Газета "Своими Именами" №43 от 22.10.2013 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Не получилось у немцев до Рождества 1941 года быть в Москве. И до Рождества 1942 года тоже не получилось. И только в 1944 году они попали в Москву и то – в колонне военнопленных численностью в 54 тысячи человек, взятых только в Белоруссии.

А тайная полиция Германии – гестапо – обеспокоилось этим обстоятельством гораздо раньше. Через год с небольшим после нападения Германии на СССР, давшем возможность немцам увидеть советских солдат в боях, в Берлине родилась бумага:

«НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ БЕЗОПАСНОСТИ И СД. Управление III. Берлин 17 августа 1942 г. СВ II, Принц-Альбрехтштрассе, 8. Экз. N41. Секретно! Лично. Доложить немедленно! Сообщения из империи N 309».

И в разделе II читаем:

«Особенно сильно занимает немцев проблема боевой мощи Красной Армии, которая наряду с количеством и качеством удивительного вооружения явилась второй большой неожиданностью. До сегодняшнего дня упорство в бою объяснялось страхом перед пистолетом комиссара и политрука. Иногда полное безразличие к жизни истолковывалось исходя из животных черт, присущих людям на востоке. Однако снова и снова возникает подозрение, что голого насилия недостаточно для того, чтобы вызвать доходящие до пренебрежения жизнью действия в бою. Различными путями приходят к мысли, что большевизм привел к возникновению своеобразной фанатической веры. В Советском Союзе, возможно, многие люди, главным образом молодое поколение, придерживаются мнения, что Сталин является великим политиком. По меньшей мере, большевизм, безразлично какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство. Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на востоке сильно отличаются от нас по расово-национальным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни, которые у японцев тоже проявляются необычно, но должны быть признаны…».

Вдумаемся: «Однако снова и снова возникало подозрение, что голого насилия недостаточно, чтобы вызвать доходящие до пренебрежения жизнью действия в бою... Большевизм... вселил в большую часть русского населения непреклонную решимость».

Заметьте, это ведь враг пишет, причем компетентный враг и в сугубо секретном документе: «...такого организованного упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну».

Это слова, а в числах это упорство выглядит так.

Известные своей храбростью по кинофильмам отчаянные поляки на третий день боев начали удирать от немцев во все стороны и страны, потеряв за три недели войны примерно одного убитого солдата на 400 человек населения. Бывшие храбрые французы при таких же потерях сдались. Немцы, храбрые, умелые, азартные солдаты, безусловно преданные Германии, потеряли в ту войну за будущее государство для своих детей около 7 миллионов населения, или каждого десятого. И сдались! Советские люди, разбившие 7 из каждых восьми немецких дивизий, потеряли за будущее государство для своих детей каждого седьмого (!) гражданина.

Но не сдались и отстояли свое государство! Почему?

Впервые в истории России это было их государство! Не царя, не элиты, а их! И впервые они были настоящими русскими!

Ю.И. МУХИН

О ЗАБАСТОВКАХ В КИТАЕ

Cовременный Китай – это вторая по объёму ВВП экономика мира. Здесь добывают больше всего угля, выплавляют больше всего стали, производят больше всего цемента, телевизоров, мобильных телефонов, стиральных и швейных машин, велосипедов, мотоциклов, часов, фотоаппаратов и обуви.

Список можно продолжить. Например, КНР является крупнейшим мировым производителем автомобилей – 65 миллионов машин за последние три года. Сейчас в стране примерно столько же предприятий машиностроения и металлообработки, сколько в США, но парк станков и численность занятых – больше.

Невзирая на рассуждения теоретиков о постиндустриальной эпохе и исчезновении пролетариата как класса, экономика Китая и в начале XXI века остается классически индустриальной. Лидерству в выпуске промышленных товаров соответствует и первое место по численности занятых на производстве, то есть пролетариата.

По официальной статистике, количество фабричных и заводских рабочих в Китае превышает 460 млн. человек. То есть каждое утро к станкам встает три России.

Маркс и мечтать не мог о таком количестве пролетариев. Кстати, он не мог мечтать и о таком качестве – китайский рабочий класс поголовно грамотен и вооружён современными технологиями коммуникации; еще в 2010 году в стране было 900 млн. абонентов мобильной связи и 457 млн. пользователей интернета.

При этом назвать Китай социалистическим сегодня язык не повернется ни у кого, кроме штатных пропагандистов ЦК КПК. Соответственно, трудовых конфликтов и столкновений групповых интересов китайская экономика производит не меньше, чем товаров.

До первого витка мирового экономического кризиса в 2008 году китайские «трудовые споры» мало обсуждались в СМИ; вероятно, услышать голос протеста мешал шум безостановочно работающих на экспорт сборочных линий, а еще более – приятный шелест юаней и долларов. Но как только на юге Китая с его высочайшей в мире концентрацией промышленных производств за первые полгода кризиса на улице оказались 15 млн. рабочих, ситуация изменилась. При замедлении ежегодного роста экономики страны с десяти до шести процентов (напомню, Россия рада и четырем) социальный взрыв неизбежен, прогнозировали тогда эксперты. После 2008 года на забастовки в Китае обратили внимание иностранные журналисты и местные чиновники.

Первым было чуть проще: даже в подконтрольном китайском интернете можно найти немало фактуры. Чиновникам пришлось сложнее: только в 2010 году отдел пропаганды ЦК КПК дважды издавал закрытые указания о полном запрете публикаций на тему забастовок и рабочих протестов. Но совершенно игнорировать события не могли даже лояльные китайские СМИ. Самого термина «забастовка» – по-китайски «багун» – здесь стараются избегать; чаще используется по-чиновничьи гладкое иносказание «урегулирование крупных внезапных инцидентов».

Два года назад один из работающих в Китае российских журналистов нехитрым поиском в Google проверил частотность этого уже устойчивого словосочетания. Статистика оказалась поразительной: если в 2006 году «урегулирование крупных внезапных инцидентов» упоминалось в китайских СМИ 453 раза, то уже в 2008-м – почти 33 тысячи раз, в 2009 году – свыше 110 тысяч, а в 2010-м частота использования этого оборота достигла почти полумиллиона.

Пишущие о Китае журналисты вынуждены прибегать к подобным методам работы просто потому, что официальная и полная статистика «крупных внезапных инцидентов» в стране если и существует, то только в закрытой аналитике двух министерств безопасности – общественной и государственной – да соответствующих отделов ЦК КПК.

Китайское законодательство не дает права на забастовку. Когда-то, на гребне «великой пролетарской культурной революции», оно было торжественно закреплено конституцией 1975 года, но действующая конституция КНР, принятая Дэн Сяопином в 1982 году, таких вольностей уже не содержит. Исчезновение самого понятия забастовки из юридической реальности Китая совпало с появлением здесь первых «специальных экономических зон», откуда и началось триумфальное шествие капитализма made in China. И это совпадение явно не было случайным.

По понятным причинам самыми заметными для журналистов становятся забастовки на предприятиях, которыми владеют иностранные корпорации. Так, три года назад большой резонанс вызвала стачка рабочих автомобильных заводов Honda на юге Китая.

Началось все в мае 2010 года с двухнедельной забастовки на предприятии, производящем коробки передач, в небольшом по китайским меркам городке Наньхай (в этом райцентре одних только промышленных производителей и потребителей алюминия насчитывается свыше полутора сотен – типичный пример типичного промышленного городка в Китае).

Забастовщики Наньхая требовали увеличения зарплаты и перевыборов руководителей профсоюза. Профсоюзы в Китае чем-то напоминают официозную шмаковскую ФНПР. Всекитайская федерация профсоюзов насчитывает свыше 170 млн. членов и активно используется властями как для влияния на рабочие коллективы, так и для давления на собственников предприятий, прежде всего – иностранных инвесторов. Все инвестиционные соглашения о создании совместных или иностранных предприятий в КНР обязательно содержат пункт о регистрации на производстве профсоюзной ячейки. Так профсоюз становится еще одним инструментом, при помощи которого Компартия Китая управляет движением капитала.