Мамалыжный десант - Юрий Павлович Валин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возвращался на позицию временно кособокий товарищ Лавренко, отмечал зорким глазом изменения привычного пейзажа. Вот ушла одна батарея, пришла другая, линию связи перекинули, танк проехал, все расковырял. Танков на плацдарме имелось не очень много: несколько чуть подкрашенных, с нарисованными большими звездами, трофейных машин да батарея легких самоходок – те на окраине села недавно окопались-замаскировались.
С самоходными артиллеристами Тимка Партизан водил шапочное знакомство: показал, где сады погуще, в том краю они рассредоточенно и закопались. Вот эти танковые капониры-окопы не на шутку напугали бойца. Тимофей копать не очень любил, но, конечно, памятная лопатка без дела не оставалась: чуть передохнув по возвращении, берешься щель углублять или новый ход сообщения рыть. Понятно, и Большую Саперную Лопату применять не возбраняется, ей сподручнее, особенно когда она есть. Но одно дело, когда этак неспешно и каждодневно, и другое – когда нужно срочно этакую бронированную махину зарыть. Нет, танкистам, и самоходчикам особенно, завидовать не приходилось.
В батальон Тимофей пришкандыбал уже в темноте, доложился комбату. Тот похвалил:
– Вовремя. Завтра начинаем оборону передавать: меняют нас. Сворачиваться – задача непростая, придется тебе побегать, чтоб слаженно все выходили, не терялись наши орлы. Ничего, на левом берегу передохнем.
– Товарищ капитан, а как же наступление? Без нас пойдет? – не удержался Тимофей.
– Что ты как пацан, Лавренко? Мы с тобой вдвоем оборону прорывать будем? У нас людей сколько осталось? Придут свежие части, без нас справятся. Не спеши, успеешь еще в наступление пойти. Сходи, скажи Сергунцову, чтобы сюда шел, и отдыхай.
Обратно шли через расположение хозвзвода. Там разгружалась машина.
– Это чего такое? – удивился сержант Сергунцов. – Мины, что ли?
– Не, вроде бобины с каким-то проводом, – пытался присмотреться Тимофей.
– Шутят, что ли? Приказано подготовиться к сворачиванию, а тут целую машину нового провода привезли и сваливают как попало.
Сергунцов спросил у работающих в кузове бойцов: туда ли они сгружают? Из-за полуторки некий командный голос сообщил, что «куда приказано, туда и сгружают! Идите, бойцы, к такой-то матери…».
– Наверное, уже сменщики работают, – проворчал сержант. – Вот это приличная постановка вопроса: они еще на том берегу, а им уже связь ведут. А у нас все через задницу. Ты, Тимка, знаешь, что нас гвардейцы-сталинградцы генерала Чуйкова меняют? Плацдарм теперь полностью Третьему Украинскому фронту передают.
– Подумаешь, сталинградцы! Мы тоже гвардейцы, и плацдарм как раз мы брали, – с некоторой обидой заметил Тимофей.
– Это верно. Но я про снабжение говорю. Сразу же видно, что обеспечивают их иначе.
По совести говоря, бойцу Лавренко на новые и старые кабели было наплевать. К вечеру в ушах снова начало звенеть, побаливала голова, и в сон тянуло. Да и свежая отметина на спине давала о себе знать. Тимофей забрался в свою «лисью нору», вытянулся поудобнее, чуть послушал, как моросит дождь, и уснул.
* * *
Утром, едва успели напихаться пшенкой, как связного вызвали к комбату. Речь почему-то опять шла о кабеле.
– Так кто его разгружал? – раздраженно вопрошал комбат. – Вы их точно видели?
– Видели, полуторка стояла, – неуверенно пояснил Сергунцов. – Правда, уже темно было. Мы спросили, нас послали.
– Кто послал? – уточнил незнакомый капитан с щегольской трофейной кобурой на ремне.
– Офицер, командующий разгрузкой, и послал. – Сергунцов посмотрел на комбата. – Что ж мне было у него документы спрашивать? Я же не связист.
– Вот товарищ капитан – связист, – указал комбат на гостя. – Они нас меняют и ни про какой кабель не знают. А я не знаю, почему на нашей позиции оказывается столько чужого кабеля. Вы куда смотрите?! Или нам немцы кабель подкинули?
– Немцы – это вряд ли. Там бирки с английскими надписями, – сказал капитан. – Хороший провод, жаль, что не телефонный, я бы забрал. Но это специфический электрический кабель. Большая ценность.
– Ладно, я комполка еще раз доложу, уточню, – сокрушенно заверил комбат. – Что за безобразие? Нужное теряется, не успеешь глазом моргнуть, зато ненужное прямиком машинами сваливают.
Батальон потихоньку готовился к отходу на переправу, траншею уже занимали сменщики. Запаренный боец Лавренко, непрерывно сновавший между подразделениями и КП полка, посматривал на новых бойцов. Да ничего особенного. Может, и остались среди них солдаты, бывавшие в знаменитых сталинградских боях, но нынче такие же бойцы, как в родной дивизии: ободранные, усталые, щедро разбавленные свежим молдаванским призывом. Опять некоторые роты в полугражданской форме, наспех вооруженные.
К вечеру КП полка уже свернули, к переправе оттягивались последние подразделения полка. И тут Тимофей попал…
В опустевшем блиндаже батальонного командного пункта спорили офицеры.
– Я принять не могу! Как я без документов приму?! – горячился черноусый офицер из сменщиков. – Вам сгрузили, вы и забирайте.
– У меня стрелковый батальон! – возражал комбат. – На кой черт нам столько кабеля? В пулеметы его заряжать не получится.
– А какое наше дело? Я отвечать за чужое имущество не собираюсь. Этот провод живо растащат, а отвечать кто будет? – вопрошал настырный капитан сталинградцев.
– Так я, что ли, отвечать должен? – изумлялся комбат. – Я эти провода не принимал! У меня приказ через два часа быть на правом берегу.
– А у меня приказ – принять позиции, а не непонятное оборудование и чужие материалы! – отрезал чернявый. – Кинутся искать: у кого кабель, кто присвоил? Ганбидзе присвоил! Забирайте и девайте куда хотите.
– На чем я заберу?! – поинтересовался комбат. – По карманам рассую?
– Складируйте, людей для охраны оставляйте. Акт совместный составим, – вмешался старший лейтенант с тремя орденами. – Потом найдется хозяин, передадим вместе с описью.
Комбат, ругая все кабели на свете, собрал оставшихся бойцов. Катушки с проводом, небольшие, но увесистые, по счету перебросали-сложили в блиндаж опустевшего продсклада. Тимофей тоже кидал красивые катушки, хотя бок напоминал о себе.
– Все, все, уходим! – поторапливал комбат. – Тимка, держи лист с подсчетами. Сейчас из полка придут с готовым актом, точное количество впишут, передадите экземпляр этим… бюрократам и догоняйте.
Тимофей сидел у порога блиндажа, опускались сумерки. Мысли были сложные. А как там, за переправой, в тылу, без этих знакомых мест? Тут каждый окоп и ложбинку знаешь, а на марше и потом… Может, и через Чемручи придется пройти.
От противоречивых мыслей оторвали бойцы, уже осваивающие соседние блиндажи. Подсели, закурили. Тимофей отвечал на всякие уточнения по поводу здешней обстановки.
– Лавренко! – окликнули резко, и Тимофей понял, что дело плохо.
Лейтенант Малышко, подсвечивая электрическим фонариком, тщательно изучал бумажку с подсчетами кабеля, наконец вписал в акт и поставил замысловатую подпись.
– Хорошо, с этим покончили. Охраняй, Лавренко, головой отвечаешь, кабель непростой. Как сменят, догоняй полк, на
