Теряя мечты - Дмитрий Максимович Акулич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толя долго сидел молча. В глубине души он испытывал в себе отцовскую нежность, которая была лишь одной его слабостью. Он не раз был сам не в себе в разговорах с Катей, но больше всего, он не хотел, чтобы все эти неурядицы касались его дочери. Толя выслушивал все попреки матери, принимал всю ее поддержку. Но всегда отдавал какую-то малую часть свой зарплаты в руке дочери, чтобы та отдала маме, и они купили ей все нужно к школе.
Отец, Петр Васильевич, почти всегда сидел неподалеку от их разговоров. Мрачный и нахмуренный, почти не говорил ни слова, он просто слушал.
Толи не было дома всю эту ночь. Вернулся он только перед рассветом. Утром же, перед тем как он уходил на работу, Катя снова захотела с ним поговорить о ребенке Саше. Из-за не высыпания, она была разражена. Катя держала на руках сына, зашла на кухню и молча стала около окна. Но желание поговорить у нее тут же пропало. Толя завтракал, всем тем, что было приготовлено Катей. Ведь она не переставала готовить ему еду, так как Толя чаще всего покупал продукты на всех их. Толя поел, оставил на столе столовые предметы. У него было еще немного свободного времени перед уходом. Но, посмотрев на Катю с малышом, он решил уйти пораньше. Он не мог спокойно стоять на месте или сидеть в квартире, нервничал, противился взгляду Кати. Он быстро собрался и вышел на лестницу, затем на улицу.
Через несколько часов к Кате заглянула подруга Света. Ее пальто было белое от снега, мороз придал розовый оттенок ее лицу.
– Привет! – с порога произнесла Света.
– Привет. – ответила Катя. – Рада тебя видеть.
Катя улыбалась. Она очень ждала прихода подруги, так как ей хотелось пообщаться и отвлечься от всего, что навалилась за этот месяц, обсудить все проблемы. Сегодня у подруги выходной.
Сашка спал в кроватке, у мальчика был очень хороший сон и разбудить его разговорами они не могли.
– Ставь чайник, подруга. – произнесла Света, протягивая руку с печеньем.
Катя снова улыбнулась в знак благодарности.
– Спасибо. Проходи.
Настя услышав какие-то разговоры за стенкой, бросила карандаши и прибежала к маме. Тетя Света повесила свое пальто и посмотрела в зеркало, поправила прическу. Когда обернулась, перед ней стояла маленькая девочка.
– Привет, Настенька. – сказала тетя.
– Привет. – скромно ответила девочка и быстро убежала к себе в комнату.
Подруги сели за стол, на кухне было светло. За окном плавно падал снег.
Настя вернулась к ним, девочка принесла рисунки и смущенно протянула их тете Свете. А та, в ответ, похвалила Настеньку и ее умение красиво рисовать.
– Насть, иди еще порисуй в комнате. – спокойно сказала мама дочке.
Девочка радостно побежала к себе, оставив свой рисунок на столе около тети.
– Ну как твои дела? – первым поинтересовалась Света.
Катя начала рассказывать о детях и о проблемах в быту. Подруга выслушивала ее, поддерживала разговор, вносила свои истории.
Чайник засвистел. Минутная пауза пронеслась в беседе. Катя подошла к плите, начала заваривать чай.
– А что там с Толей? – допытывалась Света.
– С Толей? Он все тот же! – ответила она.
Ей трудно было скрывать свою досаду. Она говорила и говорила о нем, как о родном, но все же о чужом человеке. Все что накопилось в ней, стало выходить наружу. Груз, который она держала в себе, стал опустошаться. Разговор постепенно перешел к тому, что Толя не хочет считать себя отцом мальчика Сашки.
– Как видишь, тебе не удастся его переубедить! – утверждает подруга.
– Знаю…я уж сколько раз пыталась. Я, видимо, оставлю все как есть… – ответила Катя.
На кухню снова вбежала Настенька, она принесла очередной свой рисунок, на котором было изображены люди.
– Это мама, я и братик. – пояснила девочка.
– А это кто? – задала вопрос тетя Света.
– Папа.
Настя взяла печенье, которым угостила ее тетя Света и вышла из кухни.
Подруги переглянулись, какое-то нелепое молчание появилось между ними. Они понимали, что девочка скучает по папе, ей очень не хватает мужского внимания, но изменить что-то они не могли. Катя переживала поистине большую грусть.
– Мам, братик проснулся. – прибежала дочка.
Дочь отвлекла от грустных мыслей маму. Катя поспешила к сыну. Она взяла малыша на руки и присела снова за стол. Разговоры продолжались, теперь подруга все больше говорила о себе.
Два часа быстро пролетели. Свете нужно было уходить домой. Катя провела ее до двери. Для Кати это время было особенным, оно изменило обыденность в доме, Катя чувствовала себя не одинокой.
Наступил вечер и только тогда Толя вернулся домой. Он решил, как можно поскорее сесть перед телевизором и включить свой любимый телеканал. Его тянуло к нему, в нем он видел выход, легкость, отвлеченность от всех тяжб. Зайдя в гостиную, он закрыл за собой дверь. Из другой комнаты, где находилась Катя, не издавалось ни звука. Катя тихо вслушивалась в то: как заходил Толя, как открывал он дверь, как топал по квартире.
Почти всегда милая Настенька прибегала встретить папу. Иногда он словно не замечал ее, порой несколько раз говорил с ней. Дочь очень тянулась к нему, девочка выбегала к нему, садилась тихо, почти рядом, неподалеку. Этот вечер не стал исключением, дочь хотела как можно ближе быть с папой, пусть даже без милых бесед и объятий, но все же рядом. Она села на пол, разложила карандаши и тетрадь. Толя смотрел и смотрел на экран телевизора, не обращал внимания на Настю, которая хлопотливо что-то рисовала в своей тетради.
В десятом часу, Катя вошла в гостиную.
– Доченька, пора собираться спать. – шепотом сказала Катя.
Катино появление, ее слова, Толю никак не отвлекли. Он устало смотрел на экран телевизора, его глаза тяжелели, веки понемногу опускались. Настя лениво встала, делая первые шаги в сторону мамы, девочка с необыкновенной радостью потрогала папу за руку. Тот взбодрился, словно проснулся, хмурым взглядом посмотрел на дочь.
– Иди уже спать… – тихим, хриплым голосом проводил он Настю.
Когда в доме стало значительно тихо, когда все легли спать, Катя опять погрузилась в свои печальные мысли. Будучи отвергнутой, оставленной, покинутой женщиной, Катя надеялась только на себя. Мысли о эгоистичном поведении Толи, ее по-прежнему встречали по ночам. Во всей этой ненормальной жизни, она любила больше всего детей и как
