Код Марии Магдалины - Линн Пикнетт

Хотя небольшие группы еретиков еще оставались во Франции некоторое время, после десятимесячной осады 2 марта 1244 года пал Монсегюр, сдавшись только после того, как крестоносцы согласились на то, чтобы осажденные остались в крепости еще на пятнадцать дней. В конечном итоге после столь долгой осады еще пара недель ничего не изменит, как бы там ни было, катары по-прежнему будут голодать, а папское войско — нет. Что делали катары в этот отпущенный им срок? Может быть, провели последние пятнадцать дней, исполняя обряды, цель которых собрать волю так, чтобы ничего — даже пламя костров, которые их враги готовили на поле внизу, — не могло проникнуть сквозь защитное поле их совершенной святой внутренней силы. Говорят, что, когда пришло время отдать себя в руки врага, они, несмотря на физическую слабость после долгого голода, спускались по склону, выкрикивая слова любви друг к другу и Богу — и с радостью всходили на костер. Когда пламя пожирало ненавистную им плоть, некоторые (предположительно, те, кто, несмотря на «хороший конец», чувствовал себя недостойным вечной жизни) кричали от костра к костру, что они снова встретятся в будущей жизни. Среди них были и крестоносцы, презревшие свой долг, которые не прошли ритуала защиты от боли.

Среди многих тайн, связанных с катарами, есть одна, которая поражала воображение многих исследователей в течение веков: считается, что ночью перед тем, как отдать себя в руки врага, четыре катара ушли с «катарскими сокровищами» — но что это были за сокровища, никто не знает. Что это могло быть? Их материальные ресурсы были в основном установлены и посчитаны, и в любом случае тяжелые мешки с золотом было практически невозможно спустить с отвесной пиренейской скалы. Некоторые выдвигали предположение, что они бежали с великим секретом или священной книгой — известно, что у катаров был собственный вариант Евангелия от Иоанна, которым они пользовались при исполнении своих обрядов. Другие полагали, что катары взяли с собой пи более ни менее как Святой Грааль[34] — хотя что это такое и какую форму имеет, остается вопросом спорным. Некоторые верят, что это чаша, в которую собрали кровь Иисуса, когда он висел на кресте. Другие — известные авторы Бейджент, Ли и Линкольн в своей книге «Святая Кровь и Святой Грааль» — утверждают, что поскольку «sang real» (буквально — «королевская кровь») могли истолковать как «святая кровь», то речь идет о линии кровной связи с Иисусом и Марией Магдалиной. (О Святом Граале подробнее будет рассказано в последующих главах.) Что бы ни унесли катары в эту судьбоносную ночь, они ценили это как нечто имеющее наивысшую важность — и, будучи «perfecti», они вряд ли были заинтересованы в побрякушках или чисто материальных ценностях. Возникает вопрос: почему потребовалось четыре человека, чтобы унести это нечто в безопасное место, подальше от крестоносцев? Может ныть, правы те, кто верит в теорию «Святой Крови», и это были самые «прямые» наследники, в чьих жилах текла «святая» кровь? Или, возможно, это были четыре связки документов или книг, а может быть, одна книга, разделенная на четыре части, — предусмотрительно отправленная в четырех разных направлениях в безопасные места. Разумеется, наличие священных текстов означает, что четыре катара унесли с собой тайное знание в некие отдаленные места, где слово останется незапятнанным — и, может быть, даже воскреснет когда-то в будущем. Что бы они ни взяли с собой, то был наиболее драгоценный для них объект или секрет, и катары пошли на все, чтобы сохранить то, что они считали истинным и святым.

Как было сказано, чудо обращения в веру катаров произошло в Безье, где от 15 до 20 тысяч обычных граждан добровольно пошли на смерть 22 июля 1209 года. Только чуть более двухсот из них были катарами, но жители Безье явно разделяли с еретиками по меньшей мере одно верование. Этим людям была дана возможность уйти и предать катаров из своей среды, но они отказались сделать это, встав на их сторону против папских легатов, несмотря на то что понимали, какая ужасная судьба им уготована в этом случае. «Ничто не могло спасти их, ни крест, ни алтарь, ни распятие», — писал Пьер де Во-де-Гернат. Когда крестоносцы спросили папского легата, как отличить еретика от невинного жителя города, они получили печально знаменитый ответ: «Убейте всех, Бог узнает своих», который стал хладнокровным девизом всех фанатиков в мире. И не случайно днем массового убийства стало 22 июля, День святой Марии Магдалины, де Во-де-Гернат писал в этой связи:

«Безье был взят в День святой Магдалины. О, высшая справедливость Провидения!.. Еретики утверждали, что Мария Магдалина была любовницей Иисуса Христа… поэтому правильно, что этих отвратительных псов повязали и убили в праздник той, которую они оскорбили…»

Что сделало жителей Безье столь убежденными в этой ереси до такой степени, что они отдали свои жизни — и жизни своих детей, — но не отступили? Хотя история полна случаями массового самоубийства и массового самопожертвования приверженцев культов, взявших в основу своей веры совершенно фантастические и до нелепости бессмысленные доктрины, есть основания полагать, что по меньшей мере в этом случае катары имели некоторую тайную информацию, доказывающую их поразительное еретическое убеждение в любовной связи между Иисусом и Марией Магдалиной. Какова бы ни была эта информация, ее источниками, без сомнения, не были новозаветные Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, но какой-то другой текст, признаваемый ими за столь же достоверный — и, вероятно, столь же святой. Защищаемая ими с таким упорством доктрина любовной связи Марии Магдалины с Иисусом не была взята у их предшественников богомилов, поскольку, как пишет Юрий Стоянов в книге «Тайные традиции в Европе», «учение, по которому Мария Магдалина выступает в роли «жены» или «любовницы» Христа, появилось в катарских преданиях и не имеет аналога в доктрине богомилов»[35]. Каков же был источник тайного знания катаров о Магдалине? Не была ли их вера в это причиной их уничтожения? В целом кажется, что катары, которые, как мы видели, были не столько организацией, сколько свободным союзом многих маленьких групп еретиков, переплелись с приверженцами зародившегося в Лангедоке местного культа Магдалины, который не был наследием богомилов или каких-либо иных еретиков. Ясно, что с точки зрения Церкви Безье был городом, не хуже любого другого, для того чтобы начать искоренение этой ереси, поскольку появилась возможность убить одним ударом обе ереси вместо одной. За исключением того, что искоренить их не удалось, во всяком случае в отношении ереси, касающейся Марии Магдалины, как мы увидим далее.

Есть что-то подозрительное в том, как Мария Магдалина представлена в Евангелиях: с одной стороны, она явно была достаточно известной личностью, поскольку из всех женщин, упомянутых в Новом Завете, только она обозначена просто именем без указания ее отношения к мужчине, как жена, сестра, мать такого-то. Уже этот факт выделяет ее из ряда других женских персонажей. Однако, с другой стороны, в этих текстах нет ничего, объясняющего, почему столь многие жители Безье были так беззаветно преданы ей, что приняли ужасную смерть, причем не для защиты ее непорочного имени, но для чего-то, совсем противоположного по нормам морали того времени, поскольку они верили, что она была любовницей Иисуса.

Для тех, кого вдохновляет такая фанатичная преданность, следует пояснить, что Марию Магдалину вряд ли можно назвать важным персонажем Нового Завета. Помимо одного упоминания у Луки, она не появляется на страницах Евангелий до момента распятия, когда она вновь возникает ниоткуда, чтобы исполнить высший акт преданности Иисусу — помазание мертвого тела для погребения. В трех стихах в Евангелии[36] от Луки (8:1–3), говорится следующее:

«После сего Он проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие, и с ним двенадцать, и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиной, из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим».

Этот отрывок интересен по нескольким причинам: ясно, что Иисус имел не только учеников, но и учениц — сомнений в этом быть не может — и они содержали мужчин на собственные средства. Таким образом, если постулат Церкви о том, что Магдалина проститутка или была ей, правилен, то напрашивается неудобоваримый вывод, что Иисус и остальные, такие как Симон Петр, с удовольствием жили на безнравственные деньги! Конечно, она и другие женщины имели средства или были финансово независимыми. (Хотя заметьте: жену домоправителя Ирода звали Иоанна[37], имя необычное для женщины того времени, что указывает на ее посвящение в культ Иоанна Крестителя, который, как мы далее поймем, вовсе не был во всех аспектах подобен учению Христа.)