Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник) - Анна и Сергей Литвиновы

Что вы говорите? Они все мертвы? Про Харченко я знаю, что погиб, но все – это кто? Парни? Все четверо? И Марцевич, и второй артист – Селиверстов? И Кутайсов, и Пильгуй? А девчонки? Вы не знаете?

И она снова принялась плакать. И снова убежала в туалет. А под конец разговора я задал ей вопрос – мимоходом, совсем не обязательный, и понял, что методике опроса свидетелей мне еще надо учиться и учиться, не упускать подобных вещей. «Вы сказали, что вскорости вышли замуж? А за кого?» – словно бы праздно спросил я. И тогда она сказала:

– Как, вы не знали? За Харченко, он тоже был тогда в Зурбагане.

Кирилл Баринов

Я вышел на улицу после беседы с Даниловым. Практиковал юноша в самом что ни на есть центре – на Полянке. Я уселся в свою «Вольво» и послал эсэмэску о том, что моя парковка закончилась. После недавних дорожных реформ парковаться неподалеку от офиса экстрасенса стало просто – но накладно. Не говоря о конечном счете, который он, наверно, выставит мне. И я крепко задумался, а правильно ли поступил, что к Алексею обратился. Мы встречаемся и встречаемся, дни идут, а никаких результатов не видно. Уж не шарлатан ли он? По-прежнему пребывая в раздумьях, я отъехал от тротуара в сторону Садового, однако не прошло и минуты, как в зад моего джипа что-то ощутимо стукнуло. Я выругался про себя и глянул в зеркала заднего вида. Так и есть – на маленькой красненькой машине в задний бампер уперлась блондинка. Я выскочил из авто и подошел к ней. Девушка тоже вынырнула из-за руля и бросилась ко мне навстречу – была она небольшого роста, довольно хорошенькая и, на мой взгляд, совсем молоденькая: лет от двадцати трех до тридцати двух, а более точно я столь юный возраст не определяю. Не успел я начать свое уничижительное: «Что ж вы, девушка, куда вы смотрите…» – как она моляще прижала руки к груди и, не слушая меня, воскликнула:

– Пожалуйста, пожалуйста! Не надо вызывать ГАИ! Я вас очень прошу – я заплачу любые деньги, но пожалуйста! У меня нет прав, и я теперь точно попаду в каталажку! Пожалуйста, я вас прошу, в кошельке с собой всего две тыщи, но дома деньги есть, я вам отдам, сколько скажете, только полицию не вызывайте!

– Если прав нет, дома надо сидеть! – сказал я ворчливо-назидательно.

– Простите, простите! Ехать очень надо было! Давайте, хотите прямо сейчас проедем ко мне домой, я тут недалеко живу, деньги у меня есть, я вам заплачу.

Несмотря на то что в правилах дорожного движения и в инструкциях страховых компаний записано, что нельзя уезжать с места дорожно-транспортного происшествия, но майский московский вечер был столь хорош, а девушка молила так искренне, что я сказал:

– Черт с тобой! Куда ехать-то? Но учти, если сбежишь, я на тебя в полицию заявлю!

– Да, да, спасибо! – восторженно воскликнула она, и я велел ей сдать назад, чтобы оценить масштаб повреждений. Она отъехала, и я осмотрел бампер своей машины. Вмятина на нем красовалась изрядная, в сервисе наверняка приговорят менять – не знаю, сколько это будет стоить, но с девчушки я решил взять тысяч пять. Наверняка ремонт обойдется дороже, но я не вурдалак, ей наука будет, и довольно. Ее красная машинка оказалась «Маздой-два»: хоть и крохотный, но не самый дешевый автомобильчик, к тому же не рядовой по скорости и дизайну. У него практически ничего повреждено не было – так обычно бывает, когда в медленно едущий автомобиль врезается более быстрый – проявляется закон сохранения импульса. Я почти тридцать лет как завязал с физикой, но базовые вещи до сих пор помню. Хотя зачем мне они сейчас, эти праздные знания?

– Скажите мне сразу, куда ехать, и поезжайте вперед, я буду следовать за вами.

– Ой, я вам так благодарна, что вы незлобным оказались, поедемте, тут недалеко, Нагатинская набережная, в самом начале.

Нагатино от Полянки не ближний свет, но вечер воскресенья – время, когда автомашины стремятся из области, с дач, в противоположную сторону, в центр. Мы двинулись; девчонка оказалась честной – в том смысле, что не делала попыток сбежать.

Через двадцать минут мы оказались на месте. Безликий современный дом стоял фасадом к Москве-реке.

– Я обожаю вид на воду, – защебетала она, выскочив из «Мазды», – так хорошо, что у меня два окна на реку выходят.

– Одна живешь? – несколько нервно спросил я.

Она засмеялась.

– Испугались, что я вас в притон привезла? Что сейчас пара бугаев вам кости переломает, а потом машину и кредитки отберет? Нет-нет, я одна, совсем одна – ну, есть вроде парень, встречаемся, но вместе пока не живем. В соцсетях у меня статус: в активном поиске.

Мы поднялись в квартиру, которая оказалась на последнем, семнадцатом этаже.

– Проходите, – продолжала свое чириканье девушка, – только обувь не снимайте, не люблю эту русскую традицию, я несколько лет на Западе прожила, то-то они удивляются, когда в русских домах их заставляют туфли скидавать. Давайте я вам сразу отдам деньги, чтобы вы чувствовали себя спокойно. Сколько, вы говорите? Пять тысяч? – Хотя я не называл ей сумму, только подумал. Я кивнул, она метнулась в комнату и принесла мне красненькую бумажку. – А теперь проходите, я считаю необходимым, чтобы вы в порядке компенсации за то, что тащились вслед за мной, получили бы добрый кусок мазуриков.

– Ко-го?

– Моя бабушка так называла коржи с орехом и изюмом, американцы такие cakes очень любят, пойдемте-пойдемте, напою вас чаем или кофе, смотря что вы предпочитаете в данное время суток. Есть также вино и джин; ах да, вам ведь ехать…

Забыл сказать: с первого ее появления из недр яркой «Мазды» девушка показалась мне весьма, что называется, сексапильной – может, вдруг ударило меня, именно поэтому, даже не отдавая себе отчета в данном факте, я потащился за ней в Нагатино? Редко встретишь женщину, у которой от природы имеется столь сильный sex appeal. Такой был когда-то у Лидии – кстати, интересно будет поговорить с Даниловым по результатам его встречи с ней: какая она сейчас? Как выглядит? Ведет себя? И остался ли в ней столь мощный позыв, притягивающий мужиков?

Однако за девушкой из Нагатина при всей ее привлекательности я ухаживать не хотел. Она не в моем вкусе – слишком юна и, на мой взгляд, глупа. Но и уезжать назад в свою одинокую берлогу я не торопился. В итоге принял предложение хозяйки и согласился выпить чаю.

Но в конце концов – вы можете осуждать меня, или ее, или развратных стариков, или современную молодежь – я остался у нее до утра.

Да, кстати, девушку звали Леной.

Алексей Данилов

То, что Харченко, один из погибших, был мужем Лидии, я узнал в последний момент – за минуту до того, как хотел завершить разговор. Я и без того проявил слишком сильную осведомленность в Лидиных личных делах. Неловко, да и подозрительно было выспрашивать дальше. И я откланялся и ушел.

Пока ехал домой, два сильных чувства владели мной. Два ощущения явились ровно после беседы с бывшей возлюбленной моего клиента. Во-первых, в своем рассказе Лидия чего-то недоговаривала. Что-то оставила за кадром. Вероятно, нечто стыдное и табуированное, спрятанное под жесткой броней самоконтроля, раз даже мне не удалось это нащупать и из нее вытащить. Что это было? Гадать можно бесконечно. Мне не удалось увидеть в сознании Лидии даже хвостика, ухватившись за который можно вытащить тайну.

И второе, в чем я после разговора с ней совершенно уверился: лично она НЕ ИМЕЕТ отношения к гибели кого бы то ни было из несчастной шестерки. Ни своего бывшего мужа Харченко, ни былого любовника Петра, ни четверых прочих. Нет, нет и нет – она не желала им зла. И не причиняла вреда. Во всяком случае, столь сильного, чтобы умертвить одного за другим шестерых человек. Поэтому моему клиенту, бедняге Баринову, нечего ее опасаться.

А когда я подъезжал к дому, мне вдруг пришла в голову мысль: вряд ли кто-то смог наложить на всех шестерых умерших столь сильное проклятие, чтобы они погибли. Вряд ли их смерть является порождением тонкого мира. Не похоже, чтобы удар (каждому из них или всем вместе) был нанесен из призрачных пластов. Виделась за их гибелью сознательная человеческая воля. Осмысленные, очень реалистичные, земные действия. Да, я был уверен, что их произвела не Лидия (пусть она и знала всех шестерых). Однако есть ЧЕЛОВЕК – не она, другой! – который не просто желал им зла, молил дьявола об их гибели, втыкал иголки в восковые фигурки, разрезал фотографии или страстно воображал картины их смерти. Нет – я уверился в другом: каждого из шестерки кто-то сознательно подводил к гибели.

Целенаправленно и зловредно убивал своими действиями.

Но как это могло случиться, если один утонул в океане, другой погиб в автокатастрофе, третьего постиг инфаркт, четвертый умер от алкоголя, а еще двое скончались от рака? Да, человеку трудно организовать подобные смерти, однако я снова взвесил все возможности. И опять мне показалось: а почему нет? Почему за всеми фатальными случаями не может стоять человек – во плоти и крови?