Завышенные ожидания - Андрей Валерьевич Ганеша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С одной стороны, наши эмоции окрашивают нашу жизнь, делают приятными такие вещи, как нашу еду, секс и другие физиологические или интеллектуальные занятия. С другой стороны, наши же эмоции от постоянного перебирания своего прошлого, фантазий о трудностях и радостях завтрашнего дня или же такое простое действие, как постоянное переключение каналов ТВ, превращают нашу жизнь в ад.
Самому очень трудно разобрать, какие эмоции тебе действительно нужны, а какие омрачают твое существование, потому что, как правило, полезные и вредные эмоции переплетены, а существование без эмоций превращает человека в камень. Впрочем, может, и нужно быть этим самым камнем, кто знает.
Так или иначе, второго января я сел в электричку и поехал в Павловский Посад, неподалеку от которого и должна была состояться моя випассана. От Павловского Посада я сел в маршрутку и доехал до пионерского лагеря, переделанного в буддистский ретритный центр Северный Кунсангар. Наверное, духовная практика и должна проходить в таких местах, с минимальным количеством удобств, чтобы человек мог взглянуть на свою жизнь со стороны.
Настоящая випассана длится десять дней, в ходе которых нужно соблюдать молчание и постоянно медитировать. Нам же предлагался ее укороченный и щадящий недельный вариант. Во время регистрации на наш ретрит у меня, как и остальных участников, изъяли мобильные телефоны. Молодой человек отвел меня в мой корпус. Когда я вошел в свой номер, рассчитанный на двух человек, то было уже темно. Я нащупал выключатель, и комнату озарило освещение. Оказалось, что в моей комнате уже лежал мой сосед по ретриту. Я извинился, сосед пробурчал что-то в ответ, было ясно, что он уже включился в випассану и прекратил всякое общение с внешним миром. Я, в отличие от многих приехавших на ретрит, не воспринимал данные запреты буквально.
Для меня молчание являлось не абсолютным условием, оно означало, что не надо болтать, но если того требовала ситуация, то я абсолютно не парился и мог позволить себе обменяться парой фраз. Так, например, когда мои соседки не могли долго закрыть дверь, то я спросил, в чем дело и могу ли я чем-то помочь. В ответ одна из соседок пробурчала мне что-то невнятное. Я переспросил несколько раз, прежде чем понять, что она просила сигарет. Курю я чрезвычайно редко, и помочь я ей не смог. А еще один раз, прогуливаясь по территории нашего лагеря, со мной неожиданно поздоровалась маленькая девочка. Видимо, родители ей рассказали, что в лагерь приехали странные люди, которые никогда не разговаривают, и девочка решила проверить меня. Но так как я не испытываю трепета перед надуманными правилами, то я с легкостью с ней поздоровался, чем немало ее удивил. Видимо, я не был первым, над кем она таким образом шутила.
Первый ужин хоть и был вегетарианским, но был очень роскошный и сытный, я обрадовался, что мои опасения по поводу голода не оправдались. На самом деле это был единственный ужин во время ретрита. После ужина колокольчик зазывает нас в ретритный зал. Появляется наш учитель Аджан Хуберт, сумевший преобразовать восточную практику в неплохой бизнес. Походка учителя производит впечатление сошедшего с небес Будды, она одновременно легкая, без суеты, и в то же время Хуберт как будто плывет в пространстве ретритного зала.
Наш учитель говорит с каким-то странным, необычным акцентом, который непроизвольно заставляет внимательнее вслушиваться в его слова.
Учитель рассказывает о наших неумелых мыслях и страданий. Что на самом деле мы сами выдумываем себе страдания, воспринимая слова других людей в негативном свете.
— Бывает, что кто-то сказал вам обидные слова. А вы целый день крутите эти слова, ваши мысли целый день создают негативную картинку. Вместо того, чтобы отпустить эту ситуацию и наслаждаться текущим моментом, мы возвращаемся к своему прошлому, — продолжал учитель.
Моя память уносит меня в недавнее прошлое. Каждый вечер, а зачастую эти встречи продолжались до полуночи, шеф на работе устраивал вечерние совещания. На совещаниях он устраивал всем взбучку и в выражениях себя не сдерживал, дополняя свои матюги возможной физической расправой. Я, начитавшись буддисткой литературы, пытался себя успокаивать тем, что пока ты не принял эти оскорбления, они принадлежат тому, кто их принес. Мой ум искал хоть какую-то зацепку, как это можно прекратить. Найти другую работу, работая до позднего вечера, я не мог. Уходить в свободное плавание мне тоже не хотелось. На глаза мне в интернете попалась запись, смысл которой сводился к тому, что если превратить терпение угроз и оскорблений в привычку, ты превращаешься в стадо баранов, которое ведут на убой. И в конце концов я все же решился на это и сказал, что я ухожу. Несмотря на то, что после моего заявления завязалась драка и мне сломали челюсть, я чувствовал радость, что вся эта ситуация с оскорблениями и унижениями прекратилась.
Поэтому внутри меня сложилась противоречивая ситуация к словам учителя, с одной стороны, я согласен с ним, что нельзя, конечно же, преувеличивать слова окружающих, придавать им какой-то особый смысл, но с другой стороны, нельзя безропотно давать себя обижать. Но в целом я согласился с учителем, нельзя зацикливаться на негативных мыслях, залипать на негативе — это обрекать себя на страдания. Тем или иным способом негатив должен быть прекращен.
В заключение своей речи учитель предложил помедитировать. Задание было очень простым и в то же время невероятно сложным. Нужно было сидеть на полу со скрещенными ногами и наблюдать свой вдох и выдох. Другие мысли, кроме мысли о вдохе и выдохе, нужно было отгонять.
Отгонять другие мысли было очень сложно. Мысли сбивались то на то, что сидеть было неудобно, то мозгу становилось скучно монотонно думать о вдохе и выдохе, и он рисовал картины прошлого или будущего. Часто в моих мыслях мелькала моя подруга Юля. При этом мысли носили явно провокационно сексуальный характер. В них Юля всегда была обнаженной и окружена несколькими ублажающими ее мужчинами.
Наконец медитация была окончена. Учитель пожелал всем доброй ночи, предупредил о том, что многим завтра придется нелегко при утреннем подъеме в 4.30 утра.
В 4.30 утра зазвонил колокольчик. Мой сосед последовал совету учителя и немедленно вскочил. Я же еще две-три минуты приходил в себя, ворочался с одного бока на другой. В пять утра мы все уже сидели в ретритном зале.
— Ну как вам? Не тяжело было вставать? — приветственно спросил нас учитель. Ответа от нас не требовалось, мы же
