Я сжег Адольфа Гитлера. Записки личного шофера - Эрих Кемпка

Едва увидев меня, Гитлер быстро, в присущей ему манере, отделился от сопровождавших его лиц, обнял меня как родного сына и потряс мне обе руки. Снова и снова он благодарил меня за то, что я доставил его министра вооружений целым и невредимым.

Позади группы стоял Мартин Борман. Лицо его было искажено, и, как всегда, когда его что-либо раздражало, он нервно потирал руки. Позднее я узнал, что во время моего отсутствия он предлагал Гитлеру на мое место нового кандидата. Мне было точно известно, что он уже целый год держит под рукой человека, чтобы сделать его шофером Гитлера, как только ему удастся навлечь на меня немилость фюрера. Он всеми силами старался удалить меня от Гитлера. Я был последним из числа старых приближенных Гитлера, которые имели право посещать фюрера в его служебном кабинете или на квартире, не дожидаясь приказа или вызова. Уже одно это вызывало у Мартина Бормана ненависть ко мне.

Подобная враждебность со стороны человека, находившегося в непосредственном окружении фюрера, была мне очень неприятна, и я не раз просил отправить меня на фронт, но Гитлер неизменно отклонял мои просьбы.

Однажды, будучи особенно раздражен поведением Бормана, я вновь начал настаивать на своем. Гитлер мне сказал:

«Здесь вы несете гораздо большую ответственность, чем на фронте. Кроме того, моя жизнь, которую я так часто доверяю вам, имеет для меня гораздо больше значения, чем постоянные враждебные выпады Бормана».

Недели проходили в крайнем напряжении. Налеты авиации продолжались. Маршал Жуков подтягивал к воротам Берлина все более крупные войсковые соединения. Он еще не был готов к решающей битве.

15 или 16 марта 1945 г. (точно дня я назвать не могу) Гитлер неожиданно потребовал сопровождать его в поездке на фронт. Окружение Гитлера запротестовало на этот раз еще сильнее, чем раньше. Борман и генералы заклинали фюрера отказаться от этого намерения. Однако он был непреклонен и поступил по-своему.

Это был последний раз, когда он сидел рядом со мной в машине.

Он хотел снова лично обследовать боевые позиции, чтоб проверить силу войск и снабжение их боеприпасами. В полдень мы покинули Берлин в направлении на Франкфурт-на-Одере. Там, где нас узнавали, люди окружали нашу машину. Личное присутствие Адольфа Гитлера вновь вселяло в них надежду, которую мы сами давно уже потеряли.

Шеф беседовал с офицерами и солдатами, с женщинами, матерями. От него все еще исходило обаяние великой личности. Зачастую ему достаточно было нескольких слов, чтобы утешить отчаявшихся. На обратном пути Гитлер сидел рядом со мной, погруженный в мысли; лицо его хранило выражение глубокого раздумья. Не было сказано ни слова.

После этой поездки Гитлер уже ни разу не садился в машину. Все дни вплоть до самой своей смерти он провел в подземном убежище.

20 апреля 1945 г. День рождения Гитлера — ему исполнилось 56 лет. Невольно вспомнились прежние годы, когда этот день праздновал весь немецкий народ, когда устраивались грандиозные приемы и парады.

Поступая в 1932 г. на службу к Гитлеру, я мечтал быть его постоянным шофером-спутником, надеясь подкрепить его успехи в деле сохранения мира своей скромной долей и своим участием. Моя мечта оказалась выполнена в той мере, в какой это было угодно судьбе.

20 апреля 1945 г. не походило на прежние дни рождения Гитлера. Столица его империи была окружена армиями его злейшего врага, стоявших у самых стен города. Никаких празднеств и парадов! Только в бункере было несколько оживленнее, чем обычно.

Уже незадолго до полуночи 19 апреля Гитлера пришли поздравить сотрудники военного и личного штаба рейхсканцлера. Фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль, а также генерал Бургдорф явились вместе со всеми своими адъютантами. В момент, когда Адольф Гитлер принимал поздравления, царило праздничное настроение.

Много народу приходило поздравить Гитлера в течение всего дня 20 апреля. В числе их были также Герман Геринг и Дениц. Однако Геринг, пробыв в кабинете Гитлера поразительно короткое время, ушел из бункера. В тот же день Геринг покинул Берлин, чтобы никогда уже не появляться в нем.

В этот последний день рождения Адольфа Гитлера вскоре поспе полуночи начались мощные атаки Красной Армии на Берлин. Началась последняя битва!

Первые сообщения по радио поступили ранним утром. 21 апреля. Столицу обстреливала тяжелая артиллерия русских. Слышны были первые разрывы снарядов. Они приближались, как раскаты грома, все ближе и ближе.

Атмосфера напряжения, в которой находился боровшийся за свою жизнь город, охватила и непосредственно главную ставку фюрера. Все, от Адольфа Гитлера до последнего ординарца, понимали, что борьба идет не на жизнь, а на смерть.

В правительственном квартале рвались русские снаряды. В саду имперской канцелярии появлялись все новые воронки. Свистели осколки, от разрывов вылетали стекла. В воздухе стояли пыль и дым.

На совещании, обсуждавшем положение на фронтах, ближайшие сотрудники Гитлера во главе с Кейтелем, Йодлем и Борманом снова настаивали на том, чтобы Гитлер использовал приготовленные самолеты и отправился вместе со своим штабом в Оберзальцберг. Там он будет в безопасности, и оттуда можно будет руководить военными действиями в этой последней битве лучше, чем из Берлина, окруженного русскими.

Адольф Гитлер отклонил эти предложения. Он заявил, что независимо от развития событий он не покинет столицу империи. Он твердо стоял на своем все время с тех пор, как находился в Берлине. По его приказу все имевшиеся в нашем распоряжении самолеты должны были быть подготовлены к эвакуации из Берлина женщин и детей. Он предоставил всем своим сотрудникам право покинуть Берлин, если они этого пожелают.

Несмотря на сильный огонь артиллерии и зенитных орудий противника, машинам удавалось подняться в воздух и перелетать через русские позиции на юг. На этих самолетах покинула Берлин прислуга Гитлера, стенографы, секретарши и сотрудники личного штаба. Профессор доктор Морелль, личный врач фюрера, также улетел из окруженной столицы. Впечатлительный доктор не смог вынести обстановки, создавшейся в осажденном городе, и дрожал от страха. Гитлер лично распорядился об отправке его из Берлина.

Распрощавшись с доктором Мореллем, Гитлер заявил, что никакого другого врача он больше не возьмет, так как не доверяет ни одному человеку. У него появилось подозрение, что какой-нибудь врач может впрыснуть ему морфий в такой дозе, которая позволит в бессознательном состоянии вывезти его против его воли из Берлина. Так как пилоты Ганс Бауэр и Георг Бетц остались в главной ставке, то Гитлер понимал, что оба самолета стоят на аэродроме в Гатове в полной готовности для того, чтобы вывезти его.