В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души! - Евгений Беляков

На неизведанный фронт работ меня подтолкнула интуиция. Компанию мне составил Вова Суторма, а третьим вызвался Коля Заборин, парень из Гантиади (нынешняя Абхазия) обладавший веселым характером и непомерно большим носом. Хотя он и называл себя русским, но нос красноречиво доказывал, что над его генами трудились сотни поколений лиц кавказской национальности. Нас отвезли на пустырь, отведенный под нужды буртостроения, и объяснили, как их строить.

Новая работа не удивляла своей премудростью. Трактор привозил тележку тыквы и вываливал ее на землю, а нам требовалось следить, чтобы куча выглядела гармонично, т.е. единым целым с высыпанным ранее и, при необходимости ее формовать. Но так как при формовке количество «боя» тыквы значительно увеличивалось, мы старались минимизировать количество контактов с бахчевой культурой.

Понимая, что в отличие от остальной группы, оказались на постоянном месте, мы пришли к мысли о необходимости обустроить свой быт. На краю площадки размещался огромный стог соломы, единогласно определенный нами как база. Невдалеке Заборин нашел небольшое поле с арбузами и дыней. Точнее находку стоит назвать большой грядкой, тем не менее, без промедлений мы подготовили запас из этих плодов, зарыв в солому у подножья стога, тем самым обеспечив себя прохладным сочным деликатесом на длительное время. Последующие дни обозначились для нас настоящим курортом.

Сейчас будет перенос в будущее. Речь пойдет о Заборине. Только что, написав предыдущие строки, зашел в интернет, посмотреть, что нового и на сайте vkontakte.ru читаю строки: «Заборин Николай просит вас перезвонить ему, номер 9ХХ-ХХХ-ХХ-Х2». Их написала дочь Коли. Я позвонил – оказался действительно он. Вот и сигнал из прошлого. Три десятка лет ни одного контакта! Оставляю эту ремарку на твой суд читатель, подобное у меня в жизни иногда происходит.

Итак, позавтракав в столовой, мы отправлялись на базу, где удобно устраивались после завтрака подремать. Первый трактор появлялся нескоро. Сначала нашим однокурсникам предстояло надергать тыквы и загрузить, а потом ему следовало еще добраться до места буртовки. Словом после сытного завтрака мы успевали подремать в стогу, а проснувшись, прижаренными поднявшимся солнцем, освежить дыхание холодным арбузом или дынькой, выкопанным из закромов.

Завидев трактор издалека, первое время при его приближении мы начинали имитировать деятельность по буртовке, но спустя некоторое время, убедившись, что никто из однокурсников не посягает на наш объект, успокоились. На всякий случай приходилось говорить остальным, что их много, а нас только трое, на одно и то же количество тыквы.

Пару дней спустя мы уже по очереди спускались со стога при приближении трактора и показывали трактористу, куда вываливать тыкву. А еще через несколько дней все руководство процессом осуществляли прямо из «офиса». В промежутке между разгрузками мы играли в карты, наслаждались арбузами и дынями из соломенных закромов и рассуждали на различные темы. Коля рассказывал о море, а Вова Суторма сетовал, что неплохо, если бы сейчас в нашем «офисе» оказалось три девчонки, во всяком случае, работать стало б веселей.

Люблю украинську природу,Горячий борщ, холодну воду,И повну пазуху цицьок.

Не знаю, Вове ли принадлежало авторство этих бессмертных строк или только цитировал, но рифма эта не покидала его уста в те благостные минуты и часы.

Вообще Вова позиционировал себя, как человек бывалый на любовном фронте, да и все мы вполне уверенно вели себя в разговорах о противоположном поле, хотя подсознательно каждый понимал, что это пустое бахвальство.

Время от времени приходилось спускаться на землю, для того чтобы справить нужду или убрать обломки тыкв, попавших при разгрузке под колеса трактора. Так неспешно, не перетруждая себя, мы доработали до конца смены в совхозе «Прогресс».

И снова о сексе

Глядя на современную молодежь, никак не удается провести параллели с нашими современниками тех лет. Думаю, и мы для них выглядим загадкой, реликтовыми существами, динозаврами, не до конца вымершими мамонтами. Стерты все грани между сексом и любовью и в этом нет ничего удивительного. Молодые рано вступают в половые отношения, и причиной этому является раннее половое развитие, а может быть и наоборот – невежество, во всяком случае – это следствие чрезмерной рекламы секса. Рекламы отовсюду: телевизионные и киноэкраны, газеты и журналы – представители «желтой» прессы, интернет и места молодежных тусовок. Кроме того, исследовательский интерес к этому вопросу зачастую подогревается химическими катализаторами: алкоголем, наркотиками.

В отличие от молодежи XXI го века, которая отождествляет любовь преимущественно с сексом, мы наоборот считали, что любовь это:

– возможность духовной близости: вместе петь и читать стихи, наблюдать закаты и рассветы и пр.;

– возможность совместного творческого, созидательного труда, как правило, на ударных стройках страны. Я, к примеру, уже упоминал, описывая школьные годы, что хотел с Галкой рвануть на БАМ. Хотя сейчас, прожив жизнь, понимаю насколько противоестественно это желание, ведь для двух тел нужна не стройплощадка за тысячи километров, а всего лишь кровать или хотя бы клочок земли;

– возможность самопожертвования, эдакое мазохическое состояние, как следствие эволюционного развития предыдущего пункта;

– возможность превратиться друг с другом в одно целое, слиться двумя половинками или какие еще могут возникнуть синонимы любви и так далее.

Только не секс.

Хотя чего греха таить – природа брала свое, посылая одурманенному официальной идеологией мозгу послания от жаждущего плотского наслаждения тела.

Секс представлял закрытую тему, да и слово это применялось разве что в медицинских источниках или специальной литературе по психологии. В общем, секса у нас в стране не было. И когда в десятом классе, Анатолий Николаевич Головко – учитель физики по прозвищу Холодильник, преподававший по совместительству астрономию, вручал мне с Галкой армейский бинокль, на один вечер, для наблюдения Луны в ее полной фазе и двусмысленно улыбался, я немного недоумевал. Что он имеет в виду, хотя организм, которого не обманешь никакой идеологией, почему то трепетал. При этом он по-отечески наказывал:

– Только бинокль не потеряйте.

Лишь сейчас начинаю воспринимать задание Холодильника как награду за одержанные победы в олимпиадах по физике. История знает множество форм поощрений за выдающиеся заслуги: титулы и чины, ордена и медали, наградное оружие и часы, деньги и земляные наделы: всего не перечесть. Наконец грамоты или место на доске почета…. А тут! …командировка в ночную степь! И с кем? С вожделенным объектом грез и мечтаний! Молодец Холодильник!

Да, организм не обманешь никакими внешними факторами, он всегда может выбрать то, что выгодно ему, что ему нужно сиюминутно и в перспективе. Обмануть его может только разум, который находится в голове, являющейся его организма неотъемлемой (?) частью. Короче, весь вечер тело, измученное тестостероном, думало о Галке, и чувствовало взаимный интерес с ее стороны. Однако разум, вместо того, чтобы мобилизоваться, придумать варианты моего продвижения во взрослую жизнь, продвижения к ее телу и действовать по, заложенному природой, генетическому сценарию, всячески тормозил возможные варианты сближения и предпочитал думать об этой идиотской Луне и о бинокле.

В общем, секса у нас с Галкой не было, как, впрочем, и по стране в целом. Единственное, чем я мог гордиться в тот вечер, это то, что не потерял бинокль.

Впрочем, я отвлекся. Все это осталось в прошлой жизни, примерно за год до описываемых событий, и чего я добился за этот год? Ну ладно, окончил школу, ладно поступил в институт, даже овладел искусством верховой езды, однако продолжал оставаться девственником, и это обстоятельство здорово роняло меня в собственных глазах.

Как неоднократно упоминал, мы все страдали от избытка переполнявшей нас сексуальной энергии. Молодые, наполненные силой и здоровьем организмы, не израсходовавшие за день и части ее, бродили на склоне дня по селу, разбрызгивая тестостерон, который казалось, булькая и пузырясь, выплескивался даже из ушей. Поэтому когда Вова Суторма заявил, что видел на селе двух девчонок и даже перекинулся с ними несколькими фразами, на предмет встречи вечерком, я с радостью согласился разделить с ним компанию. Это произошло незадолго до завершения нашего пребывания в колхозе и вполне могло сойти за романтическое приключение.

Вечером у сельсовета нас ждали две подруги – работавшие в райцентре и приехавшие на выходные уроженки села, несколько старше по возрасту, что нас абсолютно не тревожило. Расположившись на скамейке, мы приступили к свиданию. Истосковавшийся по аудитории Вова налег на любимого конька – интеллектуальную болтовню, мне же отводилась роль Кисы Воробьянинова: чопорно надувать щеки и иногда повторять нечто вроде важного: «Да, уж».