Нависшая угроза - Рэндалл Биллс

– Выше всех красивых слов и парадных мундиров. Выше всех баронов, графов и прочих сильных мира сего. Выше прыжковых и стыковочных кораблей, курсирующих между планетами. Выше всех армий мехов, марширующих по моей команде. Вот что важно. Вот чему я служу. Защищать мои миры, а значит, защищать людей, зовущих их домом. Это достаточно общее дело?

Ардан стоял и пристально смотрел на него, а затем поклонился значительно глубже, чем в Зале.

– Ваша светлость, ваш отец хорошо научил вас. Теперь я понимаю, почему люди, которые следовали за ним, следуют за вами с тем же рвением. Да, это дело я действительно считаю достаточно общим. И это отбирают у вас. Отбирает тот, кто не имеет на это права.

– Да? А кто имеет?

Ардан замешкался всего на секунду, прежде чем ответить.

– На этот вопрос нужен ответ прямо сейчас? Разве недостаточно знать, что её претензии не имеют силы? Что необходимо сделать всё, что в нашей власти, чтобы сместить её и остановить это безумие?

– Может быть. Но поможет ли это? Для многих людей – военных, простых людей и аристократов, мы – повстанцы, бросившие вызов короне. Если мы сместим её, кто может утверждать, что мы не посадим на трон кого-то, кто имеет так же мало прав?

Долгое молчание повисло между ними, и Ардан медленно посмотрел в сторону.

– Есть те, кто имеют право на трон, – сказал он тихо. – Те, кто доказывают снова и снова, что достойны этого.

Джордж тихо цокнул языком, словно упрекая нашалившего ребёнка.

– Ардан, ты обещал говорить ясно, а всё ходишь вокруг да около. Я спросил тебя, кто…

Он замолчал и усмехнулся. Разговор шёл примерно так, как он и предполагал. Никто не мог отрицать, что Ардан однозначно принадлежал к лагерю Виктора, и пришёл сюда, чтобы заманить туда Джорджа Хасека. Тем не менее, он видел, что Ардан всё ещё тот чистосердечный человек, которого он знал в детстве. Они могли не сходиться полностью во взглядах, но он почти предвкушал поединок разумов и слов, который, несомненно, будет продолжаться несколько следующих недель. Он был твёрд в своих убеждениях, но ему было интересно, какие аргументы выложит Ардан.

Он снова похлопал Ардана по спине:

– Не волнуйся. Я не заставляю отвечать на этот вопрос сейчас. Давай просто сойдёмся на том, что Катерина недостойна трона Федеративных Солнц. Впоследствии... впоследствии мы что-то с этим сделаем, и, я думаю, достаточно скоро. Пойдём. Найдём тот напиток, о котором я упоминал. Кто знает, может это просто предвещает падение Сунь-Цзы.

Мужчины засмеялись и возобновили своё продвижение к дворцу.

7

РЕПОРТЁР: Господин секретарь, вы можете подтвердить или опровергнуть слух, что ввод войск на Нью-Сиртис откладывается?

М-Р МЭДЖЕРС: А ещё мы все слышали сплетни, что план по захвату Люсьена выполняется полным ходом. Меня удивляет, что вы верите таким явным уткам, сэр.

РЕПОРТЁР: Не правда ли, что герцог Хасек конфронтировал с архонт-принцессой на совещании Звёздной Лиги на Марике, и заявил, что увидит её сброшенной с трона к концу года?

М-Р МЭДЖЕРС: Действительно, герцог Хасек посетил встречу на Марике. Архонт-принцесса виделась с ним и даже предложила ему присоединиться к её делегации, но он отклонил предложение, поскольку должен был вернуться к своим обязанностям. Однако какая возможная причина могла бы заставить такого правильного герцога – одного из её фельдмаршалов, я добавлю, – сделать такое заявление? И с какой стати архонт-принцесса двинет войска против своего собственного герцога?

РЕПОРТЁР: Я могу назвать множество причин, но вы всё ещё не ответили на мой вопрос, господин секретарь.

М-Р МЭДЖЕРС: Нет, ответил. Пожалуйста, вы, из федеральной службы новостей, ваш вопрос.

Авалон-сити, Новый Авалон

Марка Круцис

Федеративные Солнца

20 сентября 3065 г.

Одетая в белое, как она любила, Катрина Штайнер-Дэвион, архонт-принцесса Федеративного Содружества и архонтесса Лиранского Альянса, появилась в Логове Лиса, хоть и редко бывала тут. Из этого подземного зала во дворце на Новом Авалоне её генералы управляли военными силами марки Круцис, а также следили за войсками марок Капеллы и Дракона, как и всего Лиранского Альянса. Место было названо в честь её отца, в своё время известного как Лис, но оно представлялось ей скорее муравейником, наполненной рабочими муравьями, вечно занятыми своими делами во славу королевы.

Однако один муравей не служит своей королеве, как должен, подумала она, нахмурившись, но затем быстро стерев это выражение с лица. Если много хмуриться – могут появиться морщины. Учитывая множество генералов и маршалов, помогавших ей вести эту войну, она почти никогда не ступала на территорию Логова. Они делали своё дело, а она – своё. Она обычно оставляла их суетиться, выполняя её приказы и заботясь о её делах, насколько позволяли их маленькие умишки.

Сегодня, однако, она устала ждать маршала Саймона Галлахера, который должен был прийти к ней, и послала за ним одного из вездесущих техников по связи, которые, казалось, наполняли все помещения любой военной базы. Эти, думала она, безусловно, муравьи-самцы, отчаянно пытающиеся быть полезными, но обычно только попадающиеся под ноги. Тем не менее, чувствуя, что ход войны перестаёт удовлетворять её и подступает скука, она забавлялась идеей лишить Саймона его титула Защитника Принца, и объявить кого-то другого главнокомандующим регионального командования марки Круцис. Она быстро отмела эту мысль. Слишком долго Катерина искала подходящего бесхарактерного человека для занятия этой должности. Кого-то, кто будет просто выполнять её требования, без попыток отклониться от её планов из-за каких-то собственных неуместных идей. Бесконечно легче дать ему понять, что она недовольна, чем напрасно тратить силы на поиски другого трутня, который займёт его место.

– Ваше высочество, если вы пройдёте со мной, я покажу вам кабинет маршала, – услышала она чей-то голос. Оглядевшись, она заметила перед собой молодого офицера, склонившегося в поклоне. Ей стало ясно, что он стоит тут несколько минут, и она даже не заметила его. Хотя, с другой стороны, а почему она должна? Просто ещё один рабочий муравей.

Снисходительно кивнув, она подобрала своё платье и поплыла за ним, излучая уверенность в своей власти. Всё это принадлежало ей, и скоро не останется никого, оспаривающего её право собственности.

Направляясь от главного командного центра, молодой человек вёл Катерину по короткому коридору, ведущему к довольно большой двери. Он слегка постучал по металлу, и подождал, пока приглушённый голос разрешит войти. Изящно поклонившись Катерине, он открыл дверь и отступил на шаг в сторону.

Уже забыв о нём, она прошла мимо в кабинет Галлахера. Она уже бывала здесь, но её снова поразило, насколько странным было это место.

Тут не было голофото Галлахера, одного или с другими офицерами, или обычной глупой и омерзительной голографии своего первого меха. На стенах не было даже карт. Всё помещение сияло белизной, и её нарушали только впечатляющий письменный стол красного дерева и буковый шкафчик для хранения документов справа от него.

Всмотревшись в Галлахера, она не могла отделаться от мысли, что эта безликость комнаты была воплощением самого человека. Он был просто ещё одним муравьём, не приносящий никакой пользы, кроме того, что без вопросов подчинялся её приказам. Он был худощав, почти костляв, с лысиной, которую тщетно пытался скрыть, зачёсывая несколько сальных прядей своих волос наверх.

Галлахер быстро поднялся, обошёл вокруг стола и отвесил поклон, достойный самого умелого придворного:

– Ваше высочество, я прошу прощения за задержку, но это было неизбежно. Ваш визит – большая честь для меня. Что может ваш скромный слуга сделать для вас?

Его слова струились как шёлк, но были так же пусты, как его маленькие глаза, смотревшие на неё почти с голодом.

Катрина бесстрастно изучила его, ей казалось, что он похож на неуклюжую марионетку, только ожидающую того, когда она потянет за её нити. Под её твёрдым взглядом, рядом с его правым глазом началось лёгкое подёргивание, а на широком лбу появилась испарина. Он знал, что лучше больше ничего не говорить.

Она позволила тишине потянуться ещё немного, чтобы он помучался неизвестностью, и села. Хотя они оба знали, что Саймон всегда имел менее выгодное положение, её иногда развлекал процесс причинения ему неудобств, как и его тупость.

Наконец она прервала молчание.