Икона для Бешеного 2 - Виктор Доценко

Слава Богу, на карточку метро ее ночные партнеры не польстились или не обратили на нее внимания, и она без приключений добралась домой. Потом она несколько часов отмокала в ванне, а когда вылезла с удивлением обнаружила в воде смятую и грязную десятирублевку. Видимо, похабный «царапун» Алик засунул купюру ей в «девочку», чтобы еще раз унизить и опустить. И только позднее до конца осознала этот плевок, когда, кое‑как придя в себя, она отправилась в тот самый клуб, чтобы забрать доллары, но там их не оказалось. По всей видимости, Алик догадался, для чего она отпросилась в туалет, и его бандиты отыскали укромное место.

Несколько дней Кристина не выходила из дому, залечивая истерзанные места.

Печальную историю эту Кристина никому не рассказывала, да и сама постаралась как можно быстрее забыть ее. Но теперь, после Надькиной смерти, все мгновенно вспомнилось и вернулось, будто это было вчера.

Тогда у нее не было страха. Только тоска, боль, усталость и обида. Страх пришел теперь, когда она поняла, что могло случиться. Ведь она попала в лапы настоящих садистов и маньяков с отклонениями, о которых она и не подозревала. Взбреди им в голову — и ее бы убивали медленно, пытая и мучая с разнообразными фантазиями и извращениями.

Почему‑то в этот момент она вспомнила слова Координатора о том, что Надька ничего и почувствовать не успела.

— Значит, Надьке повезло, — проговорила Кристина вслух, как‑то сразу успокоилась и подумала: «Какое же все‑таки счастье, что на меня обратил внимание Иван и помог познакомиться с Сашей. Если бы не он, что бы со мной могло приключиться, одному Богу известно…»

Будучи глубоко религиозной, она все‑таки сходила в церковь и поставила свечки за здравие Ивана и Александра и за упокой бедной Надюшки.

Можно себе представить ухмылку Ивана, если бы он об этом когда‑нибудь узнал.

Но Иван был далеко за океаном, куда он отправился вскоре после выборов Президента России, окончившихся таким конфузом для кандидата, за которым стоял Икс и, следовательно, сам Иван и Совет Пяти.

Буквально на следующий день после выборов Иван вызвал к себе Икса, которому в ночь, предшествующую выборам, приснился странный сон.

Он увидел во сне царский трон, который сильно отличался от тех, что стояли в Кремле или Екатерининском дворце в Царском селе. Трон был довольно современным по дизайну — на массивных гнутых ножках и с пурпурной обивкой. Над спинкой широко раскинул крылья двуглавый орел.

Икс ощутил непреодолимое желание усесться на этот трон. Он оглянулся. Вокруг никого не было. Он аккуратненько примостился сначала на краешек, а потом вольно откинулся на спинку под сень державной птицы. Вдруг трон жалобно заскрипел под тяжестью его тела, а казавшиеся такими прочными и устойчивыми ножки стали разъезжаться в стороны. Икс успел вскочить на нош до того, как трон развалится, и…

…проснулся.

Человек рационального и холодного ума, Икс все же несколько обеспокоился. А если это предупреждение? Знак того, что ему не суждено стать правителем, или, как он сам про себя любил повторять, «главным менеджером» России.

Но еще более его тревожил будущий разговор с Иваном, и в гостиную, где мрачно восседал Иван, он вошел с видом побитой собаки.

Еще в предыдущем романе шла речь о том, что Иван не сомневался в том, что Критский при любых раскладах выборы не выиграет, но имевший место конфуз требовал откровенного и жесткого разговора. Это был подходящий повод дать много о себе возомнившему Иксу хорошую выволочку.

Иван легким кивком головы указал вошедшему место напротив себя. Воцарилась пауза, во время которой Иван своим пронзительным взором буквально сверлил проштрафившегося. Подобный взгляд не многие выдерживали. Не выдержал и самоуверенный Икс, опустивший голову и сосредоточенно смотревший себе под ноги.

Наконец Иван ровным голосом доброжелательного родителя произнес:

Прежде чем начать, как это у вас называется, разбор полетов, мне бы хотелось, чтобы ты сам дал объективную и нелицеприятную оценку происходящему.

Икс заерзал в кресле. Такого начала он никак не ожидал, будучи уверенным в том, что Иван с присущим сарказмом вывалит на него щедрую порцию всевозможных унизительных насмешек и издевательств.

Какую я могу дать оценку кроме полностью неудовлетворительной? — самокритично вопросил Икс, но тут же попытался собственный вывод смягчить. — Наш провал объясняется несчастливым стечением обстоятельств или попросту невезением. Критский — самодовольный болван, но все его действия жестко мной контролировались. Кто мог предположить, что икона окажется фальшивой?

Не блефуй хотя бы со мной. Лисенок, — строго оборвал его Иван, — доберемся и до иконы. Меня раздражает то, что ты продолжаешь упорствовать в своих заблуждениях. Настоящий полководец никогда не списывает собственную вину на обстоятельства или подчиненных.

Икс понурил взгляд и даже съежился.

Иван жестко продолжал:

Изворотливая твоя натура заставляет тебя постоянно кривить душой. Даже тогда, когда это абсолютно бессмысленно и приносит тебе определенный вред. Антиквар Ангулес утверждал, что икона фальшивая, и уж слух об этом до тебя обязательно дошел. Зачем нужно было его убивать? Вот тебе первая серьезная ошибка.

Это все Критский! — поспешил оправдаться Икс.

Если этот идиот не получил твоего одобрения на акцию устранения всемирно известного антиквара, то о каком полном контроле над действиями Критского ты можешь говорить? Критский был слишком автономен в своих поступках. Это твоя вторая серьезная ошибка, — с видимым удовлетворением забил очередной колышек Иван. — Ошибка третья, может, самая глупая и роковая. Антиквары — люди особые. Жадные не до денег, а до уникальных вещей. Уверен, можно было без особых усилий перетянуть на свою сторону Ангулеса или, по крайней мере, купить его молчание, подарив ему какую‑нибудь раритетную вещицу. А ты об этом даже не подумал.

Икс тяжело вздохнул.

Знаю я твою логику, — продолжил Иван, — ты — государственный деятель мирового масштаба, ворочаешь миллиардами долларов, а тут какой‑то антиквар под ногами болтается… Смахнуть его, как пешку с доски — и дело с концом, а вышло‑то все по–другому. Надо просчитывать все варианты и все предусматривать.

Все предусмотреть невозможно! — с вызовом воскликнул Икс.

Не лезь в философы, Лисенок! Не твое это дело! — резко осадил его Иван. — Предусмотреть можно все, если умеешь работать с людьми, а ты этого, увы, не умеешь.

Мою команду знают во всем мире и… — обиженно вымолвил Икс.

Знают, знают, — язвительно перебил его Иван, — знают как мелких жуликов и при том неисправимых лжецов. Твой самый главный недостаток, расцветший в ту пору, когда ты состоял при Ельцине, это постоянная беспардонная ложь, которой ты упиваешься. Ты всегда лгал полуграмотному президенту и его послушному окружению, но не это самое страшное; самое страшное, что ты лгал и народу. Если первое, тактически допустимо, то второе — смертельная ошибка для любого, желающего стать настоящим политиком…

Икс взял в руки бокал с апельсиновым соком и начал жадно глотать его, но поперхнулся и закашлялся.

Иван дождался, когда тот откашляется, и продолжил, не упуская мысли:

Народ нужно и можно обманывать, но нагло врать ему нельзя. Народ готов простить все, кроме откровенной бесстыдной лжи. Именно наглая ложь была первопричиной гибели царской России и большевистского Советского Союза, и вы, так называемые демократы первого призыва, унаследовали эту традицию — нагло врать. Более чем уверен, что и Критсткий, и ты подозревали, что икона фальшивая. Но вместо того чтобы попытаться выяснить правду и искать другие, может быть, более сложные пути, вы выбрали самый примитивный вариант — убить антиквара и врать народу, что икона подлинная. Понадеялись, что это вам сойдет с рук. А на кону стоял, между прочим, пост Президента России.

И вновь Икс поморщился.

Прости меня, дружок, но вы вели себя, как шкодливые мальчишки, убеждающие взрослых, что тарелка разбилась сама… — усмехнулся Иван.

Но Критский не стал бы президентом, даже если икона была бы настоящей! — выложил свой аргумент Икс.

Согласен. Он в любом случае проиграл бы. Но проигрыш проигрышу рознь. Можно проиграть в честной борьбе, а он проиграл как мелкий аферист. И народ это запомнил. Повезло тебе, что у тебя хватило ума оставаться в тени, а то я и медного гроша бы не дал за твое политическое будущее. Хоть это ты понимаешь? — Иван вновь уставился на него в упор.

Понимаю, — со вздохом согласился Икс.

Кстати, одна птичка принесла мне на хвосте, что у Ангулеса были достоверные сведения о местонахождении настоящей иконы. Что с ними? Где они сейчас?

Половина документов у нас, то есть у Критского! — бодро отрапортовал Икс, жаждавший убедить Ивана, что он не так уж и безнадежен.

А где другая? — логично поинтересовался Иван.