Изначальное желание - Дмитрий Денисов

— Но она от того становится слаще, — заметил я. — Острее и интереснее.

— Но, как правило, короче, — философски подчеркнула она, с легким вызовом посмотрев мне прямо в глаза.

— Это если бояться смерти. А если знать, что ее нет…

Вдруг взгляд ее сменился тревогой, а улыбка исчезла.

— Кто ты, сударь, — в глазах ее промелькнул искренний страх.

— Ладно, не стану тебя утомлять. Так как насчет ночи молчания?

— Или сладостных стонов? — вторила она лукаво. Страх сменялся привычным озорством.

Я протянул ей три монеты. Она с одинаковым изяществом и проворностью переправила их куда-то в свои одежды.

— Это для начала, — пояснил я. — Остальное получишь, если сможешь доставить мне удовольствие.

— Я смогу, — многозначительно прищурилась она, словно прикидывая, с чего начать.

Я же прищурился в ответ.

— Не сомневаюсь.

— Здесь есть комнаты, — ее тонкий пальчик указал в бревенчатый потолок.

— Но сначала давай прогуляемся, — мягко предложил я.

Она замялась, прикидывая в уме, стоит ли связываться со мной, но после видимо решила — стоит. И немало.

— Давай, — игриво пропела она.

3 Темный переулок

«Кровь — истина моя.

Тебя не видно, и лишь боль

способна обнажить

Твою живительную силу…»

Мы молча поднялись. На миг она повернулась ко мне спиной. Лишь на миг. Но от меня не укрылся взгляд, который она бросила на богато одетого «купца». И так старательно она прятала его, и таким он оказался мимолетным, что звенел не хуже кандалов. Тех самых, коими приковали ее к этому «колесу» жизни. Звон ударил по ушам, но я лишь наивно улыбнулся, пряча свои подозрения. Мы протиснулись между столов, и вышли за дверь.

Ночной воздух благодатно освежил лицо и напоил легкие чарующими запахами. Они сползали с гор, неся живительную силу горных цветов, медов, трав и деревьев. Ночные ароматы таили шелест листвы и шепот хвои. Они были полны первозданной жизненной чистоты. Первозданных жизненных желаний.

Вдаль тянулась скупо освещенная улица, выхваченная из ночи точками одиноких факелов. Призрачные огоньки горели вдоль длинной стены бараков и казарм, где несли службу королевские гвардейцы этого удаленного гарнизона. С другой стороны тянулся невысокий каменный забор, за которым ютились друг к другу приземистые жилые домишки. Время перевалило далеко за полночь. Улица пустовала. Кто привык работать днем — уже спали, а кто не спит по ночам — уже собрались в таких вот тавернах.

Тайла широко развела руками.

— Куда пойдем?

Я зорко следил за ее взглядом, и чувствовал, в какую сторону ей хотелось бы идти. Именно туда я и пошел, по-хозяйски обняв ее за талию. На миг она встрепенулась, словно не веря в совпадение — я вел ее в самый темный проулок. А после вздрогнула уже иначе.

— Какая у тебя холодная рука, сударь.

— Давно никто меня не грел, — мой голос призывал к сочувствию.

— Как давно? — полюбопытствовала она, мягко растирая мою ладонь.

— Очень.

— Так давно, что ты, вместо того, чтобы наброситься на меня, задаешь глупые вопросы?

— Ты считаешь их глупыми? — не поверил я, сжав ее талию сильнее.

— Нет, — потупилась она, — право, нет. Но, согласись, глупо задавать их мне — девушке из кабака. Разве нам за это платят?

— Я необычный.

— Я заметила.

— Я покупаю самое дорогое.

— И что же?

— Знания и мудрость.

— А мое тело?

— За него платят дураки.

— Дураки? — Из ее груди вырвалась обида. Обида за тех, кто обогащал ее.

— Которые не в состоянии добиться взаимности иными путями, — поспешно пояснил я. — А я похож на дурака?

— Нет.

— А если я заплачу?

— А…

— Заплачу, и сразу уподоблюсь дураку. Так? А раз ты говоришь, что я не дурак, то тогда я и платить не должен.

Она рывком высвободилась из моих объятий. Ее игривое настроение резко переменилось. От нее запахло подозрением и сильным негодованием. В глазах вспыхнула ледяная стужа. Да, огонек первой любви, насколько же ты робок и беззащитен перед суровым ликом реальности. Ты подобен призраку — такой же бесплотный и невесомый. Но ты есть. И тебя всегда можно разжечь. Лишь смерть может погасить тебя. Да и то ненадолго.

Тайла тяжело дышала, исподлобья поглядывая на меня.

— Послушай, сударь, хватит мне голову морочить! Ты или платишь, или нет!

— Я заплачу за всю ночь, — поспешно заверил я, примирительно подняв руки. — За всю ночь. И могу с тобой делать все, что заблагорассудится. В том числе и спрашивать.

— Я торгую ласками, а не мозгами, — раздражительно звенел ее голосок, но внезапное негодование все-таки таяло. — Хочешь знать смысл бытия — иди вон с монашками беседуй. Они тебе глаза-то раскроют быстро. Сами целомудрием прикрываются, а блуду предаются хлеще нашего. Мы хоть сильны в искренности своей, потому и не стыдимся называть цену.

На сей раз, от нее запахло гордостью и достоинством. Тайла высокомерно вскинула прелестную голову, и густые волосы колыхнулись за ее спиной волнистым водопадом. Повеяло терпкими ароматами неведомых цветов. А может то просто вкус молодости? Я снова вдохнул полной грудью сложный и волнительный запах ее тела.

— И такой путь завел в темницу твоего братца? — напомнил я. — А теперь ты вынуждена здесь крутиться, чтобы помочь ему высвободиться. И нет гарантий, что, выйдя, не произойдет все повторно. Уверен, хозяин твой нарочно подстроит все, дабы навеки приковать тебя к этой таверне. Вернее, пока ты цветешь. Пока ты ему нужна…

— Да, прикована, и что?! — повышая тон, перебила она. — Что мне делать?!

— Да ничего, — равнодушно ответил я, печально кивнув. — Делай, что делаешь, и будь, что будет. Да? Да! Это ваша формула жизни. Неспособность зреть в прошлое, трезво оценивать настоящее и предвидеть будущее. Неспособность управлять своей судьбой. Своими мыслями и поступками. Своими желаниями. Тем самым вы порождаете хозяина, который управляет вами.

— Уж не тебя ли? — с сарказмом усмехнулась она, окидывая мой рваный поношенный плащ, обветшалые одежды, нечесаные серые локоны. Я таинственно улыбнулся и обнял ее крепче, опустив руку пониже спины.

— Вы, женщины, интуитивны и очень проницательны.

Она покачала головой.

— Я управляю своими поступками.

— Да? Отчего же я, заплатив тебе, заставляю делать то, что мне хочется?

— О, это моя работа, — уверенно и гордо ответствовала она.

— Но желаю я, а не ты — снова поправил я. — Вряд ли ты по собственной воле согласилась бы приласкать меня. Или похожего на меня. Зато безоглядно бросилась бы в объятия молодого красивого принца. Вы все о них мечтаете в этом возрасте. Но ты со мной, и в том воля моя. А ты всего лишь исполнитель моих желаний.