Генерал Власов. Анатомия предательства - Коняев Николай Михайлович

Вместе с другими чествовали и Андрея Андреевича Власова.

«УПРАВЛЕНИЕ ВОЕНТОРГА ЗАПАДНОГО ФРОНТА

29 декабря 1942 г.

С НОВЫМ ГОДОМ.

Командующему армией генерал-майору тов. ВЛАСОВУ

АССОРТИМЕНТ НОВОГОДНЕЙ ПОСЫЛКИ-ПОДАРКА ОТ ВОЕННОГО СОВЕТА ЗАПАДНОГО ФРОНТА

Икра 0,5 кг.

Балык 1,0 кг.

Шоколадный набор 5 кор.

Шоколад 5 плиток.

Какао 2 бан.

Вино 1 бут.

Яблоки 2,0 кг.

Коньяк 6 флак.

Лимоны в сахаре 1 банка.

Папиросы 10 кор.

Мыло туалетное 2 куска.

Паста зубная 2 тюбика.

Одеколон 1 флакон.

Белье простое 2 пары.

Белье шелковое 1 пара.

Свитер 1 шт.

Носки шерстяные 2 пары.

Данная посылка приготовлена по приказанию Военного совета Западного фронта.

НАЧАЛЬНИК ВОЕНТОРГА ЗАПАДНОГО ФРОНТА Интендант 1-го ранга Хотинский».

Икрой, балыком и коньяком награды, разумеется, не ограничились.

Перед Новым годом, 31 декабря 1941 года, газета «Известия» опубликовала на первой полосе статью «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы». Внизу были помещены фотографии девяти отличившихся генералов. Фотография в нижнем ряду запечатлела генерала Власова.

6 января 1942 года Андрею Андреевичу Власову присвоили звание генерал-лейтенанта, 1 февраля наградили орденом Красного Знамени, а 11 февраля он был удостоен персональной аудиенции И.В. Сталина, которая продолжалась с 22 часов 15 минут до 23 часов 25 минут (1 час 10 минут!).

Икра, ордена, балыки, звания и слава доставались Власову, если судить по воспоминаниям Леонида Михайловича Сандалова, за сражения, которые выигрывала армия, пока генерал лечил свое ухо…

И соблазнительно, забегая вперед, провести аналогию с трагедией 2-й Ударной армии, виновником гибели которой тоже был не Власов. А после порассуждать, насколько условна вообще персонификация побед и поражений на войне. Увы… Очень часто успешным становится не тот генерал, который выигрывает сражения, а тот, который умеет приписать себе победу.

Аналогии и рассуждения эти напрашиваются, ибо они отражают реальность военно-бюрократической машины, где и генералы, командующие армиями, порою так же невольны в своих решениях, как и рядовые бойцы.

И все же, понимая это, необходимо удержаться на зыбкой границе обобщения и не впасть в еще большую неправду о войне, чем та, которую долгое время навязывали нам.

Все-таки были и у нас генералы, которые сами, вопреки объективным условиям, вопреки инерции бюрократической машины, определяли исход той или иной операции.

Их было немного, их смело можно назвать исключениями из общего правила, но это именно они сформировали то стратегическое мышление, которое по-настоящему заработало только в сорок четвертом году и которое привело нас к Победе.

Разумеется, московское контрнаступление не давало никакого повода для разговоров о стратегии. Роль генералов, командовавших армиями в этом сражении, когда, навалившись всей тяжестью, километр за километром выдавливали немцев, оттесняя от Москвы, была столь обезличена, что не имело особого значения, кто, Сандалов или Власов, командует армией.

Медленно ползла вперед армия, когда приказы подписывал Сандалов, медленно продвигалась она, когда принял командование Власов. Столь же медленно наступали и другие армии. Скорость иногда увеличивалась, но только за счет вливаемых в армии резервов.

Перед началом Волоколамской операции[23] 20-ю армию усилили двумя стрелковыми бригадами, пятью артиллерийскими полками, двумя дивизиями «катюш», 2-м гвардейским кавалерийским корпусом с танковой бригадой и пятью лыжными батальонами.

7 января Власов утвердил план операции. Армия должна была наступать на Шаховскую в двадцатикилометровой полосе. Начало планировалось на 9 января.

Из-за сильного снегопада авиация не поддержала войска, но 10 января в 9.30 после артподготовки дивизии пошли в атаку и продвинулись вперед на два километра.

11 января – еще на три.

12 января Власов приказал ввести в прорыв кавалерийский корпус, но Жуков отменил его приказ до прорыва обороны на всю тактическую глубину. Только к вечеру армии удалось пробиться на глубину в семь километров.

Но и дальше наступление развивалось столь же мучительно трудно. В день преодолевали не более пяти километров, а 25 января вышли к Гжатским оборонительным позициям и здесь, у «линии фюрера», остановились.

Прорывать ее наличными силами было уже невозможно.

Это понимал Власов, это понимали и в Ставке.

По своим масштабам московское контрнаступление имело скорее политическое, нежели военное значение. Но опять-таки по политиче ским соображениям приказано было считать его выдающейся победой.

Так и считали…

Вот боевая характеристика на генерал-лейтенанта Власова, выданная 28 января 1942 года:

«Генерал-лейтенант Власов командует войсками 20-й армии с 20 ноября 1941 года.

Руководил операциями 20-й армии: контрударом на город Солнечногорск, наступлением войск армии на Волоколамском направлении и прорывом оборонительного рубежа на реке Лама.

Все задачи, поставленные войскам армии, тов. Власовым выполняются добросовестно.

Лично генерал-лейтенант Власов в оперативном отношении подготовлен хорошо, организационные навыки имеет. С управлением войсками армии – справляется вполне.

Должности командующего войсками армии вполне соответствует».

Под этой характеристикой – подпись командующего войсками Западного фронта генерала армии Жукова.

Георгий Константинович Жуков – человек не сентиментальный. Если требовалось, он не жалел ни солдат, ни генералов.

Как свидетельствует бывший адъютант А.А. Власова майор И.П. Кузин, в отношениях Г.К. Жукова с Власовым порою возникали трения.

«Я слышал разговор Власова по прямому проводу с командующим фронтом т. Жуковым, – сообщил он в органы. – По разговору я понял, что тов. Жуков ругал Власова. Власов разговаривал вызывающе и бросил реплику: „Может, армию прикажете сдать?“, – а потом добавляет, что он лично назначен тов. Сталиным, и, когда кончился разговор, он свою злобу вылил в форме мата по адресу тов. Жукова.

Кроме того, когда поступали распоряжения из фронта и их докладывали Власову, то он смотрел поверхностно и вставлял слова, что, сидя от фронта за 100 км, можно рассуждать, а здесь надо делать.

В феврале 1942 г. тов. Жуков прибыл в 20-ю армию и после своей работы решил остаться ночевать, а потом изменил свое решение и ночью выехал. После отъезда тов. Жукова Власов в виде шутки высказывал, что он начальству рассказал, что Штаб армии подвергается артиллерийскому обстрелу каждый день, и начальство не замедлило с выездом.

Несколько раз я слышал, что Власов рассказывал т. Сандалову и другим о тов. Жукове, что тов. Жуков просто выскочка, что он способностей имеет меньше, чем занимает положение, и что Власов знает тов. Жукова по работе в дивизии.

Когда Власова наградили, тов. Жуков прислал поздравительную телеграмму, Власов прочел и высказал, что тов. Жуков не ходатайствовал о награждении, это помимо его сделано, что тов. Жуков помнит Власову за инспекцию дивизии».

Необходимо, конечно, отсечь излишнюю пристрастность и стремление майора Кузина во что бы то ни стало реабилитироваться в глазах Особого отдела.

И все равно многое в информации И.П. Кузина соответствует действительности.

И стычки у Власова с Жуковым были. И мат по поводу и без повода, и зависть, и генеральское хамство.

Тем не менее Власову Жуков дал положительную характеристику.

Значит, считал, что Власов справляется с обязанностями командарма. И еще – это, наверное, тоже понимал Жуков, – лучших генералов не было тогда в армии, и не из чего было выбирать.

Здесь мы опять возвращаемся к вопросу, не чернят ли светлую память великого русского полководца подобные факты биографию? Надо ли вспоминать это?