Хэдхантер. Книга 1. Охотники на людей - Руслан Мельников

Мужчины, женщины… Здоровые, подходящего возраста. Ликвидные, одним словом. На трес-рынке таких с руками отрывают. Но самым ценным экземпляром была, вне всякого сомнения, чернявая поджигательница. За нее можно было смело просить двойную, а то и тройную цену. На молодых телок всегда повышенный спрос.

Чернявой неожиданно заинтересовался Стольник. Взводный, наблюдавший за погрузкой добычи, кивнул на полуголую дикарку:

— Эту пока оставьте. Хочу поговорить.

И после недолгого молчания глубокомысленно добавил:

— Очень интересный экземпляр…

Действие парализатора должно было скоро закончится, и на дикую нацепили наручники. Так, на всякий случай. Сразу две штуки. Одни защелкнули на запястьях. Другие — на лодыжках. Легкие хэдхантерские наручники были очень удобным универсальным обездвиживающим спецсредством: ширина разъемно-раздвижных браслетов позволяла при необходимости использовать их и в качестве кандалов.

Стольник терпеливо ждал. Наблюдал. Изучал. Взводный стоял над пленницей, расставив ноги и чуть склонив голову. Вокруг толпились хэдхантеры. Со всех сторон сыпались скабрезные шуточки. Борис даже пожалел чернявую. Сейчас, в окружении ухмыляющихся мужиков, скрюченная параличом девчонка с пластиковыми кольцами на руках и ногах казалась ему особенно беспомощной и беззащитной.

Из одежды на дикой были только трусы и стянутые ниже колен узкие джинсы. Куртка и майка лежали в стороне. Изо рта стекала струйка пены. На смуглой коже виднелись кровоточащие раны от выдранных игл и следы от тяжелых ботинок Гвоздя. Ну и конечно, шрамы. На шее, на груди. Пятна на руках. Все-таки немножко подпорченным оказался товар.

Борис покосился на Стольника. Что же так заинтересовало взводного, о чем он собирается говорить с пленницей?

Чернявая застонала. Двинула ресницами. Шевельнулась раз, другой.

Время вышло. Час прошел.

Сведенные парализующей инъекцией мышцы вновь обретали свободу. Руки-ноги распрямлялись. Спина разгибалась.

Вперед выступил Ухо. Опустившись на корточки, сержант отвесил дикой пару звонких пощечин. Та глубоко и жадно вздохнула. Закашлялась. Открыла глаза — большие и карие.

Никакого блуждающего взгляда, никакого недоумения и непонимания. Сразу — осмысленное выражение. Лютая ненависть и жгучая злость. Страха не было…

Дикая дернулась. Наручники на руках и ногах впились в кожу.

— Очухалась! — хмыкнул Ухо.

Сержант поднялся, отступил в сторону. Над пленницей склонился Стольник.

Взводный улыбался. Без каски и с благодушной улыбочкой на губах он был похож на доброго дядюшку.

— Ну, загадочная незнакомка, расскажешь нам что-нибудь о себе?

Незнакомка молчала.

— Хорошо, — пожал плечам Стольник. — Не хочешь говорить сама, за тебя все, что нужно, скажет твое тело.

Никакой реакции…

— Знаешь, что, к примеру, я думаю вот об этом?

Стольник бесцеремонно ткнул пальцем в левую грудь девушки. Туда, где на смуглой коже багровел длинный рубец. Чернявая сжалась, прикрываясь скованными руками. Но, конечно, полностью закрыться она не могла.

— Индивидуальный идентификационный номер, да? ИИН у тебя здесь был, верно? Тату-клеймо треса?

Чернявую аж передернуло от этих слов. Стольник словно и не замечал ничего.

— ИИН на сиськи обычно ставят трéскам, которых продают для сексуальных утех, — как ни в чем не бывало продолжал он. — Тебе, наверное, пришлось очень постараться, чтобы вывести клеймо, а? Бритвой резала или как?

Молчание… Борис не верил своим ушам. Беглая трéска?! Если Стольник прав, значит, девчонку когда-то уже продали в тресы, сделали из нее секс-рабыню, а позже она каким-то чудом умудрилась сбежать от хозяина. Такое если и случалось, то нечасто. Крайне редко такое случалось. По крайней мере, Борис о таком не слышал ни разу.

— А эти пятна… — Стольник указал на руки пленницы. — Они ведь остаются от контакта с агрессивными средами?

Руки в наручниках прятать было некуда. Дикая и не пыталась их спрятать.

— Где ты работала? Химическая промышленность? Вторичная переработка?

Ни слова в ответ.

— Вообще-то после кризисов осталось не так много предприятий, где ты могла бы получить подобные отметины, — рассуждал вслух Стольник. — Да и у тресов, работающих там, в язвах все тело — с ног до головы. Там люди травятся быстро, слабеют еще быстрее и живут совсем не долго. И находятся к тому же под такой охраной, что… В общем, ты явно не оттуда, подруга. Тогда, может быть, коллектор?

Борис вздрогнул. Коллекторские системы, зловонные клоаки больших городов, через которые ежедневно тоннами прокачиваются отходы и нечистоты, — это еще хуже, чем не оправившийся еще толком после кризисов химпром. Хуже, потому что смерть в коллекторе более растянута во времени, но от того не менее ужасна и мучительна.

Но в принципе — да, там тоже, наверное, хватает и химических отходов, и дезинфицирующих растворов. Коллектор надлежит поддерживать в должном порядке и чистоте. Иначе мегаполисы попросту захлебнутся в собственном дерьме. Разумеется, чисткой разветвленной системы сливов и труб занимаются исключительно тресы.

Это грязная, унизительная и тяжелая работа. И в коллектор обычно отправляют в наказание за тяжелые проступки. Гнить заживо отправляют.

Борис покосился на хрупкую фигурку дикой. Он не мог взять в толк: как может один человек… один трес служить и для сексуальных утех и работать в коллекторе? Такое не укладывалось в голове!

— Так что, коллектор, да? — заглянул в глаза пленницы взводный.

Дикая ничего не ответила. Однако глаза отвела. Неужели Стольник угадал?

— А ожог на шее случайно не от гладиаторского ошейника?

На щеках чернявой пленницы заиграли желваки. Опять в точку?

Ну надо же! Так она еще и гладиатор?! Борис ошеломленно смотрел то на девчонку, то на командира. Да нет же, не может быть такого! А хотя… Хотя почему нет? На арены колизеев в последнее время выпускают не только мужчин. Женские бои тоже бывают. И смешанные команды дерутся. Такие бои сейчас, кстати, особенно популярны.

Борис вспомнил, как ловко девчонка свалила верзилу Гвоздя. Драться она умела. И вполне могла научиться этому на арене.

— Я смотрю, у тебя была о-о-очень насыщенная жизнь, — насмешливо произнес взводный. — Не хочешь поговорить об этом? Почему так?

Она отвернулась.

— Погоди-ка, Стольник, — вмешался Ухо. — Так мы это че, получается, типа, беглую поймали, что ли?

— Получается, — ответил командир, не отводя глаз от чернявой. — Типа того и получается. Причем сдернула она не из какого-нибудь хутора, а из города, в котором есть цивильный рынок трес-шлюшек, есть коллектор и есть колизей. Поблизости только один такой. И, честно говоря, я бы очень хотел знать, как ей удалось оттуда сбежать.

Ухо выругался.

— Да какая разница, как удалось! На кой хрен она нам вообще сдалась?! Если привезем в Ставродар — придется хозяину возвращать.

Стольник покачал головой.

— Не придется. — Взводный указал на рубец над грудью. — Идентификационное клеймо-тату она с себя содрала. Так что теперь никто уже не пробьет девчонку по базе. А значит, никто не вправе и предъявлять к нам претензий. Теперь это наша добыча и только наша.

Дикая скривилась, как от зубной боли.

— Ладно, — махнул рукой Стольник. — Не хочешь рассказывать о себе — молчи. Пока — молчи… Сейчас меня интересует другое. Объясни, что вы делали в буферке? Зачем поперлись к хуторам? Сколько групп было с вами? Где искать остальных?

Она улыбнулась не по-доброму. Заговорила наконец. Дерзко, с вызовом:

— А замучаешься искать остальных, пятнистый! Можешь считать этот рейд провальным.

Борис насторожился. Как-то уж слишком уверенно чернявая об этом заявила. Что-то в ее словах было такое… Она словно о чем-то знала, но не горела желанием поделиться своим знанием.

— Не каркай, сука! — нахмурился Ухо. Кажется, сержант тоже что-то почувствовал. Впрочем, не он один.

— Погоди-погоди, сержант, — отстранил безухого помощника Стольник. Взводный присел на корточки, смерил чернявую долгим пристальным взглядом. — А вот с этого места поподробнее, пожалуйста. Почему ты решила, что наш рейд будет неудачным?

— Потому что… — дикая понизила голос. — Потому что…

И — вовсе перешла на шепот. Стольник подался вперед.

— Тьфу!

Точный плевок угодил взводному в лицо.

Дикая улыбнулась.

Стольник утерся. Поднялся на ноги. Неодобрительно покачал головой.

— Напрасно ты так, подруга, — вздохнул он. Голос его был спокойным. Пугающе спокойным.

Одним лишь гоном сказанного Стольник демонстрировал свою силу и власть. И намекал на уйму возможностей заставить человека говорить, даже если он этого делать не хочет. Любого человека.