно нашего мира. Она отказывается признавать какую бы то ни было высшую мораль, какой бы то ни было высший моральный авторитет. Мир иной она с радостью оставляет христианству и прочим традиционным религиям — если только тем не вздумается выйти на площади или пойти в школы. Если вам угодно, можете верить в библейские сюжеты, в сотворение мира, в Адама и Еву, в змея-искусителя, первородный грех, изгнание из Эдема, в Моисея на горе Синай и в десять заповедей, выбитых в камне и обязательных к соблюдению для всех и каждого; да, можете верить, но никогда больше этому не будут учить как непреложной истине. Ибо истина, как следует из открытия Дарвина и как подтверждается современной наукой, состоит в том, что род людской есть плод миллиардов лет эволюции. «Наука свидетельствует, что человечество есть продукт природной эволюции», — гласит второй. «Гуманитарный манифест», опубликованный в 1973 году2. Все происходило в точности так, как изображено на картинке, висящей на стене любого биологического класса в любой школе. — обезьяны, ходящие на четырех лапах, встают сперва на две, а затем и вовсе эволюционируют в Homo Erectus.

У нового евангелия имеются, безусловно, свои заповеди, а именно: Бога нет, во вселенной не найти абсолютных ценностей, вера в сверхъестественное есть предрассудок. Жизнь начинается здесь и здесь же заканчивается; ее цель — наслаждение, доступное в единственном известном нам мире. Каждое общество вырабатывает собственный этический код, у каждого человека есть право выработать аналогичный код для себя самого. Поскольку счастье — венец жизни и поскольку мы — существа рациональные, мы имеем право судить самостоятельно, когда жизненные тяготы перевешивают радости жизни и когда наступает срок прервать свой жизненный путь — то ли собственными руками, то ли при помощи семьи и врачей.

Первая заповедь нового евангелия звучит так: «Все образы жизни равноправны». Любовь и ее непременный спутник, секс, есть здоровые, благие явления, посему дозволены любые добровольные сексуальные отношения, — это личное дело каждого, не более того, и государство не вправе вмешиваться в эту область. Данный принцип — все образы жизни равноправны — подлежит фиксации в законе, а тех, кто отказывается подчиняться новым законам, должно наказывать. Если не уважаешь образ жизни соседа — значит, ты лицемер. Дискриминация по отношению к тем, кто исповедует образы жизни, отличные от твоего, — преступление. Зло, которое необходимо искоренить, — гомофобия, отнюдь не гомосексуализм.

«Не суди (да не судим будешь)» — такова вторая заповедь. Впрочем, революция не просто судит, она сурово преследует всех, кто нарушает первую заповедь. Как примирить между собой эти два положения?

Согласно катехизису революции, старинная христианская этика осуждала секс вне брака и объявляла противоестественными гомосексуальные связи по той причине, что основами этой этики служили суеверия, христианское двуличие, религиозные догмы и варварские традиции. Христианская этика жестока, она угнетает человека и потому служит преградой на пути к счастью; она несет ответственность за разрушение бессчетного количества жизней, особенно жизней тех, кого влечет к представителям собственного пола.

Новая этика основывается на просвещенности и уважении к другим. Зафиксировав христианскую этику в виде закона, государство нарушило права человека. Однако наша этика, преображенная в закон, раздвигает границы свободы и защищает права угнетаемых меньшинств.

Отсюда следует положение, оправдывающее сексуальную вседозволенность: поскольку кондомы и аборты необходимы для предотвращения нежелательных последствий свободного секса — от герпеса и СПИДа до беременности, — они должны быть доступны всем сексуально активным представителям рода человеческого (если понадобится, вплоть до пятого класса средней школы).

По новому катехизису использование школ для внушения детям иудео-христианских верований категорически запрещается. Напротив, школам следует прививать детям терпимость, толерантность ко всем возможным образам жизни, воспитывать в них уважение ко всем культурам, проповедовать «репродуктивную свободу» и желательность расовой, этнической и религиозной диверсификации. В новых школах уже не отмечаются такие праздники, как пасхальная неделя, знаменующая страсти Христовы, распятие и Воскресение Сына Божьего. День Земли, в который детям говорится о необходимости любить, оберегать и хранить мать-Землю, есть ныне день примирения с собой и день размышления, и ни одному школьнику не позволяется пренебрегать этим праздником. Движение в защиту окружающей среды, как писал ученый-традиционалист Роберт Нисбет, «стремительно превращается в третью волну, грозящую захлестнуть Запад; первой было христианство, второй — социализм»3.

На самом деле культурная революция вовсе не стремится к созданию одинаковых условий для всех вер и всех религий; она ведет к новой этической гегемонии. После изгнания из школ Библии, книг святых отцов, религиозных символов и картин соответствующего содержания, после «устранения» церковных праздников эти школы, по замыслу революционеров, надлежит преобразовать в центры изучения новой веры. Вот что писал с обезоруживающей откровенностью о новой роли американских школ в 1983 году в журнале «Хьюманист» Джон Данфи: