Клеймо оборотня - Джеффри Сэкетт

4

Когда Брачеру было семь лет, он и его друг попались на какой-то шалости, и учительница отправила их к директору школы. Он помнил то чувство, с которым он, маленький испуганный мальчик, стоял перед лицом власти, как колотилось в груди маленькое сердце и поднималась тошнота, как дрожали ноги, пока он ждал, что всемогущий директор откроет рот и вынесет свой приговор.

Сейчас он ощущал примерно то же самое.

Его просьба о срочной встрече была удовлетворена, и теперь он стоял в напряженном ожидании, прислушиваясь к стуку сердца и ощущая, как подкатывает тошнота, пытаясь справиться с дрожью в ногах.

Разница, конечно, была. Сейчас он боялся не наказания, а недоверия, отказа от его предложения. Он прекрасно сознавал, что власть сидящего перед ним человека была не призрачной властью директора школы, речь шла о сотнях миллионов долларов и невероятном политическом влиянии, которым располагал этот человек. Влияние — это все равно, что власть или деньги. Его никогда не бывает слишком много, а Крейтон Халл хотел еще больше и всегда добивался этого.

Брачер понимал, что в интеллектуальном отношении Халл отнюдь не превосходил его, что они союзники и равноправные участники одного большого дела. И в то же время трудно равняться с человеком, личное состояние которого выражается десятизначным числом. И хотя Халл не управлял Центром лично, он являлся его владельцем. Это было его любимое детище, и все решения по новым проектам необходимо согласовывать с ним.

Пока Халл читал отчет, Брачер размышлял над тем, насколько обманчива может быть внешность. Крейтон Халл совершенно не производил впечатления важной персоны, и ничего в его манерах и поведении не говорило о той необъятной власти, которой он обладал в экономической и политической жизни страны. Владелец огромного состояния, крайне правый реакционер, расист и антисемит, он скорее походил на клерка, давно вышедшего на пенсию, или на престарелого начальника почты в какой-нибудь маленькой деревушке. Бумаги, разбросанные по всему столу, вполне могли сойти за графики производственной деятельности небольшой фирмы, которые внимательно просматривал мелкий служащий. Халл отлично подходил для этой роли: маленькие круглые очки, лысый череп в обрамлении редких седых волос, аккуратный округлый животик, тонкие губы на изборожденном морщинами лице.

И лишь по ярлыкам на папках можно было догадаться о содержащихся в них отчетах о различных экспериментах и исследованиях, проводимых в Центре генетических исследований под покровом ночи; и только такой человек, как Брачер, целиком разделявший убеждения и ненависть Халла, его идеализированные представления о прошлом Америки и апокалиптические видения ее будущего, знал, что именно находится в этих папках.

Халл был занятой человек и, несмотря на преклонный возраст, вел активную жизнь. Поэтому несмотря на многолетнее сотрудничество, Брачер не мог запросто прийти к нему, когда ему этого хотелось, без предварительного уведомления о встрече. Штаб-квартира Халла находилась в Калифорнии, и сейчас Брачер стоял в обитом плюшем кабинете на последнем этаже принадлежавшего Халлу небоскреба в Лос-Анджелесе и ждал, пока старик покончит с отчетом. Этой встречи Брачер добивался неделю.

Халл аккуратно отложил машинописные листы в сторону и поднял на Брачера маленькие, непроницаемые змеиные глазки. Брачеру показалось, что старик слышит биение его сердца. Наконец, Халл заговорил. Его голос звучал мягко и ровно, и в нем слышалось недоверие:

— Оборотень, Брачер? Вы хотите сказать, что вы поймали оборотня?

«Ну, а теперь, главное — не упустить момент,» — подумал Брачер.

— Знаю, мистер Халл, знаю. Сама эта мысль настолько нелепа, что я тоже не поверил, пока не увидел все своими глазами. Во время ареста старик — Бласко — сообщил об этом через переводчика, и я, разумеется, счел это не более, чем предрассудком. Я уверен, что ни Бласко, ни этот Калди сами не понимают, как происходит превращение. Однако факт остается фактом, и каким-то образом цыган Калди…

— Я всегда расценивал наше сотрудничество как весьма удовлетворительное и продуктивное, Брачер, — перебил его Халл, совершенно очевидно игнорируя то, о чем говорил Брачер. — Я старик, и не знаю, сколько мне еще отпущено. Я уже давно подумываю о наследнике, меньше всего мне хотелось бы, чтобы это была моя бестолковая племянница. Я думал о вас, Брачер. Мы с вами не заблуждаемся относительно того, что происходит в стране. Мы оба знаем, что нужно делать, и я всегда считал вас человеком, способным на это. — Он разочарованным жестом показал на папку. — И вот вы приходите ко мне, и с чем?! Оборотень, подумать только! — Он помолчал, нахмурив брови. — Может быть, я переоценил вас?

Брачер тщательно подбирал слова. Имея в своем распоряжении неопровержимое доказательство, он тем не менее не хотел предъявлять его таким образом, чтобы Халлу пришлось извиняться или признать свою неправоту.

— Вся эта история похожа на бред, мистер Халл, я понимаю. Но у меня есть видеопленка с записью событий, на которые я ссылаюсь в отчете. Наверное вам следовало бы посмотреть ее, прежде чем мы продолжим обсуждение.

Халл помолчал, обдумывая что-то.

— А как вам удалось сделать запись?

— Сначала я полагал, что этот цыган — просто маньяк-убийца, безумие которого мы могли бы использовать в своих целях. Поэтому я решил записать на пленку его поведение во время припадка. Кроме того, я устроил так, чтобы при этом присутствовал муж моей двоюродной сестры в качестве наблюдателя. Этот человек — доктор психологии, а с недавних пор и обладатель медицинской степени.

Брачер вспомнил о глубокой, иногда даже эксцентричной религиозности Халла и добавил:

— А вообще-то он пастор.

Халл одобрительно кивнул:

— Он прошел проверку?

— Я не вижу в этом необходимости, мистер Халл, — быстро ответил Брачер, я знаю его много лет. — И вы можете поручиться за него?

— Я могу поручиться за его лояльность и молчание. — Рассудив, что этих заверений будет достаточно, Брачер продолжил:

— Мы снимали Калди с близкого расстояния с того самого момента, когда началось превращение, и до тех пор, пока он не вырвался из камеры. Съемку вел Лайл Хокинс — один из наших парней. Когда Калди набросился на нас, Хокинс прекратил съемку и даже пытался действовать треногой видеокамеры, как дубинкой. Брачер нервно облизнул губы. — Мистер Халл, вы знакомы с моей биографией и знаете меня лично. Вам известно, что я не подвержен иллюзиям и эмоционально устойчив, в противном случае ни о морской пехоте, ни о ЦРУ для меня не могло быть и речи. Принимая во внимание все это, я повторяю свою просьбу: пожалуйста, посмотрите эту пленку.

Халл долго, в упор разглядывал Брачера. Затем коротко бросил:

— Хорошо, где она?

У моего адъютанта, он ждет за дверью, — ответил Брачер, чувствуя огромное облегчение. Первое из тех препятствий, которые ему сегодня предстояло преодолеть, было позади. — У вас в кабинете есть телевизор и видеоаппаратура, поэтому, если вы не возражаете…

Халл протянул руку к панели управления в углу стола и нажал кнопку. Две половинки деревянного панно на противоположной стене бесшумно раздвинулись в стороны, открывая комплекс телевизионных мониторов и разнообразного электронного оборудования. Халл откинулся на спинку кресла и сложил руки на коленях.

— Приступайте, — мягко сказал он.

Следующие несколько минут показались Брачеру бесконечными. Бриггс принес пленку, вставил ее в магнитофон и нажал на кнопку воспроизведения. Брачер чувствовал себя, как на иголках. Халл сидел, не шевелясь, его лицо оставалось безучастными непроницаемым все время, пока Янош Калди двигался на экране, отражаясь в бифокальных очках старика. Брачер тщетно пытался определить, какие чувства вызывают в Халле разворачивающиеся перед ним события.

Видеопленка зафиксировала все: от первого судорожного спазма, согнувшего Калди пополам, и до того момента, когда оборотень стал бросаться на толстые прутья решетки, после чего Хокинс прекратил съемку. Больше на пленке ничего не было, и Бриггс выключил аппарат.

Брачер повернулся к Халлу в ожидании ответа.

Халл сидел задумчиво, прижав к губам пальцы. Затем он сказал:

— Еще раз…

Брачер кивнул Бриггсу, и тот снова включил видеомагнитофон.

Наконец, Халл объявил:

— Перемотайте пленку к началу. Сейчас в Калифорнии находится профессор Пратт. Он прибыл по моему приглашению и пробудет здесь пару недель. В данный момент он в этом здании. Я хочу, чтобы он тоже взглянул на это.

Он наклонился к селектору и отдал секретарю распоряжение разыскать Пратта и попросить его срочно подняться к нему в кабинет. Брачер знал, что эта вежливая просьба равносильна приказу, и действительно, не прошло и пяти минут напряженного ожидания, как появился Пратт.