Невероятные приключения растений-путешественников - Катя Астафьефф

Находка станет предметом торговых отношений и породит споры среди ботаников того времени. К тому же это растение окажется неожиданным связующим звеном между ирокезами и… китайцами! С одной стороны, история начинается в Китае, где женьшень применяли уже тысячелетиями, а в 1711 году один миссионер-иезуит сделал его описание. Император поручил отцу Жарту составить карту Тартарии. Жарту узнал о растении, корни которого имеют благоприятный эффект, и написал обстоятельный доклад в «Письме генеральному прокурору индийской и китайской миссий». В нем он описывает женьшень, его целебные свойства и даже влияние на экономику Китая.

В 1713 году это письмо было напечатано в сборнике с громким названием «Назидательные и любопытные письма». Начинается оно так:

«Поручение императора составить карту Тартарии дало нам возможность познакомиться с этим знаменитым растением, столь ценимым китайцами, — женьшенем. В конце июля 1719 года мы добрались до деревни всего в четырех лье от Кореи, в которой живут тартары calca-tatze. Один из них отправился в горы по соседству и принес нам в корзинах четыре стебля женьшеня с корнями».

Чуть ниже он опишет свойства, которым китайский женьшень обязан своей славой:

«Самые искусные китайские лекари написали целые тома о свойствах этого растения; они включают его в состав почти всех снадобий, которыми лечат высокопоставленных господ, так как оно слишком дорого для простого народа. Они утверждают, что это превосходное средство от истощения вследствие тяжелой работы тела или ума, что оно разжижает мокроту, лечит заболевания легких и плевриты, останавливает рвоту, восстанавливает нарушенную слизистую желудка, вызывает аппетит, выводит газы, приводит в норму слабое или учащенное дыхание, укрепляя грудную клетку, укрепляет дух, способствует производству лимфы в крови и, наконец, помогает при головокружении и обмороках, а также продлевает жизнь стариков […]. Что до меня, я убежден, что европейцы, разбирающиеся в фармакологии, могли бы сделать из него превосходное лекарство при наличии достаточного количество материала для экспериментов, дабы изучить природу этого растения химическим способом и применять его в том количестве, в котором оно скорее принесет благо, чем вред».

Итак, женьшень — это то, что китайцы зовут средством от всех болезней. Жарту испробовал его и констатировал положительный эффект в лечении истощения. Наблюдения миссионера имеют большое значение. Он сделал вывод о среде произрастания женьшеня и выдвинул гипотезу о том, что если женьшень и произрастает где-то еще, то этим местом должна быть Канада.

Чудодейственный женьшень?

Первая научная работа о полезных свойствах женьшеня была написана в 1736 году Люкой Августином Фолио из Сен-Вааста. Тема его работы звучала так: «Возможно ли применять женьшень в качестве восстанавливающего средства?» Автор дает положительный ответ, вероятно, под влиянием китайских специалистов. Например, он пишет следующее:

«Он придает сил и энергии старикам, слабоумным, отстающим в развитии и т. д.».

«Он удивительным образом восстанавливает силы тех, кто истощен любовными похождениями, и нет ничего лучше женьшеня для тех, кто страдает острой болью или хроническими заболеваниями».

«Для алкоголиков и любителей поесть он не представляет никакого интереса».

Первый анализ химического состава женьшеня был сделан в XIX веке. Тогда стало известно, что в нем содержится сапонин[19].

Женьшень также содержит витамины, питательные волокна — женьшенезиды. Сегодня его целебные свойства широко признаны.

Два года спустя иезуит отец Лафито, миссионер в Новой Франции, направляется в Квебек и там знакомится с «Назидательными и любопытными письмами». Он читает тот самый фрагмент, посвященный женьшеню, и тут же устремляется на поиски растения, описанного Жарту. Если тот утверждает, что женьшень растет в Канаде, значит, надо его найти! Вскоре ему приходит на ум мысль, что лучший способ найти его — это поспрашивать тех, кто должен лучше всех знать канадские лекарственные растения, — индейцев. Ирокезы воодушевили бледнолицего священника, и тот продолжил сбор трав. В один прекрасный день неподалеку от поселения он наткнулся на растение, вполне похожее на женьшень. Женщина из племени ганьягэха (или мохоки) подтвердила, что ирокезы действительно издавна используют именно это растение в качестве снадобья. Он показал индейцам страницы из гербария Жарту, и те сразу узнали женьшень. Можно сказать, что это один из первых экспериментов по использованию традиционных знаний коренных народов в научных целях.

В 1718 году отец-иезуит публикует «Доклад о ценном растении женьшене тартарском, обнаруженном в Канаде отцом Жозефом Лафито» и сообщает о своей находке в Королевскую академию наук в Париже. Доклад был зачитан в присутствии ученой элиты того времени (Реомюра, Фонтенеля) и главных ботаников: Антуана де Жюссье и Антуана-Тристана Данти д’Инара. Жозефа Питтона де Турнефора к тому времени уже не было в живых. Беднягу сбила машина… То есть повозка, конечно. И вот тогда-то и разгорелся научный спор. Было ли растение, описываемое Лафито, на самом деле женьшенем? Относится ли он к тому же виду, что и китайский женьшень? В первую очередь вопросы вызывали методы исследования. В ботанике очень строгие принципы определения видов. Тем более что среди ботаников были в основном академики и признанные ученые, а иезуит являлся носителем религиозной картины мира и имел явно менее научный подход. Ученые опознают растение по его анатомии и строению цветка, в то время как у иезуита был более широкий взгляд на вещи, основанный прежде всего на способах применения растения в Новом Свете. Лафито также заявлял, что у коренного населения были реальные знания, и он представлял иезуитское сообщество как посредника между миром Европы и Америки.

Однако Лафито впервые лично присутствовал в Академии, а вопрос женьшеня обсуждался уже целый год. Ботаник д’Инар упрекнул Лафито в том, что тот не различает канадский и китайский виды растения. Он полагал, что сравнивать культурные контексты Северной Америки и Азии неправомерно. Жюссье и Вайян, в свою очередь, полагали, что Лафито правильно идентифицировал женьшень, но заслуга его открытия принадлежит Сарразену.

Связь двух континентов

Наблюдения Лафито (отца-иезуита, который в некоторой степени украл славу Сарразена) и все вышеупомянутые споры выходят за рамки чисто ботанического дискурса. Здесь есть о чем поговорить с точки зрения географии и этнографии. Лафито был великим умом; от академиков его отличала собственная система отсчета и образ мыслей. Конечно, он был верующим, но зачастую именно его называют одним из основателей антропологии благодаря его наблюдениям за обычаями коренных народов. В 1724 году была опубликована его работа «Нравы диких племен Америки в сравнении с нравами первобытных людей». Тот факт, что женьшень был найден и в Азии, и в Северной Америке, был