Добывайки в воздухе - Мэри Нортон

Зима подходила к концу, и Пода все больше раздражало то, что Хомили нервничает из–за пустяков, вроде противня с золой, а Арриэтта не обращает ни на что внимания и интересуется только «Иллюстрированными лондонскими новостями».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

За это время (с середины ноября до декабря) добывайки составили несколько планов и попытались претворить их в жизнь. Под ухитрился вытащить четыре гвоздя, которыми была прибита деревянная заплата на полу под кухонным столом.

— Понимаете, они тут не ходят, — объяснил он жене и дочке, — а под столом тень.

Эти четыре крепких гвоздя он заменил менее тонкими, взятыми из коробочки. Их было куда легче выдернуть, а втроем они могли сдвинуть в сторону деревянную планку. Под ней они обнаружили уже знакомые им брусья и поперечные балки; все было покрыто пылью, лежавшей толстым слоем — по колено добывайкам — между их полом и потолком нижней комнаты. («В точности как тогда, когда мы переехали под кухню в Фирбэнке, — сказала Хомили. — Иногда я думала, нам никогда не привести там все в порядок, и все же нам это удалось».)

Но Под вовсе не ставил себе целью поселить там свое семейство — он искал способ добраться до оштукатуренных стен комнаты, которая была под мансардой. Если бы это удалось, думал Под, они смогли бы спуститься по дранке до самого низа дома, — пробираются же таким путем мыши и крысы; и, напомнил он, хоть это утомительно и даже опасно, они и сами не раз проделывали такой путь.

— Мы были тогда моложе, Под, — боязливо напомнила ему Хомили, но — при всем том — попробовать она, видимо, была не прочь.

Однако у них ничего не вышло; мансарда находилась под крышей, а между крышей и кирпичной коробкой дома, на которую она опиралась, было сплошное бетонное перекрытие. Так что вниз по дранке было не попасть.

Следующая идея Пода заключалась в том, чтобы проделать дырочку в потолке комнаты под ними и спуститься туда без прикрытия с помощью веревочной лестницы из рафии, — не важно, куда они попадут.

— По крайней мере, — сказал Под, — мы будем на один этаж ниже, и окна будут не так высоко от земли, и дверь незаперта.

Однако он решил сперва взять сапожную иглу в ящике с инструментами и пробуравить в штукатурке глазок. Это тоже было опасно, по потолку могли пойти трещины, и, само собой, немного штукатурки просыпется на пол. Все же они решили рискнуть: у добываек такое острое зрение, что даже в самую маленькую дырочку они могут все разглядеть.

Когда наконец они просверлили отверстие и перед их изумленным взором внезапно возникла нижняя комната, она оказалась спальней мистера и миссис Плэттер. Они увидели большую кровать с медными шишечками, ярко–розовое атласное одеяло, турецкий ковер, стоячий умывальник с двумя наборами фарфоровых кружек в цветочек, туалетный столик с зеркалом и корзинку для кошки. Но встревожило их другое: в комнате была миссис Плэттер — отдыхала после обеда. Так странно было видеть ее пышные формы под таким непривычным углом! Она полулежала, прислонившись спиной к подушкам, с мирным и беззаботным видом читая журнал по домоводству; лениво переворачивая страницы, она жевала ириски, беря их из круглой жестянки. У нее в ногах резвилась кошка. На одеяле возле кошки был виден — белый на розовом — небольшой кружок штукатурки. Под с радостью подумал, что, когда миссис Плэттер встанет, белые крупинки тут же стряхнутся на пол.

Дрожа и не говоря ни слова, добывайки попятились от глазка и бесшумно пробрались через окутавшую все пыль до выхода из–под пола. Молча положили деревянную планку на место и осторожно засунули в дырки гвозди.

— Ну и ну!.. — сказал Под, когда они добрели до стоявшей в углу картонки и, Забравшись внутрь, вытер лоб рукавом. — Вот уж чего не ожидал увидеть.

Под был потрясен.

— Я тоже, — отозвалась Хомили и задумалась. — Но, может быть, это пойдет нам на пользу.

— Может быть, — неуверенно согласился Под.

Следующая попытка была связана с окном — тем, через которое им была видна ветка дуба. Эта ветка была их единственной связью с внешним миром. «Восточный ветер», — иногда говорила миссис Плэттер, открывая окно, чтобы проветрить комнату, — для этого ей приходилось вставать на стул, — и по тому, в какую сторону отдувало листья, добывайки могли приблизительно предсказать погоду. «Восточный ветер» означал снег.

Они с удовольствием смотрели, как пляшут резвые снежинки, как нарастает на подоконнике снежная гора, но радовались тому, что у них тепло. Было начало января — не самая подходящая погода, чтобы открывать окно, но они не могли терять времени.

Все же Хомили попыталась отговорить Пода.

— Ну, ладно, откроем мы окно, где мы окажемся? На крыше. А какая она крутая — видно по нашим стенам и потолку. Я хочу сказать, нам лучше здесь, внутри, чем снаружи, Под. Я готова на многое, но если ты думаешь, что я прыгну с крыши на эту ветку, то ты ошибаешься.

— Тебе никогда не допрыгнуть до этой ветки, Хомили, — терпеливо говорил ей Под, — до нее очень далеко. И, что важнее, она никогда не стоит на месте. Нет, я думаю не о ветке, я думаю совсем о другом…

— О чем же тогда?

— О том, где мы находимся, — сказал Под, — вот что я хотел бы узнать. С крыши можно что–нибудь увидеть. Ты слышала, что они говорили о Литл–Фордэме и прочем? И о реке. Я просто хочу знать, где мы.

— Что толку, — колко возразила ему Хомили, — если нам все равно отсюда не уйти?

Под обернулся и посмотрел на нее.

— Мы не должны складывать оружие, — сказал он.

— Я знаю, Под, — быстро проговорила Хомили. Она кинула взгляд на стол, где, как всегда поглощенная «Иллюстрированными лондонскими новостями», лежала на полу Арриэтта. — И мы обе хотим тебе помочь. Мы ведь сделали из рафии лестницу, верно? Ты только скажи, что надо.

— Сделать вы можете не так–то много, во всяком случае, сейчас. Видишь, какая тут хитрость с этим окном: чтобы открыть задвижку, надо повернуть ее рукоятку вверх. Понимаешь, что я имею в виду? То же самое со шпингалетом: чтобы выдернуть его из гнезда, надо дергать вверх. Если бы, чтобы открыть ОКНО, можно было бы повернуть рукоятку вниз, это было бы проще простого. Мы бы накинули на нее кусок веревки, повисли бы все трое на другом конце, и под нашей тяжестью рукоятка бы опустилась, а задвижка поднялась.

— Да, — задумчиво сказала Хомили, сосредоточенно глядя на окно. — Да, я понимаю, о чем ты говоришь.

Несколько минут оба молчали в глубоком раздумье.

— А если попробовать прут для занавесок? — сказала наконец Хомили.

— Прут для занавесок? Я не совсем тебя по…

— Он крепко прикреплен к стене?

Под скосил глаза.

— Вполне. Он медный, и с этими кронштейнами…

— А за прут ты можешь закинуть веревку?

— За прут для занавесок?

— Ну да, и использовать его как ворот или блок.

У Пода просияло лицо.

— Хомили, — сказал он, — это как раз то, что нам надо! Подумать только, я неделю за неделей ломал себе голову… а ты с первого раза попала в самую точку.

— Ерунда, — улыбаясь, сказала Хомили.

Под объяснил, что кому делать, и они сразу же принялись за работу. Отнесли на верхнюю коробку, из тех, что стояли на столе, — самое близкое место к окну, — небольшой ключик, привязанный к концу веревки, скинули с каминной доски подкову и оттащили ее за музыкальную шкатулку под окно, и Под, забравшись на пирамиду из коробок, принялся терпеливо, раз за разом, кидать ключик на стену над медным прутом, висящим на двух кронштейнах. Наконец раздался долгожданный звон металла по стеклу, и в то время, как Арриэтта разматывала понемногу клубок, опуская веревку, ключик опустился — мимо окна, мимо подоконника — на пол, прямо к ногам Хомили, стоявшей рядом с подковой. Хомили отцепила ключ и вместо него прикрепила к веревке лестницу из рафии, а Арриэтта смотала клубок обратно так, что верхняя ступенька оказалась под медным прутом; Хомили привязала низ качающейся лестницы к подкове, Арриэтта туго натянула веревку и обмотала ее вокруг ножки стола. И тут Под спустился со стола на пол.

Это было настоящее чудо. Лестница, накрепко соединенная с веревкой, перекинутой через медный прут, поднималась от подковы вдоль стыка створок, тугая, как струна.

Сопровождаемый взглядами Хомили и Арриэтты, Под стал забираться по лестнице. Оказавшись на одном уровне с задвижкой, он перебросил первую перекладину лестницы через медный прут и освободил веревку — очень важный момент, Арриэтта в это время, стоя у ножки стола, размотала! с мотка несколько дюймов, давая Поду возможность обвязать конец веревки вокруг рукоятки задвижки. Затем Под спустился по ножке стола на пол и перенес моток под окно.

— Пока все хорошо, — сказал Под. — Теперь будем тянуть все вместе. Арриэтта берется первая, ты, Хомили, за ней, а я буду замыкать.

Они послушно выполнили указания Пода; намотав веревку на кулаки, добывайки откинулись назад, уперлись в пол пятками и напрягли мускулы. Медленно–медленно рукоятка задвижки поднялась наверх, похожая на молоток головка плавно опустилась, описав дугу, и одна из створок окна оказалась свободной.