Военно-духовные ордена Востока - Вольфганг Акунов

Багдадским халифам в свое время потребовалось целое столетие на уничтожение многочисленных шаек карматско-измаилитских анархистов. Коща их еретическое движение было, казалось, уже окончательно подавлено, один из карматских старейшин, так называемых «даисов» по имени Абдалла или Абдаллах (Убейдаллах), имевший, согласно некоторым версиям, иудейское происхождение, но выдававший себя за правнука Али — мужа Фатимы, дочери пророка Мухаммеда, — бежал в Египет, где ему сопутствовал такой успех, что он, захватив власть, смог основать там династию Измаилитов, или Фатимидов, властвовавшую под белым знаменем с 909 по 1171 год, считавшуюся всеми мусульманами (естественно, кроме самих измаилитов) еретической и свергнутую только величайшим противником крестоносцев-«франков» — султаном Салах-ад-дином, сыном Малик-Айюба (Эйюба), о котором у нас еще пойдет речь. Измаилитские сектанты, возведя этого первого Фатимида на египетский престол, превратили его в свое покорное орудие, являясь на протяжении более чем 300 лет истинными хозяевами Египта и Туниса. Они повсюду основывали тайные ложи под названием «собраний мудрости», в которых имелось девять степеней посвящения. Обучение в ложах велось так, чтобы привести учеников к полнейшему скептицизму. Тайное учение секты измаилитов сводилось к тому, чтобы «ни во что не верить и на все дерзать».

Каирская ложа измаилитов распространяла свое эзотерическое учение при посредстве «даисов» («великих миссионеров»), имевших под своим началом «рафиков», или «рефиков» («товарищей», то есть «рядовых миссионеров»). «Рафики» и «даисы» (о которых у нас еще пойдет речь далее) наводнили всю Азию. Измаилитское влияние распространилось на захваченные к тому времени арабами и исламизированные Северную Африку, Палестину, Сирию, Ливан, Йемен, Сицилию, а также на священные для всех мусульман города Мекку и Медину. Однако в остальном исламском мире, включая ортодоксальных шиитов, измаилитов считали опаснейшими еретиками и при любом удобном случае жестоко преследовали.

О Гассане ибн Саббахе

Среди измаилитских «даисов» был удивительный человек, которого звали Гассан (Гасан, Хассан, Хасан) ибн Саббах. Этот перс (служивший, согласно ряду источников, в юности писцом одной из канцелярий Сельджукского султаната), основал новую ветвь секты — восточных измаилитов, организованных Гассаном по образцу отдельного военно-духовного ордена, которых и прозвали несколько позднее ассасинами (о значении этого названия мы расскажем несколько позже).

В 1080-е годы этот измаилитский «даис» постепенно сплотил вокруг себя большое число почитателей, учеников и последователей. Со временем его усилиями были созданы тайный измаилитский орден, а затем и целое измаилитское орденское государство, история которого была прервана только в 1256 году татаро-монгольским завоеванием Среднего Востока.

Гассан ибн Саббах родился в середине XI века и умер в 1114 (или в 1124) году, Но результаты его деятельности сказались на событиях вплоть до середины XIII века.

В молодости Гассан ибн Саббах жил в большом торговом иранском городе Рее, городе древнем (упоминаемом в священной книге древних ариев «Авесте» под названием Раги), с незапамятных времен считавшемся центром ересей (и в то же время — местом рождения арийского пророка Спитамы Заратустры, основателя маздеизма, или маздаяснийской веры, презрительно именуемой мусульманами и христианами «огнепоклонством»),

В городе Рее был широко распространен измаилизм — в первую очередь среди ремесленников и торгового люда, преимущественно персидской национальности. Именно в этой среде жил молодой Гассан. Сохранились его воспоминания, в которых он рассказывает, как его в юности склоняли к измаилизму, Юноша отчаянно сопротивлялся «соблазнителям», не желая ступить на опасный путь, грозивший ему гибелью. Гассан ибн Саббах оставался стойким в исламском суннитском правоверии до тех пор, пока не заболел. Испугавшись смерти, он дал обет — в случае выздоровления стать измаилитом. Он выздоровел и пошел к «соблазнителям». Один из них был чеканщиком по металлу, другой — кожевенных дел мастером, и они свели молодого человека с профессиональным проповедником, миссионером-«даисом», у которого нашлись более веские аргументы, чем у кожевника.

Гассан ибн Саббах оказался настолько умен и энергичен, что рейские измаилиты направили его в цитадель этого учения, «еретического» с точки зрения всякого «правоверного» мусульманина (как суннита, так и шиита) — Египет (или, как говорили и все еще говорят вслед за арабами все мусульмане — Миср) для повышения образования.

Мудрые пропагандисты, измаилиты умели ценить молодые дарования и растить ценные кадры, готовить орденскую смену,

Гассан ибн Саббах провел в Аль-Кахире (или, по-нашему, Каире), столице Египетского халифата Фатимидов, несколько лет, поднаторел в риторике (искусстве говорить) и в диалектике (искусстве спорить), научился у египетских измаилитов ловко вербовать сторонников, — словом, приобрёл необходимые знания и опыт проповедника — «да’и», «дай», «дая» или «даиса», но высоко в духовной иерархии Фатимидского халифата не поднялся. Да и не до того было: Фатимиды оказались жертвой типичного для всех мусульманских династий раскола. В очередной раз возникла проблема, кто — истинный халиф, а кто — узурпатор. К этому времени относится обострение полемики между двумя течениями, на которые раскололась «ересь» измаилизма, — низаритами и мусталитами. Низариты считали, что имамом является Абу Мансур Низар, старший сын фатимидского халифа Египта аль-Мустансира. Дело было в том, что в конце своего правления халиф аль-Мустансир (1036–1094) неожиданно лишил своего старшего сына Низара права наследования престола в пользу его младшего брата Мустали. После смерти отца Низар начал борьбу с могущественным вазиром (вези-ром или визирем, то есть, выражаясь современным языком, «премьер-министром»; слово «вазир» происходит от персидского титула «вазирг» эпохи Сасанидов) Аль-Афдалем (поддерживавшим Мустали). В борьбе Назир потерпел поражение, попал в плен и был казнен в 1095 году. В среде измаилитов произошел раскол. В Фатимидском Египте (включавшем первоначально Северную Африку), а также в Йемене и в мусульманской (западной) Индии в конце концов утвердились именно мусталиты, но за его пределами (в частности, в Персии и Ираке) большинство измаилитов были склонны придерживаться низаритского толка (или, если воспользоваться терминологией русских староверов-раскольников — «низаритского согласия»). В Сирии первоначально ни одна из двух измаилитских фракций не получила преобладания, и только в XII веке там взяли верх низариты.

Молодому, но честолюбивому не по годам начинающему религиозному деятелю стало совершенно ясно, что Фатимидский халифат измаилитов стареет и слабеет. Фатимиды уже утратили свои владения в Северной Африке (в частности, Тунис), уступили остров Сицилию воинственным норманнам, а свои владения в Сирии — туркам-сельджукам. Провести жизнь, ратуя за египетского халифа-мусталита, отвергаемого не только суннитами и шиитами, но даже большинством самих измаилитов, придерживавшихся низаритских воззрений, означало согласиться на горькую судьбу безвестного мученика. Однако ни безвестное служение высокой идее, ни мученический венец Гассана ибн Саббаха не привлекали. Он должен был найти свой путь к власти. Для этого молодой честолюбец готов был использовать Фатимидского халифа и измаилизм, но не собирался становиться верным рабом человека или учения.

Молодой и энергичный, как говорится, в самом расцвете духовных и физических сил — ему еще не было и 30 лет от роду, — тщеславный и немало повидавший измаилит возвратился из далекого Мисра в родной Иран. Он остановился в столице Сельджукского султаната Исфагане, где без труда нашел приют у единоверцев-измаилитов (низаритского толка).

Сегодня мы невольно поражаемся тому, насколько мобильными и легкими на подъем (по сравнению с жителями тогдашнего христианского Запада — правда, до эпохи Крестовых походов!) были люди мусульманского Востока. Дошедшие до нас жизнеописания большинства из них представляют собой, по сути дела, нескончаемую череду сменяющих друг друга, как в калейдоскопе, селений, стран и городов, в которых они побывали, то ли по делу, то ли торгуя, то ли путешествуя от двора одного владыки ко двору другого. Через весь Восток тянулись вереницы паломников, совершающих хадж, стремясь достичь священного города Мекки, чтобы поклониться черному камню-метеориту Каабы (тому самому, от которого нечестивые карматы откололи половину). От Испании, «страны Аль-Андалус», исламизированной почти целиком, до Турфана, граничащего с «недвижным Китаем» Туркестана, ехали по своим делам мудрецы и поэты, купцы и искатели приключений (а проще говоря, авантюристы, любители половить рыбку в мутной воде). И для каждого была важна принадлежность к той или иной исламской подсистеме, к тому или иному направлению, той или иной секте. В каждом городе у каждого находились союзники и помощники среди единоверцев. За высоким, глухим глинобитным забором-дувалом всякий, кто нуждался в крове и защите, мог укрыться у единомышленников от враждебных властей и недругов.