Испытание Гилберта Пинфолда - Ивлин Во

– У нас с Фоскером одна каюта на двоих. А эта скотина пользуется отдельной.

– Он заплатил за нее, я думаю.

– Вот-вот. Деньгами, которые он отобрал у Хилла.

– Он, безусловно, обошелся скверно с Хиллом. Но ему не писаны деревенские законы. Мы не встречались, хотя столько лет прожили рядом. Я думаю, он смотрит на всех нас немного сверху вниз. Мы ему не ровня, умом и деньгами не богаты. Но это не причина, чтобы ненавидеть его.

На это сын разразился обличительной речью, в продолжении которой родители оставили его наедине с Фоскером. Начиная свой балаган, парочка, пожалуй, даже потешалась. Теперь их затопила ненависть, они пережевывали и размазывали дикие беспорядочные обвинения, перемешанные с непристойной бранью. Вновь и вновь повторялись главные пункты, особенно изгнание Хилла и ответственность за его самоубийство. Выдвигались и новые обвинения. Мистер Пинфолд, говорили они, допустил, чтобы мать умерла в нужде. Он стыдился ее, потому что она была безграмотная иммигрантка. Отказал в помощи, чурался ее, дал ей умереть в одиночестве, всеми заброшенной, и не пришел на ее бедняцкие похороны. Мистер Пинфолд сачковал на войне. Она была ему нужна только для того, чтобы изменить имя и выдавать себя дальше за англичанина, обзавестись друзьями, не знавшими о его происхождении, пробраться в клуб Беллами. Каким-то образом мистер Пинфолд был причастен к краже лунного камня. Он выложил крупную сумму денег только для того, чтобы сидеть за столом капитана. Мистер Пинфолд олицетворял упадок Англии – прежде всего, сельской Англии. В него перевоплотился (эту аналогию провел сам мистер Пинфолд) новый человек Тюдоровской эпохи, разоритель Церкви и крестьянства. Его религиозность – сплошное надувательство, он напускает это на себя, чтоб сыскать расположение аристократов. Мистер Пинфолд гомосексуалист. Мистера Пинфолда следует обуздать и покарать.

Ночь тянулась, все нелепее становились обвинения, беспощаднее угрозы. Подобно скачущим дикарям, молодые люди приводили себя в кровожадное неистовство. Мистер Пинфолд ожидал нападения и приготовился к нему. Он составил план баталии. Войти они могли только через дверь. Каюта не из больших, но размахнуться палкой – можно. Он выключил свет и встал под дверью.

После освещенного коридора молодые люди не увидят в темноте, в каком углу его брать. Он обрушит первый удар терновой тростью. Потом сменит оружие, возьмет ротанговую. Второй молодец, безусловно, споткнется об упавшего товарища. Тогда мистер Пинфолд включит свет и хорошенько обработает его. Они слишком пьяные, чтобы представлять опасность. Мистер Пинфолд был совершенно уверен в исходе. Он спокойно ждал их.

Заклинания накалялись.

– Теперь пора. Ты готов, Фоскер?

– Готов.

– Тогда вперед.

– Ты первый, Фоскер.

Мистер Пинфолд приготовился. Хорошо, что первым он оглушит именно Фоскера. Сполна получит свое подстрекатель. Должна быть на свете справедливость.

Потом пыл угас. – Не могу войти, – сказал Фоскер. – Этот гад запер дверь.

Мистер Пинфолд не запирал дверь. Больше того, Фоскер даже не пытался ее открыть. Ручка пребывала в покое. Фоскер испугался.

– Заходи. Чего ты ждешь?

– Я говорю тебе, он закрылся.

– Значит, шабаш.

В полном удручении они вернулись на палубу.

– Мы должны добраться до него. Мы должны сегодня же добраться до него, – сказал другой, не Фоскер, но воодушевление оставило его, и он добавил: – Что-то мне ужасно плохо.

– Давай отложим до завтрашнего вечера.

– Я жутко себя чувствую. О-ой!

Рвотный рев сменился хныканьем.

Этот жалобный звук, похоже, ненадолго стихал на «Калибане»; словно не отзвучали всхлипы изувеченного матроса, забитого насмерть стюарда.

С утешениями явилась мать.

– Я не ложилась, дорогой. Я не могу тебя оставить так. Я ждала и молилась. Ты готов сейчас идти?

– Да, мама. Я готов.

– Я так тебя люблю. Любовь всегда страдание.

Настала тишина. Мистер Пинфолд отложил в сторону оружие и раздвинул ставни. Рассвело. Остынув, он лежал с открытыми глазами и спокойно обдумывал события ночи.

Погребения не было. Это вроде бы ясно. Вообще же под давлением только что прозвучавших оскорбительных нападок весь эпизод с капитаном Стирфортом, Гонерильей и забитым стюардом отступил на второй план. Дисциплинированный, пытливый ум мистера Пинфолда стал ворошить груду предъявленных ему обвинений.

Одни были полная чушь – что он еврей и гомосексуалист, украл лунный камень и оставил мать умирать в нищете. Другие грешили против логики. Если, к примеру, он новоиспеченный иммигрант, то как он мог безобразничать на последнем курсе в Оксфорде; если он так желает укорениться в провинции, то зачем ему пренебрегать соседями. В пьяном раже юнцы несли все, что придет в голову, но из этой галиматьи вытекали бесспорные вещи: что в целом его не любят на борту «Калибана», что, по крайней мере, двое попутчиков пылают слепой ненавистью к нему и что они каким-то образом заочно знакомы с ним. Иначе откуда они могли знать даже в перевранном виде о тяжбе его жены с Хиллом (который, кстати, был жив-здоров и процветал, по последним сведениям Пинфолда)? Значит, они все из одного края. Не исключено, что Хилл, похвалявшийся хитроумием в своем кругу, и за его пределами распространял историю о своем изгнании. Если в округе ведутся такие разговоры, то мистер Пинфолд восстановит истину. Следует также подумать об удобствах дальнейшего путешествия. Для работы мистеру Пинфолду требовалось душевное спокойствие. Эти юные паршивцы способны, напившись, устраивать под дверью его каюты кошачьи концерты, а там, глядишь, поднимут на него руку. Он попадет в унизительное положение с возможным плачевным результатом. Мир кишит журналистами. Он вообразил, как его жена читает в утренней газете телеграмму из Адена или Порт-Судана, расписывающую этот скандал. Что-то нужно делать. Он мог поставить вопрос перед капитаном, правомочным блюстителем закона на корабле. Однако эта мысль тут же вывела из забвения вопрос о собственной виновности капитана. Мистер Пинфолд намеревался сдать капитана властям при первой же возможности. Этому злодею будет только на руку, если единственный свидетель окажется замешанным в скандале или принужден будет прикусить язык. Вызревало новое подозрение. За обедом мистер Пинфолд неосторожно показал свою осведомленность. И так ли неправдоподобно, что инициатором этой вылазки был капитан Стирфорт? Где могли набраться молодые люди, если бар уже был закрыт? Только в каюте капитана.

Мистер Пинфолд начал бриться. Это прозаическое занятие вернуло его мысли в строгое русло. Вина капитана не доказана. Не надо разбрасываться. Сначала надо справиться с этими молодцами. Он внимательно просмотрел список пассажиров. Фоскера там не было. Из страха перед журналистами мистер Пинфолд и сам плавал в Америку инкогнито. Но едва ли, думается, у Фоскера были такие же мотивы. Уж скорее его разыскивает полиция. Его товарищ как будто из приличных; найти четверых людей с одной фамилией будет нетрудно. Однако такой семьи, в которой были бы отец, мать, сын и дочь, в списке не обнаруживалось. Мистер Пинфолд во второй раз намылил лицо. Он был озадачен. Невероятно, чтобы такая большая группа лиц заявилась на корабль в последнюю минуту и поэтому не попала в списки. По ним не скажешь, что они способны на стремительные рывки за границу. Во всяком случае такие люди путешествуют сейчас самолетами. И еще этот спутник-генерал с ними. Мистер Пинфолд смотрел на свое озадаченное, в мыльной пене лицо. Потом он увидел свет. Отчим, вот оно что. У него и у матери будет одна фамилия, у детей другая. Мистер Пинфолд будет начеку. Их нетрудно опознать. Мистер Пинфолд сосредоточенно оделся. В это утро он выбрал бригадный галстук и кепку в тон своему твидовому костюму. Он прошел на палубу, где хозяйничали матросы со швабрами. Они уже смыли все следы ночного бесчинства. Он поднялся на верхнюю прогулочную палубу. Утро стояло такое, что в другое время он бы ликовал. Даже сейчас, имея множество поводов для беспокойства и тревоги, он чувствовал приятное возбуждение. Стоя в одиночестве, он дышал полной грудью и старался забыть о всех неприятностях. Совсем рядом заговорила Маргарет:

– Смотри, он вышел из каюты. Правда, он сегодня шикарный? Сейчас самое время подложить наши подарки. Так все же лучше, чем передавать через стюарда. Сами справимся.

– Ты думаешь, они ему понравятся? – сказала другая девушка.

– Должны. Мы так старались. Лучше здесь не найти.

– Но Мег, он такой важный.

– Так именно потому, что он важный, они и понравятся. Важным людям нравятся безделушки. Он должен получить наши подарки сегодня утром. Это докажет ему, что к глупостям, которые творили мальчики ночью, мы не причастны. А если и причастны, то по-другому. Он поймет, что нами двигало только желание развлечь его – и любовь.