Истинная моего брата (СИ) - Раевская Ада

Прода от 13.04.2020

Когда принесли заказ, Ева накинулась на еду, будто бы не ела уже неделю, но при этом выглядело всё мило: она быстро, но аккуратно один за другим отправляла кусочки в рот, смотря только в тарелку, а чувствовал себя отъявленным маньяком. Мне пришлось почти что силком отводить взгляд и самому приниматься за еду. И, несмотря на обычно волчий аппетит, на этот раз я не смог справиться и с половиной порции. А Ева тем временем уже стучала вилкой по тарелке, доедая рагу.

После этого она промокнула рот салфеткой, отложила её и, устроив руки на коленях, подняла взгляд на меня. Получилось так, что она посмотрела прямо мне в глаза.

— Ты всё? — спросил я. Ева кивнула, а потом огляделась, будто бы пытаясь найти что-то важное. Я задал до неприличия глупый вопрос: — Всё в порядке?

Она кивнула, а потом сказала:

— В туалет хочу, он тут где? — я махнул рукой в сторону нужного ей коридора, а сам остался ждать за столом, пытаясь хоть как-то ещё расправиться с остатками рагу.

Вскоре я отчаялся и подозвал официанта, чтобы он принёс счёт. Заметив, что Ева возвращается, я оставил парню чаевые с крупной купюры, и накинул быстро собственное пальто, а, когда девушка подошла. помог одеться и ей. И всё это время я инстинктивно старался её не касаться, по крайней мере, неприкрытых участков кожи. Головой я понимал, что это бред, но что-то внутри вопило о том, что она — моя, и нужно лишь это подтвердить, взяв её, например, за руку…

Домой мы приехали быстро, вот там мне пришлось снова брать Еву на руки, потому что мой дом имел особенность, которая раньше для меня ничего и не значила особо: высокое крыльцо.

— Я так скоро и привыкну, — усмехнулась моя ноша, шутливо устраиваясь у меня на руках: — А что? Удобно.

Я рассмеялся:

— Привыкай, буду специально приезжать, на с крыльца тебя спускать-поднимать… А если я не смогу, то маму попроси: ей тоже труда не доставит тебя на ручках потаскать, не знаю даже зачем она мучает бедных ребят и заставляет их двигать шкафы…

Теперь смеялась уже Ева, вставая на ноги возле лифта и одёргивая одежду:

— Представила себя на руках Марии Александровны… — она помахала рукой у себя перед лицом, шумно выдыхая. — Вот красота-то. Особенно для непосвящённых.

Да, для обычного человека такая картина была бы из ряда вон.

Оказавшись в квартире, мы сразу же отправились в комнату, которую я подготовил для Евы. Она, вроде бы, осталась довольна, а, глянув на кровать, демонстративно зевнула.

И тут-то я понял, что забыл её сумку в машине.

— Сейчас сумку принесу, тебе же переодеться надо, — хлопнул себя по лбу я и, игнорируя верхнюю одежду, пулей метнулся к парковке.

Так же быстро я вернулся домой, но Ева оказалась стремительнее: она уснула прямо в кресле.

Вспомнился тот день, когда она пришла ко мне, когда я повёз её к родителям: она уснула в машине и, кажется, после пробуждения была совсем не рада тому, что уснула в такой позе.

Я поставил сумку у кровати, затем откинул покрывало и одеяло, после чего переложил Еву на кровать, намереваясь укрыть… Но тут её рука скользнула вниз и буквально на долю секунды коснулась моей.

Впрочем, этого хватило с лихвой.

Я ощутил то, что ни один альфа не перепутает с любым другим ощущением.

Она — моя Истинная.

В тот момент я был несказанно рад одному факту: Ева спала. Ева спала и не могла видеть того, как ошалел осознав то, что она каким-то образом оказалась моей истинной. Я ещё ни разу в жизни не слышал о том, что одна девушка может быть истинной сразу для двоих альф. Или дело в том, что мой брат уже мёртв и “метки” на запахе, на ауре Евы больше нет?

И, видимо, волк намного раньше почувствовал в ней нашу истинную, потому что дети Евы стали бы для меня так же любимы и оберегаемы, как мои собственные, как она сама.

Выйдя из комнаты, я направился в свой кабинет, где у меня в самом дальнем углу была припасена бутылка коньяка. Вряд ли она мне чем-то поможет, но, может быть, хотя бы расслаблюсь немного.

Пил я прямо из бутылки и перестать думать никак не мог. но я понимал, что вряд ли теперь когда-то моя голова будет пуста от мыслей: там навсегда поселилась Ева и ничего с этим сделать не получится. Я сомневался в своих чувствах к ней, в “этичности”, но теперь у меня просто не было выбора: либо она будет со мной, либо я сдохну в муках.

Коньяк я влил в себя словно обыкновенную воду, даже не почувствовав горечи. Главная горечь всей моей оставшейся жизни сейчас спит и видит сны.

Я не представлял, что должен сделать дальше: рассказать ей сейчас или позже? Или вообще не рассказывать? Или свалить в туман к чертям собачьим?

Если бы последнее только было возможно.

Но думы мои прекратились достаточно быстро: я услышал, как Ева встала с кровати и сразу же подскачил, как можно тишу, убрал бутылку и пробрался в ванную, чтобы почистить зубы. Мне только сейчас не хватало, чтобы она посчитала меня алкашом.

Выйдя в коридор, я столкнулся с Евой, которая только-только выходила из комнаты. Она держалась рукой за спину и широко зевала, а волосы у неё были растрёпаны. И выглядела она при этом чертовски мило. Настолько, что я не смог не улыбнуться.

И теперь мне было интересно, что же вызывало во мне те чувства? Волк намного раньше учуял нашу истинную, или же Ева действительно мне нравилась? Но каким, чёрт возьми, образом, можно было подумать, что она — моя истинная, если Лёха представил её своей? И как это всё получилось? Он соврал или это из-за того, что мы — близнецы. В голове полный бардак и то, что я вижу перед собой Еву, его ещё больше усугубляет. Хочется плюнуть на всё, прижать её к себе и поцеловать, но, думаю, она этого просто не поймёт.

— Что-то я совсем обнаглела, что только и делаю, что сплю, — вздохнула девушка, зевнув. Я продолжал улыбаться как умалишённый. — И ем.

Намёк, несмотря на своё состояние, я понял и сразу же пошёл на кухню.

— Пойдём, там что-то есть, я постарался купить то, что тебе полезно есть, — я пожал плечами, подходя к холодильнику, тем временем как Ева села на стул возле стола, глядя на меня.

Я спросил её:

— Бутерброды с ветчиной будешь?

Она кивнула, а потом грустно вздохнула. И, благодаря нашей новообразовавшейся истинности, я каким-то не шестым даже, а седьмым чувством, догадался, что её что-то тревожит.

— Что случилось? — спросил я, стараясь не выглядеть так, будто бы паникую из-за одного её вздоха. Меня начинало бесит это состояние, но винил я в этом ни в коем случае не Еву. Винил я в этом себя: не могу сопротивляться низменным инстинктам, так нахера тогда называю себя в большей мере человеком, если животное во мне так сильно?

Но заявление Евы прогнало из моей головы абсолютно все мысли, какие только были у меня в голове.

— Я чипсы хочу, — сказала она. — С крабом.

Я вздохнул и жалобно на неё посмотрел:

— А может лучше не надо? — аккуратно поинтересовался я.

Ева задумалась, переступила с ноги на ногу и смилостивилась:

— Может и не надо. Это я утром хотела, а сейчас не очень хочу.

Я облегчённо вздохнул. Нет, я понимал, что даже самой Еве, которая является полукровкой, можно хоть тоннами поедать эти чипсы и ничего ей не будет, когда как людям потребление подобного нужно ограничивать. Альфам, пусть и не родившимся ещё, точно ничего не будет, Но моей маме этого точно не объяснишь. Она в детстве нас с Лёхой гоняла, а за Еву нагоняй устроит мне по всем традициям, и иди ей потом доказывай, мол, я — не я…

А чистить зубы, мыть руки и менять одежду бесполезно: нюх у мамы был самый лучший из всех в нашей семье, она могла, мне кажется, вынюхать, в прямом смысле слова, что угодно. И да, мы попадались в основном на том, что домой проходили, пропахнув страхом. Этого маме было достаточно, чтобы начать нас пытать, а потом долго и доходчиво объяснять, почему так делать нельзя, и что нам за это будет.