Дневник офицера КГБ - Александр Никифоров

Предложили новичкам к нам, в Кандагар, но они уже распределились. Завтра улетают: один в Джелалабад, другой в Файзабад. Удачи вам, братишки.

На следующий день отметились в дежурке.

— Ты готов к подвигу? — спрашивает меня Стас.

— Готов, — бодро отвечаю я.

Поездка в Кабул за продуктами действительно была сродни подвигу. Необходимо со всей группы собрать заказы на деньги, продукты, товары, оформить доверенности на их получение. Потом несколько деньков поездить в аэропорт, узнавая, будет ли борт на Кабул. В столице Афгана устроиться в гостиницу, в которой не всегда есть свободные места. Можно остановиться у знакомых, но неудобно стеснять людей.

Далее, получив в кассе деньги, отоварить их в представительском магазине, а на это уходит часа два, если народу немного. Весь этот товар нужно доставить в гостиницу. Потом, со всем этим добром, денька два-три помотаться в аэропорт в надежде «поймать» борт на Кандагар… В общем, хлопотное это дело — поездка за продуктами…

— Всегда готов! — бодро ответил я.

Нам повезло. В магазине почти никого не было. Отоварились быстро.

Разгрузив в гостинице продукты, сели со Стасом перекусить.

— За проделанную работу не грех и по рюмочке «Столичной» принять, — произносит Стас, наливая водку в стаканы.

«Столичная» водка экспортного исполнения (согласно этикетке) в дуканы поставлялась из Пакистана. На обратной стороне этикетки, как сейчас помню, была напечатана дата выработки: «24.04.84 г.» и номер смены. Водку с такой датой мы употребляли и в 1985, и в 1986, и 1987, и в 1988 году. Сколько же ее произвели в Союзе в 1984 году? А сколько в Пакистан вывезли?

— Ну, Санек, — Стас довольно хлопает себя по животу. — На правах победителей нам отдаются два часа на «разграбление» дуканов. Рафтим (пошли)!

Пройтись по дуканам хотелось. В сентябре толком нам не удалось это сделать. Жили на Яковлевской вилле, далеко от дуканов. Возили нас в автобусе с занавешенными шторками. Держали на коротком поводке. Может, чтобы в Союз не сбежали?

В Кандагаре есть дуканы, но товара мало, и цены на них раза в два выше, чем в Кабуле. Да и по Кандагару, как по Арбату, не пройдешься. В Кабуле другое дело — есть где раздышаться.

Дуканы Кабула поразили меня изобилием и блеском товара. Руки сами собой так и тянутся к ним. Дуканщики помогают, чуть ли не в карманы вещи тебе суют. Невозможно удержаться от покупок!

— Ты что там рассматриваешь?

— Зажигалку присмотрел. Вроде ничего. — Кручу в руках красивую зажигалку, такую в Союзе с руками оторвут.

— То-то и оно, что ничего, — Стас берет из моих рук зажигалку, чиркает. — Да ей прикурить всего на пару сигарет.

— Э! Зачем так говоришь, уважаемый, — дуканщик понимает по-русски. — Хорошая зажигалка, жапановская (имеется в виду японская).

— И сколько она стоит? — спрашивает Стас.

— Пятьсот афгани, — называет цену афганец.

— Сколько, сколько? — переспрашивает Стас. — Пятьсот? Пошли отсюда, Санек. За такие деньги мы тебе пять таких зажигалок купим. Пятьсот!

Стас уверенно идет к выходу. Я в недоумении следую за ним. У меня были разные зажигалки, так что в них я немножко разбирался. Зажигалка, которую выбрал, мне понравилась сразу, хорошая. Но возражать не стал. Стас знает, что делает.

Дуканщик, видя, как уходят живые деньги, хватает его за руку:

— Зачем торопишься? Называй свою цену.

— Называть? Не нужна нам твоя зажигалка. Точка. — Стас открывает входную дверь.

— Четыреста пятьдесят, — бросает нам в спину дуканщик.

— Хуб аст (хорошо), — Стас поворачивается к дуканщику, который довольно потирает руки, в предчувствии прибыли.

Четыреста пятьдесят афгани — хорошая цена, очень хорошая.

Выдержав паузу, Стас добавляет:

— За сто пятьдесят — возьмем.

Лицо торговца вытягивается, восторг сменяется разочарованием. На него жалко смотреть.

— Зачем обижаешь, уважаемый? Из Пакистана товар дорого везти. Пакистан берет, душман берет, шурави берет. Все берет деньги. Бача кушать хочет, — ноет дуканщик.

— Ты это кого с душманами сравниваешь? — Стас грозно смотрит на афганца.

— Нет, нет! — машет продавец руками, понимая, что дал маху. — Шурави хорош. Очень хорош.

— Без тебя знаем, какие мы… И на жалость нечего давить. За счет шурави и живете. Двести пятьдесят афгани даю за зажигалку, последняя цена.

Дуканщик выпрямляется, куда делся его жалкий вид? Уверенный, спокойный взгляд. Артист! Купился я на твою игру. Впредь — наука. Да, торг — это великое искусство!

Сошлись, на двухстах восьмидесяти афгани. Заплатив, выходим из дукана. Продавец что-то ворчит себе под нос.

— Стас, у меня голова разболелась от ваших разборок. Стоило торговаться? Сам же сказал, что зажигалка плохая.

— Стоило, стоило! Говорить — не значит думать! Зажигалка хорошая. Такую меньше чем за четыреста афгани не отдадут, можешь проверить. Запомни: в Афганистане хорошую вещь можно за полцены купить. Зажигалка — это так, мелочь, что-то вроде урока для тебя.

— Хороший урок, спасибо!

Стас еще в течение часа давал мне урок и по «разграблению» дуканов.

После покупок зашли в шашлычную. Съели по паре шашлыков, по лепешке — с пылу с жару они очень вкусные. Запили все баночным пивом.

У нас было традицией, будучи в Кабуле, заходить в заведение.

Шашлычные — маленькие, на три-четыре столика, но по афганским меркам чистые, уютные. Всегда играет восточная музыка, тихая и очень мелодичная. Лепота! Душа отдыхает. Официантами там работали бачата двенадцати-четырнадцати лет. Как только очередной посетитель покидал шашлычную, они тут же ныряли под стол, заглядывали под стулья, проверяя, не оставлен ли там «подарок», и только потом убирали со стола. Шустро работали. Нашим официантам у них бы поучиться сервису.

Однажды мы зашли в шашлычную и встали как вкопанные. Из динамиков японского магнитофона доносился хриплый голос Владимира Высоцкого: «Ах, какая же ты близкая и ласковая! Альпинистка моя, скалолазка моя!»…

Ком застрял в горле. Родиной дохнуло. У многих из нас Высоцкий в Афганистане был популярен. Его песни удивительным образом вписывались в нашу жизнь. Кассеты с его песнями свободно продавались в дуканах. Афганцы, которые в свое время учились в Союзе, тоже их уважали, а вот на ташкентской таможне кассеты с песнями Высоцкого изымались. Запрещено было их ввозить в Союз. Не глупость ли?

Удалось пообщаться с Олегом и Женькм. У них все нормально. Работают в зоне «Центр» (окружение Кабула). Живут в общежитии, но до Нового года каждому обещали по трехкомнатной квартире. Не хило!

Узнал новости про ребят. Серега в Фарахе, Виктор в Хосте. Остальные кто на востоке, кто на севере Афганистана. По всему Афгану разбросало нашу группу. Через Олега познакомился с земляком, Виктором, он тоже в зоне «Центр» работает. От него я и узнал, что был распределен в Кабул. Виктор предложил помощь с переводом в столицу, но я, поблагодарив, отказался.

— Витек, спасибо за предложение, но на войне лучше выгоду не искать — собственно, как и в мирной жизни. У меня свои принципы, стараюсь их не менять. Опасно в Кандагаре? Да. Но и в Москве можно от поноса помереть. Видимо, судьбой дано, чтобы я служил в Кандагаре. Сложно, но ничего. Ребята хорошие, надежные. Шеф толковый, лишний раз не напрягает. С афганскими товарищами проблем нет. Работаем. С военными у нас полный контакт. Они нам, мы им помогаем. А какая баня в «Урагане»! Давай лучше ты к нам. Не пожалеешь!

— Нет. Я уж лучше здесь, в Кабуле, послужу.

Послужил…

— Сел в машину, начал сдавать назад — взрыв, — рассказал мне Виктор через год при встрече. — Больше ничего не помню. Два часа пролежал без сознания, потом полгода в госпитале лечился. Сильная контузия. Голова постоянно гудит, словно рой пчелиный, болит — мочи нет. Хорошо, что дали дослужить, хоть немного денег подзаработаю. Спишут, и что тогда? У меня жена и двое детей. Вот такие дела, земляк.

Вот она, судьба. Я в Кандагаре гепатитом отделался, а Виктор… Чего скрывать, в Афганистане я боялся оказаться нетрудоспособным. На помощь государства рассчитывать не приходилось…

За два дня управились со всеми делами. На третий день в восемь часов утра вылетели в Кандагар. До свидания, Кабул. Мира и спокойствия тебе.

Глава 8

У Белуджей[19]

В Кандагаре приземлились часов в десять. В аэропорт приехала почти вся группа, был выходной день.

— После того как разгрузимся, шеф велел собраться у него на вилле, — предупредил всех Женька-борода.

— А в чем дело? — спросил кто-то.

— Не знаю. Шеф сам все объяснит.

Что еще за новости? Не люблю я эти неожиданные вводные. После Кабула неплохо бы отдышаться. Что гадать? Через час все узнаю.