Её вина - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Общее состояние до сих пор вызывает у меня опасения, вы потеряли много крови.
Смещаю голову вправо и молча повторно рассматриваю своё тело. Переломанное, искалеченное, слабое. Будто и не моё вовсе.
Именно в эту секунду в голове вспыхивает неутешительная мысль.
– Об олимпиаде можно забыть.
Кажется, я произношу это вслух…
– Ну что вы, речь шла о том, чтобы мы вас не потеряли, а вы про олимпиаду… – качает головой доктор.
Много ты понимаешь! Я шёл к этому много лет…
Злость и досада обрушиваются на меня внезапно. Бубнёж врача слушаю в пол уха. Крах моей спортивной карьеры – единственное, о чём я думаю. Осознавать тот факт, что на данный момент ты, один из сильнейших пловцов страны, превратился в аморфного инвалида – невероятно тяжело.
– Организм молодой, сильный и выносливый. Рассчитываю на то, что ваше состояние в ближайшее время стабилизируется и мы сможем провести операцию.
– Операцию? – неосознанно повторяю вслед за ним, выныривая из пучины мрачных дум.
– Остеосинтез.
Видит немой вопрос в моих глазах. Знакомый термин, но что означает – не помню.
– Метод сращивания кости при тяжелых оскольчатых переломах, – поясняет Иван Петрович.
– Ясно, – отзываюсь апатично.
– Это хирургическая репозиция, осуществляемая при помощи различных фиксирующих конструкций.
– Штифты-винты-пластины? – озвучиваю свою догадку.
– Совершенно верно. Цель остеосинтеза — обеспечение стабильной фиксации отломков в правильном положении с сохранением функциональной оси сегмента и стабилизация зоны перелома до полного сращения.
Киваю. Всё это понятно конечно, но стоит только представить длительность периода восстановления и в прямом смысле слова становится дурно…
Мать тяжело вздыхает и достаёт платок. Её и правда пора отправить домой. Итак тошно, а от этих жалостливых взглядов хреново вдвойне.
– Существует два вида остеосинтеза — погружной (внутрикостный, накостный) и наружный чрескостный. В вашем случае рекомендован погружной. Но лишь тогда, когда состояние стабилизируется, – травматолог снимает очки с толстенными стёклами и протирает их тканевой салфеткой. – Наиболее перспективным для лечения большинства диафизарных переломов костей голени является закрытый интрамедуллярный остеосинтез с блокированием. К его основным достоинствам относится значительная прочность, малая инвазивность, быстрое восстановление функции опоры и движения конечности.
Быстрое восстановление. Сколько? Два месяца, полгода, год? Больше?
– Виктор Сергеевич готов всё оплатить, – слышу я сквозь поток беспокойных мыслей, нещадно атакующих ушибленную голову.
– Кто? – переспрашиваю озадаченно.
– Отец той девушки, – переглядываясь с травматологом, поясняет мать.
– Какой девушки? – нетерпеливо уточняю я, не обращая внимания на действия медсестры, вновь колдующей над капельницей.
Видимо, до сих пор туго соображаю. Прямо как последний тормоз.
– Полагаю, той, что была за рулём, – отвечает мне врач и поднимается со стула.
До настоящего момента я не знал о виновнике ДТП ровным счётом ничего. В моих воспоминаниях есть только ночь, свет уличных фонарей, зебра и чёрная тонированная машина (мерседес вроде). Удар – это последнее, что я помню.
– Галина Юрьевна, вы ведь общались с Виктором Сергеевичем, верно? Насколько я понял, он готов покрыть любые расходы и сделать всё, что потребуется для восстановления вашего сына.
– Да ну? – криво усмехаюсь я.
Готов покрыть любые расходы. Смешно.
– Он сказал, что хочет нам помочь, – растерянно оправдывается мать, натыкаясь на мой суровый, осуждающий взгляд.
–Вернуть меня прежнего… он тоже может? –интересуюсь глумливо и снова пытаюсь привстать, кряхтя при этом как семидесятилетний старикан.
– Максим, – она виновато опускает опухшие от слёз глаза.
– Обойдёмся… без его… подачек.
Наряду со вспыхнувшей злобой, в висках ритмично пульсирует кровь. В грудине ноет, и дышится с трудом. Ко всему прочему, нога разболелась адски. Честное слово, всё, чего я хочу, это тупо закрыть глаза и провалиться в сон.
– Максим, дело, конечно, личное, но на вашем месте я бы воспользовался этим предложением, – лезет со своими дельными советами доктор. – Люди обеспеченные, не стоит отказываться от помощи ведь…
– Это я уж сам как-нибудь решу, – резко обрываю его монолог. – Оставьте меня одного.
– Максим…
– Мать, иди домой, пожалуйста.
Закрываю глаза, и пару минут спустя, наконец, остаюсь наедине с собой. Вот только вожделенная тишина давит и угнетает ещё больше.
Чёртово ДТП. Оно разделило мою жизнь на «до» и «после». И как теперь принять это – непонятно...
Глава 8 Максим
Часто ли мы задумываемся о том, что в один момент можем лишиться того, что имеем? Давайте откровенно: никогда. Мы попросту не размышляем на эту тему. Зато с большой охотой рисуем себе будущее, в котором сбываются все наши заветные мечты. Это ведь куда интереснее...
Так уж устроен человек: ежедневно ставит перед собой цели: большие и маленькие, вполне себе реальные и не очень. Представляет наперёд, а что будет, если удастся их достигнуть. «Вожделенное завтра» дарит надежду, и для кого-то, как для меня, погоня за мечтой становится смыслом жизни. Однако порой случается так, что тебя вышибает из этой гонки. Неожиданно. Нелепо. Тупо одним моментом. И то, к чему ты стремился, отступает на задний план или вообще теряет всякий смысл (опять же как в моём случае). Потому что первоочередной целью уже видится нечто попроще. То, что не ценил прежде. То, о чём не задумывался.
Я, например, всегда воспринимал своё физическое здоровье как должное. Ходил, бегал, активно занимался спортом и наслаждался жизнью. И вот оно как бывает: теперь я сутками лежу на кровати и даже элементарных действий самостоятельно выполнить не могу…
От досады хоть волком вой, всё равно не поможет. Конкретно мне помочь может только операция и время. Длительный период восстановления, как говорят люди в белых халатах. И да,
