Арбалетчик с Тверской - Вячеслав Юшкин

полк в телегах под тентами усажены гренадеры и мои арбалетчики — эти умудрились улечься спать кое кому пришлось оплеух надавать и наказать деньгами. Теперь едут красные и кипятятся — мол таких великих воинов как пацанов отчитал. И кто на нас нападет — мы же сила и протестанты давно уже отсюда выдавлены. Протестанты то выдавлены и зимуют очень далеко, но, что мешает им с этих зимних квартир провести дальний кавалерийский рейд и взбодрить нашу католическую лигу и имперские войска. Ничего не мешает, на нашей стороне все увлечены поисками богатых врагов и дележкой награбленного. Мы же вот эти богатства везем в это имение. На кой именно в это село мы везем миллион с лишком талеров.

Так впереди кого-то остановили, и колонна остановилась. надо вперед метнуться и ещё не подойдя к голове колонны слышу громкие крики — куда Вы поехали надо вести колонну в другую сторону. Вот вам Альбрехт покажет. Вам жить надоело.

Жить нам не надоело. Но колонна идет именно тем путем, как и надо и если нужно будет повернуть Валенштайн пришлет письменный приказ — такая у нас инструкция на этот марш.

И наконец вижу кто там так разоряется и желает нас повернуть на другой путь-дорогу. Это Кинси ещё один англосакс тоже наемник, как и мы, но уже давно с Альбрехтом ходит в майорах и командует четырьмя ротами рейтар почти полковник, но пока майор сам откуда-то из Англии. И кстати дружил с Горном, хотя шотландцы и не водят дружбу с англичанами, но эту парочку что-то связывало, и они не расставались почти никогда. Одна у них была странность не ходили в бордели и жен у них не было. Тихо шутили, что они не по женщинам. Но шутили очень тихо, те кто громко позволял себе шутки быстро погибли в сражениях.

— Нет обоз не повернет в другую сторону. И нет команду над охраной обоза я не сдам. Ни тебе никому другому. Я уже понял кто скинул часть ворованного в комнаты Горна и понял, что нас хотят увести с дороги и убить. Нет не просто ограбить, наш обоз должен пропасть и все подозрения должны упасть на меня. Рядом со мной горнист и я командую — тревога. Кинси что угрожающе кричит, но в одно лицо напасть не посмел, но отъезжать далеко не стал выскочил метров за сто — за пределы прицельного огня и остановился, крутиться на своем коне. Конь хорош — крупный, вороной все мышцы играют и дорогой конь.

Колонну блокируют с двух сторон. Примерно сто мушкетеров перекрывают дорогу вперед и столько же блокируют нам путь назад. На поле справа разворачивается пара эскадронов рейтар. Всадников четыреста не меньше. Тактически ситуация беспроигрышна и пехота в поле против рейтар это просто жертва и убежать нам некуда — впереди и сзади уже стоят рогатки и стоят в строю мушкетеры раздувают фитиля и готовы к немедленному залпу.

Но сдаваться нельзя — на кону миллион талеров и наемники из Шотландии и Англии таких денег никогда не имели и никогда и не видели. Ловушка захлопнулась, и все предатели здесь и теперь можно их наказать. Вот только предателей гораздо больше, чем нас и что-то помощь к нам не спешит. Обоз стоит и что делать не ясно.

Первое что нужно сделать в такой ситуации — телеги в круг лошадей внутрь и отбиваться будет легче телеги создадут что-то вроде баррикады и атаковать в конном строю не получиться. Второе подпустить атакующих поближе и накрыть гранатами — один раз сработало /правда тогда всадников было меньше всего полусотня/ и сейчас должно сработать, у нас и гранат побольше. Опять поет труба и рейтары строятся в ряды и красиво скачут по полю к нашей импровизированной баррикаде и начинается кароколирование — ряд за рядом рейтары подъезжают к баррикаде и стреляют из своих пистолетов и тут же ряд уходит перезаряжать пистолеты. Не стали лезть на телеги и решили нас перестрелять — нет это не пройдет. так можно перестрелять открыто стоящий строй пикинеров, мы же укрылись за телегами и вполне эффективно отвечаем. И ружейным огнем и гранаты тоже достают и хорошо себя показывают. Рейтары несут потери. Пока не очень большие, но для наемников критические. Они пришли сюда за миллионом, а не погибать в бою с засевшим в укреплении противником. Рейтары красиво маневрируют по полю — правда картина замечательная — крупные вороные кони и на них всадники в черных вороненных трехчетвертных доспехах с палашами и два пистолета в кобурах на коне. Кавалерийский пистолет это если говорить привычными образами — этакий обрез охотничьего ружья с раструбом на конце ствола. Мушки нет, и никто прицельно не стреляет — подскакал такой красавец к строю терции и разрядил оба пистолета в строй. Строй у терции достаточно плотный в кого-нибудь да попадешь. Раструб на стволе это не для красоты — это для удобства заряжания пистолета в седле. У нас же здесь баррикада и плотное построение отсутствует, и неприцельная стрельба ничего не дает. Мы же уже свалили три десятка не меньше рейтар и сами не потеряли ни одного человека, так мы можем вести бой долго пока не подойдет подмога. Кстати, и где эта кавалерия из-за холмов. Пока не видно. Ладно, мы пока держимся и без подмоги. Кавалерия нас развлекает своими перестроениями и под это джигитование под шумок так сказать пока всё внимание в поле в атаку пошли мушкетеры и пошли с двух сторон. Они могли атаковать только по дороге вот и пошли с двух сторон.

Примерно сотня с одной стороны и примерно сотня с другой. Эта атака оказалась совсем неудачной и потеряв по дюжине человек обе колонны вернулись за рогатки, которые перегораживали дорогу. Погода портилась и пошел мокрый снег, воздух стал настолько влажный что фитили стали гаснуть, это было полбеды порох на полках отсырел и теперь невозможно произвести выстрел. Это было сильным ударом, разом изменилось соотношение сторон. У нас теперь были только пикинеры и ни одного стрелка.

Оценив обстановку на нас, опять поскакали рейтары — они имели палаши и могли нас рубить. Мы же не могли стрелять из мушкетов из-за отсыревшего пороха. Мушкетеры примкнули штыки и пикинеров стало гораздо больше, но для кавалерии это всё было на один удар клинком. И тогда в бой вступили арбалетчики. Для производства выстрела из арбалета не нужен порох и при стрельбе в упор энергии выстрела из арбалета хватает, чтобы пробить доспех рейтара. Я не зря потратил деньги двадцать пять реечных арбалетов проделали в моем бюджете огромную пробоину, но сейчас они оправдали каждый талер, вложенный в них. Бронебойные болты пробивали доспехи рейтар и пробитые тела всадников слетали из седел. Плюсом шло — скорость заряжания и точность. Если скорость заряжания арбалета ненамного превышает скорость заряжания мушкета, то точностью арбалет превосходит мушкет весьма значительно. Всё это и привело к ошеломляющим потерям среди рейтара — двадцать пять арбалетов выстрелить успели только сто раз, каждый успели перезарядить четыре раза но и этого хватило около сотни всадников остались перед нашей баррикадой, эскадроны рейтар ушли от баррикады в полном беспорядке. Когда отошли ряды рейтаров и стихло конское ржание тишина не наступила. Множество раненных рейтар выбитых из седел, не имея возможности передвигаться — кричали от боли ран и звали своих товарищей. Эти крики угнетающе действовали на нашего противника, но нас они взбодрили. Было сникнувшие солдаты роты / каждый прекрасно знал пехота не может противостоять кавалерии и каждый уже отпевал мысленно себя/ взбодрились и в адрес рейтар понеслись непристойные выкрики из-за баррикады. Погода становилась всё хуже и хуже. Вместо мокрого снега пошел натуральный дождь. Упала видимость и тогда наш противник решился на третью атаку — одновременно с трех сторон на нас пошли и мушкетеры и рейтары. Часть мы смогли пострелять, и эта часть были атакующие солдаты, перекрывшие отступление для нас. Арбалеты стреляли только по этой колонне и стрелки добились успеха потеряв полсотни солдат колонна, перекрывавшая нам отступление бежала. Рейтар поразили гранатами, но в это время к баррикаде подошла колонна, которая перекрывала проход вперед и стала просачиваться между телегами и завязала рукопашный бой с моими стрелками. Как только ослабло сопротивление в середину нашего укрепления стали проникать, и рейтары и управление боем было сорвано. Каждый солдат бился отдельно. Численное превосходство атакующих стало давать свои плоды и нас стали медленно сжимать в круг. И опять свое слово сказали гранаты,