ТРОПА - Андрей Ветер

Индеец вскинул лук, положил на тетиву стрелу, зажал зубами ещё три, чтобы не тратить время на поиски стрел в колчане, и помчался следом за всадником-тенью. Он увидел, как тот ткнул ближайшего из Псалоков своим длинным копьём и поскакал дальше. Медведь пустил стрелу, и свалил врага, которого наметил для него Медвежий Бык. А тот остановился возле мёртвого Клюва и ждал. Медведь осадил лошадь прямо на том месте, где топтался в траве призрачный конь. Легко подхватив тело старика, он положил его перед собой и помчался было в сторону своего отряда. Но чёрная тень снова исполнила перед ним свой таинственный танец. В траве блестело ружьё мёртвого Псалока, и Медведь должен был взять его. Он подхватил оружие, не останавливая своего скакуна, сильно свесившись и придерживая рукой тело Клюва. За его спиной послышался предупредительный возглас. Медведь обернулся и совсем близко от себя увидел плечистого воина на пятнистой лошадке, шея и круп которой были сплошь покрыты красными отпечатками рук. Воин держал в одной руке копьё, а в другой – небольшой шест, украшенный по всей длине перьями ястреба и чучелом совы на верхнем конце.

Медведь натянул тетиву и едва успел отпустить стрелу, как густая тень Медвежьего Быка ударила в сердце всадника с жезлом, и туда же вонзилась пущенная воином Куропатки стрела.

Продолжая устрашающе кричать, отряды разъехались в стороны. Медведь, изо всех сил напрягая горло, изрыгал проклятия в адрес своих врагов и угрожающе поднимал над собой подобранное ружье.

Со стороны Псалоков хлопнул ещё один выстрел, и Лакоты поскакали прочь.

МАТО УИТКО

его собственные слова

Ворон. Эту птицу почитали многие племена. Ворона тоже мудрая и священная птица, как и все пернатые, и доводится ближайшим родственником ворону. Наши друзья Шайелы наградили именами этих птиц один из народов, который жил севернее нас, в красивой стране, где много снежных гор. В этих людях действительно было что-то птичье. Сам Вороний народ именовал себя Абсарока. Мы называли это племя – Псалока.

С Вороньим Племенем мы враждовали давно. А в те годы война с ними была основным нашим делом, потому что мы каждым летом проникали всё глубже в их страну. Нас, Лакотов, было гораздо больше, чем Псалоков, и мы нуждались в новых пастбищах для наших огромных табунов. Их воины славно бились с нами, если наши отряды не слишком превышали их числом. Они были достойными противниками.

Но когда Лакоты впервые появились в стране Псалоков, а это было очень-очень давно, то все наши погибли. Тридцать человек из общества Бешеных Псов остались лежать в чужом краю. Тогда многие наши отряды собрались вместе – Сеющие Возле Воды, Разрозненные, Дважды Кипятящие – и отправились в страну Псалоков. Я слышал в детстве от стариков, что был жаркий бой. Наши сумели разгромить целый лагерь Псалоков и очень многих взяли в плен. С тех пор между нами постоянная война…

Да, они были умелыми бойцами, и мы помнили все схватки с ними. Вам, белым людям, это может показаться странным, но мы нередко вели счёт годам именно по важности, которую мы придавали тому или иному военному столкновению с Псалоками. То лето осталось в нашей памяти, как Год-Когда-Клюв-Храбро-Зарубил-Военного-Вождя-Псалоков. У других родовых групп шло своё исчисление времени, они праздновали свои победы и оплакивали свои потери. Но случались события, важные для всего нашего народа, для всех Лакотов. Тогда в календарь племени попадали гораздо более серьёзные случаи. Так появился Год-Когда-Множество-Людей-Скончалось-В-Судорогах, или Зима-Когда-Звёзды-Падали, или Зима-Когда-Уничтожена-Деревня-Змей. Это запомнилось многим, это потрясло многих.

Сегодня вокруг меня ничего не происходит. Один за другим умирают те, с кем я провёл долгую жизнь, и я должен класть их в землю, как мне велят белые начальники в агентстве. Я не могу положить умерших высоко на помост, чтобы ветер, солнце и дождь превратили мёртвую плоть в ничто. И меня тоже, когда в последний раз закроются мои полуслепые глаза, заколотят в деревянный ящик, опустят в яму и придавят камнем. И я не могу ничего поделать. Я стар и слаб. Но раньше меня наполняла сила. Я готов был драться без отдыха.

В день смерти Клюва нас всех охватила печаль, сердца наши сжимались от отчаяния.

Клюв был наставником многих юношей нашего отряда, поэтому они упрямо твердили, чтобы мы везли тело погибшего к нашей деревне. Если бы Клюв скончался в лагере, то родственники обязательно облачили бы его в богато расшитую рубаху, завернули бы в шкуры и подвесили бы на высоких шестах. Но погибших в сражении, если путь домой не близок, принято хоронить там, где они умерли. Поэтому Хромой Волк и Красная Куница, как самые старшие среди нас, приняли решение оставить его здесь. Мы лишь перевезли его тело к крутому склону лесистой горы и там соорудили небольшой настил из веток, закрепив его на раскидистом дереве, которое нависало могучим стволом над каменистой лощиной. Мы густо выкрасили лицо и руки Клюва красной охрой. На помосте по обе стороны тела уложили всё его оружие. Щит закрепили около головы. У основания дерева мы установили небольшой навес, под которым могли бы устроиться родственники, когда приедут оплакивать его. После этого мы перерезали горло коню, на котором Клюв сидел во время боя, и положили его на землю под самым помостом. Я зачерпнул набежавшей крови и обмазал ею корни дерева. Три Пальца насыпал вокруг дерева табак.

Затем мы уехали. Самым последним двигался Смеётся-Молча и приглядывал за Синей Рукой, которого мы уложили на волокуши, так как во время боя пуля пробила ему бедро.

Два раза поднималось после этого солнце, и вдруг мы увидели большую повозку с двумя белыми людьми, которые сидели на ней, высоко взобравшись на какие-то мешки и ящики. Те немногие Бледнолицые, что появлялись в наших краях, обычно пользовались вьючными лошадьми. А повозка была для нас невидалью.

Да, мы редко встречали Светлоглазых в те годы. Мы больше слышали о них. Но один раз я видел белых торговцев, когда ездил на юг к нашим родственникам, которые кочевали в районе Реки Раковин. Там, где её воды вливались в Бурную Реку, стояла бревенчатая крепость, куда Лакоты приезжали иногда торговать.

Теперь люди с белой кожей появились в нашей стране. Мы удивились, увидев тех двоих. Кровь сразу вскипела в нас. Нам никогда ещё не доводилось сражаться с белыми людьми, потому что они не мешали нам. Но в этот раз мы схватились за луки и дубинки. Мы жаждали мести. Клюв запретил нам драться с теми Псалоками, но никто не сказал, что мы не могли убить Светлоглазых.

Мои друзья распаляли себя громкими криками и заставляли коней вертеться на месте, передавая им своё возбуждение. Хромой Волк воздел руки к плывущим над нами облакам и затянул песню храброго.