Волшебный дипломат - Софья Андреева

— У меня украли мой волшебный дипломат, и я его искал, — тихо проговорил Аяз.

— Да, да. Даут так и предполагал, — затараторила мама, — надо ему позвонить. Подожди, надо позвонить и в милицию, и директору школы… — и женщина, бормоча что-то себе под нос, бросилась к телефону.

— Не надо никому звонить, я же здесь, дома, — устало протянул Аяз.

— Вот поэтому-то и надо позвонить, ведь все они волнуются за тебя, предупредил отец.

— Почему они волнуются? — удивился Аяз.

— Понимаешь, — грустно ответил отец, — мы тебя ждали до двенадцати часов ночи, но когда ты не появился ни в час, ни в два, мы начали бить тревогу. Пошли тебя искать, но туман — гений игр в прятки, обыграл нас, мы заблудились уже в детской песочнице. Пришлось вернуться и ждать до утра.

Мама усердно крутила диск телефона, иногда платочком смахивая слезу со щеки.

Через пятнадцать минут, когда Аяз с родителями уже пили чай, прибежал Даут. Поздоровавшись, он разглядел огромнейший синяк на лбу друга:

— Извини…

— За что? — удивился Аяз.

— За то, что не поверил тебе. А где ты был?

— Искал дипломат.

— Нашел?

— Нет, но я знаю, где он может быть.

— Где? — привскочил с табуретки Даут, расплескав горячий чай.

— Поосторожней! — посоветовал отец Аяза. — Давай, сынок, рассказывай.

— Мы можем ещё успеть. Сегодня туман, значит нелетная погода.

— А причем здесь летная погода? — удивился Даут.

— Осталась надежда, что наш дипломат ещё не улетел, — ответил Аяз.

— Он что, ещё и летать умеет? — поинтересовалась мама. — Это как ковер-самолет?

— Нет, дипломат летать не умеет, а вот наша Ворона умеет, Даут сам видел, — гордо сказал Аяз.

Увидев испуганное лицо женщины, Даут поспешил её успокоить:

— Я пошутил насчет Вороны, а Аяз очень доверчивый, вот и попадает во всякие истории.

— Не буду ничего рассказывать, — насупился Аяз и, встав из-за стола, стал собираться.

— Ты куда?

— В аэропорт.

— Зачем?

— Туда поехал господин посол Джонсон Всенам, теперь у него мой волшебный дипломат. Может, ещё успею.

— Я с тобой, — в один голос сказали все.

После непродолжительных дебатов, решено было оставить маму отвечать на телефонные звонки, а мужчины возьмут на свои плечи задание более ответственное — это поездка в аэропорт. Папа настаивал на том, что уже поздно, и придется смириться с потерей, но мальчишки решили все-таки съездить, просто так, для очистки совести. Мужчины собрались: в пять часов утра они вышли из дома.

До аэропорта добрались без приключений, на первом рейсе автобуса. Правда, папа по пути забежал к своему другу и оттуда вышел с тяжелой сумкой.

— Зачем это? — поинтересовались друзья.

— Может, пригодится, — потряс ею отец, — работает безотказно, с этой штукой открываются любые двери, даже к президенту.

— Это твое новое изобретение? — поинтересовался сын.

— Ну, да, — заулыбался отец, — по-другому никак не получается, а этот способ проверенный.

Глава шестнадцатая

АРОМАТЫ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

Покинув автобус с сонным водителем, отец заторопился:

— Где здесь туалет?

— Судя по запаху, там, — указал Даут на левое крыло аэропорта.

— Ты, пап, сходи, а мы тебя здесь подождем.

— Ты мне нужен, — схватив сумку, заторопился отец. — Даут, здесь покараулишь, пока мы переоденемся.

— Зачем?

— Для конспирации.

— Это как революционеры! — восхищенно воскликнул Аяз. — А в туалет идти обязательно? Там же дышать нечем.

— Так надо, — буркнул отец и силой потащил мальчика по лестнице вниз. «Ароматы» воздуха подсказывали о близости цели. Захлопнув дверь, он достал из сумки серые тряпки.

— Переодевайся.

Поморщившись и заткнув нос, Аяз подчинился.

Двумя пальцами приподняв безобразные штаны, Аяз уловил смрад.

— Что это за химическое оружие, — задыхаясь, застонал мальчик.

— Спецодежда, — буркнул папа, натягивая перчатки, а затем штаны.

— Бе, какая гадость, весь воздух испортили, — возмутился мальчик. — Может, не надо? — с надеждой переспросил он.

— Может, действительно, не стоит, — задыхаясь, засомневался отец, держа в руках куртку от спецовки, — да ну… зачем нам этот дипломат, жили без него и дальше проживем.

Глубоко вздохнув, чуть не задохнувшись, Аяз стал залазить в штаны:

— Раз надо, так надо, — успокаивал он себя.

Когда они вышли из туалетной комнаты, Даут их не узнал. Увидев двух грязных рабочих, он уступил им дорогу и отвернулся, пытаясь поймать глоток свежего воздуха.

— Ну все, мы готовы, — сказал маленький рабочий, подходя к Дауту.

— О, это ты, так воня… — но, заметив взгляд отца Аяза, Даут осекся.

— Нам пора, — сказал папа. — Твоя задача, — обратился отец к сыну, молчать, а твоя, Даут: смотреть в оба и примечать! Пока мы будем в самолете, ты остаешься в здании аэропорта.

— Ну, пошли, — надвинув кепку на глаза, решительно двинулся отец по направлению таможенного контроля. В руке он тащил какие-то железные трубки, банки.

К стойке таможенного контроля стояла небольшая очередь. Люди предусмотрительно отодвигаясь на почтительное расстояние и вытаскивая носовые платки, беспрекословно пропустили двух рабочих.

Высокий таможенник с белозубой улыбкой выглянул из-за монитора компьютера. Лицо, секунду назад являвшееся воплощением безукоризненной красоты, постепенно покрылось гримасой презрения. Потянув носом и затаив дыхание, он сквозь зубы выдавил:

— Кто такие?

— Санэпидемстанция, — и, махнув рукой в сторону сына, бросил, ассенизатор на Хоринотрундийский самолет по спец. пропуску.

— Почему идете здесь, а не по служебному входу?

— Там посол. Здесь велено.

— Документы?

— Вот, пожалуйста, лениво вытянул бумагу отец, нечаянно просыпав серый порошок клопомора и дуста.

— Аккуратнее, — поморщился таможенник.

Аяз из-под козырька кепки наблюдал, как таможенник Речкин, так значилось на табличке, прикрепленной на лацкане пиджака, брезгливо взял бумажку.

"Уж не сын ли это великого спортивного комментатора?" — припоминал Аяз фамилию.

Развернув её, Речкин ужаснулся, из бумажки посыпались тараканы, клопы и всякая нечисть.

— Да, да… — округлив глаза, потеряв дар речи, защелкал зубами страж границы.

— Извини, друг, я на работе, при исполнении, так сказать… — пожал плечами отец, — документы ассенизатора проверять будешь? — поинтересовался он.

Набрав полную грудь воздуха и чуть не задохнувшись, раскрасневшийся таможенник повизгивая, самоотверженно стряхивал с себя кровных врагов санэпидемстанции.

— Не будешь, значит, — выждав паузу, подытожил отец. Аккуратно сложив серую бумажку, выпавшую из рук таможенника, и, подхватив сумку с инструментами, он направился на летное поле, где на солнышке в обществе серых самолетов сверкая грелся, белый лайнер посла Хоринотрундии. Сын семенил следом, отпугивая своими ароматами пассажиров и работников аэропорта. Стая черных ворон потянулась нескончаемым шлейфом за Аязом.

Беспрепятственно преодолев длинноногую стюардессу, брезгливо выскочившую из салона, отец облегченно вздохнул:

— Вот, сынок, умей пользоваться слабостями людскими. А теперь за работу. Ищи свой дипломат.

В салоне, кроме накрытого столика, было пусто. Открыв багажное отделение, Аяз охнул: все полки и весь пол был аккуратно заставлены сумками, как две капли воды сходными с его дипломатом.

— А как его здесь найти? Зря пришли, — заплакал Аяз.

— Нда, — почесал в затылке отец, — задача усложняется. Ну, думай, а мне придется протянуть время, — и, надев на лицо себе и сыну маски, отец закачал насос, разбрызгивая пульверизатором гадостный клопомор.

Глава семнадцатая

СЛОМАННЫЙ КАБЛУК

Карманкул рассказал мне много сказочных историй. Я их слушала и записывала. Я не знаю, сколько прошло времени, но туман уже стал рассеиваться, и вскоре объявили посадку ряда рейсов, однако моего среди них не было. Меня все время тревожила мысль об украденном паспорте. В очередной раз задумавшись об этом, я услышала:

— О чем думаем? — это спросил Карманкул.

— Извините, но мне все-таки неудобно из-за паспорта.

— А, ты об этом, вот возьми, верни, — и Карманкул протянул мне паспорт.

Отложив блокнот в сторону и взяв паспорт, я встала. От долгого сиденья затекли ноги. Спускаться на высоких каблуках было не удобно. Я уже увидела того респектабельного человека, который стоял у стойки кафе и наслаждался утренним кофе, но…

— Зачем я одела эти босоножки, ведь не люблю же каблуки; да, чего только не сделает женщина ради красоты…, - думала я, приближаясь нему.

То ли я засмотрелась, то ли устала, но моя левая нога подвернулась, и я услышала треск ломающегося каблука моих дорогих, новых хоринотрундийских босоножек. Потеряв равновесие, я стала глупо размахивать руками, пытаясь найти опору. Вдруг мои пальцы наткнулись на что-то мягкое, податливое. Инстинктивно схватившись за неведомое, но казалось спасительное, я почувствовала, что падаю, — увлекая за собой молодого человека, цепко держа его за полы пиджака.