Советский Голем - Михаил Самуилович Агурский

области, показывает, что из 547 поселений района 477 не имело клубов, 423 села, в которых проживала половина населения района не имели никаких культурно-бытовых учреждений, 86 из них расположены на расстоянии более 5 км от ближайшего клуба, 167 на таком же расстоянии от библиотеки. В 412 деревнях никогда не показывалось кино. «За сводками об укруплении начальных и восьмилетних школ, — говорит Староверов, — специализации сельских магазинов и т. п. скрываются тысячи деревень, которые остались без очагов культуры и регулярного медицинского обслуживания или какого-либо бытового обслу­живания. Если на 10 тысяч населения районного центра при­ходится 23 врача и 117 коек, то в сельской местности — 2 врача и 33 койки. Причем эти два врача должны обслуживать более чем по 150 деревень каждый» .

В таких условиях массовая миграция из сельской местности не могла не иметь места. Крестьяне вместо того, чтобы пере­селяться в новые агрогорода, стали массами покидать сельскую местность, а молодежь стала вербоваться, куда глаза глядят.

Очень важным элементом миграции из деревни оказалась эмансипируемая деревенская молодая женщина. Как отмечают многие, она-то и оказалась движущей силой социального пре­образования деревни. Прежде всего начался исход именно де­вушек, оказавшихся в первых рядах отрицателей деревенского образа жизни. На 1 января 1977 г. в Кировской области мужчин в возрасте от 16 до 19 лет было больше, чем женщин на 8000. В 12 сельсоветах Калининской области в 1971-1972 гг. в деревню вернулось после армии 87 юношей. Половина из них в тот же год женилась, но каждого третьего из них невеста увезла в город. В то же время школу в районе окончило 200 девушек, из которых на селе осталось лишь 15!

Сильное влияние на распад деревни оказала также массовая культура, которая стала внедряться туда после распростране­ния телевизоров. Телевизор «лишь подчеркнул несоответствие традиционного сельского уклада современному городскому, укрепил городские ориентации молодежи села».

Миграция приобрела необратимый характер, ибо создалась модель стандартизированного поведения крестьян, как ре­зультат длительного и устойчивого процесса. В сельском насе­лении, — как замечает Староверов, — создались определенные психологические сдвиги, «когда сложилось в привычку или традицию уезжать из деревни в город». Уже к 1975 г. Нечерно­земье превратилось преимущественно в урбанизированную зону. Если к тому времени в СССР в целом было 40% сель­ского населения, то в целом по РСФСР осталось 35% сельского населения, а в Нечерноземье — 27-28%. В Ивановской и Туль­ской областях этот процент составлял 10-25%. В результате стремительной урбанизации к 1990 г. Горьковская и Кировская области превратятся в гиперурбанизированные районы с 85% городского населения.

С 1959 по 1978 г. число населенных пунктов в СССР почти исключительно за счет РСФСР уменьшилось более чем на 40%.

Но более того население, которое еще называется сельским, далеко не все занимается сельскохозяйственным трудом. В одном из районов Калининской области трудоспособные колхоз­ники и работники совхозов составили не более 20% всего населения. Остальные — это пенсионеры, школьники, интелли­генция, работники обслуживания и быстро растущий слой людей, живущих в деревне, но работающих в промышлен­ности, часто даже очень отдаленной.

При уменьшении общего сельского населения на 3% с 1959 по 1970 г. по СССР численность трудоспособного населения снизилась на 15%, а в Нечерноземье на 34-42%.

III. ПОБЕДА И ТУПИК

Грандиозный план Pax Sovietica с одной стороны увенчался крупными успехами. В самом деле внешнеполитические удачи СССР были потрясающими. Советская сфера влияния росла во всех частях света. В Африке, Азии, Латинской Америке — всюду росло число стран, либо прямо входящих в советский блок, либо попадавших в сферу влияния СССР. Вьетнам, Лаос, Камбоджа были захвачены коммунистами. Южный Йемен, Эфиопия, Ангола, Мозамбик и др. страны попали в советскую сферу влияния. Все это было блестящим успехом. Но все эти успехи имели глиняные ноги, ибо самая важная часть — программа внутренняя, потерпела поражение.

Прежде всего зашла в тупик программа индустриализации. С одной стороны советская промышленность превысила амери­канскую по производству стали на 20%, нефти — на 33%, угля — на 33%, цемента — на 65%, по производству тракторов на 230%. Однако, в то же время темпы промышленного роста в ССОР постоянно снижались и упали за 10 лет с 7,1% до 3,4% в 1979 т. Причиной этого было широкое капитальное стро­ительство с одной стороны, а с другой отсутствие экономиче­ского регулятора в направлении капвложений. Несмотря на то, что производство стали, нефти, угля выросло, дефицит металла и топлива возрос еще более из-за того, что значитель­ная часть этих материалов шла не на производство, а снова на строительство, которое, как известно, отличается особой мате­риалоемкостью. Дабы обойти этот дефицит, советские плани­ровщики решили еще более увеличить разработку естествен­ных ресурсов, но добывающая промышленность как раз и есть самый крупный пожиратель металла и топлива, а это еще более усугубило дефицит.

Главной ставкой индустриализации, как говорилось, были западно-сибирские нефть и газ. Но по отношению к ним даже в ССОР царил плохо скрытый скептицизм, ибо, по всей види­мости, оценки запасов нефти и газа в этом районе были резко завышены, причем подозревают, что методы разведки там сильно напоминали научные методы Лысенко. СССР не уда­лось привлечь к разработке этих месторождений западный ка­питал, хотя такая попытка была сделана. Японцы, уже имев­шие печальный опыт на Северном Сахалине, когда предложен­ная им для финансирования разработка нефти оказалась резко завышенной по запасам, отказались финансировать гипотети­ческие Западно-Сибирские месторождения.

В советской печати указывалось, что себестоимость западно­сибирской нефти будет в 2-4 раза выше волжской, ибо большая ее часть находится на Крайнем Севере. Выяснилось также, что большое количество уже пробуренных скважин не использу­ется из-за отсутствия инженерной подготовки их эксплуатации. В 1978 г. газета Труд сообщала, что добыча нефти в Тюмени находится на грани срыва. Не случайно Роберт Кэмпбелл назвал всю затею с западно-сибирской нефтью и газом «отчаянной игрой». Ясно одно, что если западно-сибир­ские нефть и газ не решат проблемы топливной базы инду­стриализации, СССР окажется в критическом экономическом положении.

Лихорадочная индустриализация вызвала резкий экономи­ческий кризис. Сибирские леса, если не были вырублены, то были разграблены, реки отравлены, живая природа оказалась на грани уничтожения.

Провалилась и амбициозная программа урбанизации и не потому, что не удалось разрушить русскую деревню. Деревня была разрушена, но вместе с нею было подорвано сельское хозяйство. Несмотря на гигантские капвложения, значительная часть техники, направленной в деревню, быстро превратилась там в груды металлолома. Механизаторы на мощных трак­торах систематически уничтожали чувствительную пахотную землю. Исчезновение малых деревень и отсутствие дорог привело к тому, что огромные пахотные