По следу четырех - Екатерина Вильмонт

— Не надо верить анонимным звонкам! — вставила Таня Воротынцева.

— Перед Матильдой мы уже извинились. Надо заметить, если Верстовский тут действительно ни при чем, звонок этот был вдвойне подлым! Не только испортили праздник Корбут, выходной директору и классному руководителю, так еще и сознательно бросили тень на Богдана Верстовского. Словом, хороший букетец! Ну, ни у кого не хватит смелости признаться? — горячилась Клавдюшка.

Все молчали. Клавдя пристально посмотрела на Ляльку. Та гордо держала голову.

— Ну что же, вы меня разочаровали, я всегда считала, что у меня порядочный класс!

— Нет, Клавдия Сергеевна! — нарушил молчание Макс Гольдберг. — Из-за одной паршивой овцы обвинять всех нас — несправедливо. А кстати, паршивую овцу сразу видно… по волосам!

И тут все увидели, что Верочка попалась на старую как мир уловку — она схватилась за волосы.

— Ну, что я говорил! — торжествовал Макс. — На воре шапка горит!

Верочка вскочила и выбежала вон из класса. И никто не решился побежать за ней, даже Лялька.

— Ну что ж, кажется, мы все выяснили! — подвела итог Клавдюшка. — Но я прошу вас, ребята, давайте забудем об этом! Я надеюсь, Вера уже осознала всю… неблаговидность своего поступка. Только не устраивайте травли! Никаких бойкотов и так далее.

— Клавдия Сергеевна, вам не кажется, что безнаказанность в данном случае будет не слишком полезна? — спросил Марат Исаков.

— Исаков, ну уж сделай одолжение мне лично!

— Если вы так ставите вопрос… — пожал плечами Марат.

— Поверьте мне, ей сейчас невыносимо стыдно! И это хорошо. А ваши меры могут только озлобить ее!

— Куда больше! — проговорила Людка Кошелева.

— Все! Мы договорились? Тогда продолжим урок. Исаков, к доске!

В среду после школы Костя с Матильдой должны были ехать к Черемушкинскому рынку знакомиться с Раисой. Мы с Митей решили тоже на всякий случай поехать с ними. А то мало ли что… Но держаться мы будем в стороне.

— Значит, Матильда, мы с тобой брат и сестра, — наставлял Мотьку Костя.

— Слушай, а может, мне одной к ней подлезть? Так ведь проще будет, а? — спросила Матильда.

— Почему? — удивился Костя.

— Меньше врать придется! Я ей про себя могу правду рассказать или почти правду! Живу одна, мать замуж вышла, отца не помню, словом, девчонка из неблагополучной семьи, а на тебе, Костя, большими буквами написано — мамин сыночек!

— Знаешь, старик, а ведь Матильда права! — заметил Митя.

— Но как же ты к ней подберешься, к этой Раисе? Я ведь уже с ней познакомился… — растерянно проговорил Костя.

— Уж как-нибудь подберусь, дело нехитрое!

— Пожалуйста! — согласился Костя. — Мне же лучше! Уж очень она… как бы это сказать… обдрипанная!

— Ну! А я что говорю! — закричала Матильда.

— Ты хочешь сказать, что ты тоже обдрипанная? — усмехнулся Костя. — Что-то незаметно!

— Если хочешь знать, я просто скорее найду с ней общий язык, вот в чем дело! А где надо, сыграю роль.

— По вдохновению? — поддразнил Матильду Митя.

— Именно по вдохновению! Печенкой чую, что-то тут будет! Куда-то она меня выведет!

— Девчонки, а вы уоки-токи взяли? — встревожился Митя.

— Взяли, конечно! — ответила я.

Когда мы вышли из метро, Матильда заявила:

— Я иду вперед, вы можете наблюдать только издали, я с вами не знакома! А ты, Костя, вообще держись подальше!

— Слушаюсь, ваше благородие!

— Моть, а мне тоже нельзя с тобой? — спросила я.

— Пока нет, а там посмотрим! Все, я пошла!

И Матильда решительно направилась к переходу через Ленинский проспект. Мы немного подождали и двинулись за нею. Вот она уже подходит к палатке, заглядывает внутрь. Судя по ее поведению, Раиса на месте. Отлично! О чем-то они говорят, и вскоре Раиса уже впускает Матильду внутрь. Ну и Матильда!

— Мне это не нравится, — проговорил Костя.

— Почему? — спросила я.

— Потому что в этих палатках такая публика трется! Ужас просто!

— Да разная там публика бывает, — заметил Митя. — И студенты, и врачи, и педагоги!

— Ты эту Райку видал? Типичный педагог! И окружение сугубо педагогическое! — раздраженно откликнулся Костя.

Он, видимо, очень волновался за Мотьку. Прошло еще минут двадцать, и Мотька вышла из палатки. Что-то еще сказала, стоя на пороге, помахала ручкой и не спеша пошла в нашу сторону. Поравнявшись с нами, она сделала вид, что не знает нас, и направилась к метро. Мы за ней. Я то и дело проверяла, нет ли за Мотькой хвоста. Но нет, все было спокойно.

Уже в вагоне метро мы наконец подошли к ней.

— Ну, что? — спросил Костя.

— Порядок! Мы теперь с ней подружки! Она мне будет покровительствовать!

— Покровительствовать? В чем? — воскликнул Митя.

— В продаже краденого!

— Что? — хором закричали мы.

— А вы думали, в чем?

— А что это ты собираешься продавать, какое краденое? — поинтересовалась я.

— А вот!

Мотька вытащила из кармана тонкую золотую цепочку.

— Что это? Откуда? — испугалась я.

— Это мамина. Тут замочек сломан, и она ее не носит.

— Так ты собираешься ее продавать?

— Точнее — я собираюсь ею торговать! А продать не продам, конечно!

— Но как?.. — не могла я взять в толк.

— Очень просто! Я начала с того, что предложила ее Раисе задешево…

— А если бы она согласилась? — спросил Костя.

— Если бы да кабы, во рту выросли б бобы…

— Матильда, не груби! — одернул ее Костя. — И будь добра, расскажи все по порядку, слово в слово.

— Ладно, домой сейчас придем, тогда расскажу, а то тут шумно очень, орать приходится.

Дома Матильда поставила на плиту здоровенную кастрюлю щей.

— Вот пока щи согреются, я вам все расскажу. А ругать вы меня будете уже после щей. Договорились? — лукаво спросила она.

— Ладно, рассказывай! — прикрикнул на нее Костя. — Не томи!

— Ну вот, подхожу я к палатке, кругом никого, я сразу к этой Раисе, мол, так и так, есть золотая цепочка, нужно ее сбыть. Она говорит: «Покажь». И приглашает зайти. Захожу. Она берет цепочку, пристально разглядывает, потом спрашивает, откуда она. Я говорю: «Моя, от мамы осталась», и между прочим вкручиваю ей, что я сирота казанская, живу вообще одна…

— Ты спятила, да? — взвился Костя. — Может, ты ей и адрес дала?

— Пока нет, — невозмутимо отозвалась Мотька. — Но она, Раиса эта, ко мне прониклась… Посочувствовала. Она вроде бы тоже сирота, живет с теткой. Сказала, что узнает насчет цепочки, и еще сказала, если хочу, могу завтра с утра вместе с ней пойти на толкучку!

— Зачем? — вырвалось у меня.

— Как зачем? Ясное дело, торговать!

— Чем? — быстро спросил Костя.

— Я буду свою цепочку толкать… и кое-что еще…

— Матильда, ты чего-то недоговариваешь, — определил Митя.

— Понимаете, чтобы втереться к ней в доверие, я намекнула, что у меня еще кое-что есть… не мое.

— Краденое! — ахнула я.

— Конечно! А как же иначе она поймет, что я своя и мне можно доверять?

— Но что же ты хочешь там толкать? Мамины цацки? — поинтересовался Костя.

— Нет! У меня у самой есть сережки с бирюзой, бабушка подарила, когда я в школу пошла.

— И ты их продашь? — испугалась я.

— Что я, псих, что ли? Я же сказала, торговать — еще не значит продать!

— Иными словами, ты притворилась воровкой? — заключил Костя.

— Так получилось!

— А вдруг тебя заметут? — предположил Костя.

— С какой это радости? — возмутилась Матильда.

— Ну, мало ли…

— Не беда, вы меня отмажете! В крайнем случае обратитесь в милицию, у меня перед ней заслуг немало! — гордо проговорила Мотька. — На то вы и друзья!

— Шарапов наших дней! — сквозь зубы проговорил Костя.

— У тебя есть другие предложения? — осведомилась Мотька.

— Пока нет, к сожалению.

— Вот то-то же!

Похоже, Матильда страшно собой гордилась. Когда Митя с Костей ушли, я спросила:

— Моть, у тебя есть какие-то конкретные планы?

— Конкретных нет, просто я печенкой чую, что эта Райка связана с теми бабами.

— Почему? Из-за сахарницы?

— Нет, просто… Понимаешь, она несчастная очень, эта Райка, и одинокая, если я к ней поближе подберусь, она может расколоться…

— Вотрешься к ней в доверие, а потом сдашь милиции?

— Это меня и мучает, я только ребятам говорить не хотела… но… Я посмотрю, как там и что… Может, и без нее обойдемся. Словом, завтра меня в школе не будет! Скажешь, что я… подвернула ногу.

— А если тебя кто-нибудь заметит?

— Буду хромать, большое дело! Должна же я к врачу сходить, рентген ноги сделать, правда?

— Правда, — засмеялась я. — Только, Мотька, уоки-токи не забудь!

— Да нет, нельзя идти на такое дело с уоки-токи!

— Почему?

— А вдруг кто заметит? Что я им скажу? Это уже почти удостоверение муровца. Такая девчонка с уоки-токи, сама подумай!