Психология, лингвистика и междисциплинарные связи - Коллектив авторов

По свидетельству И.А. Смирновой, различия в функционировании имен, обозначающих лица и предметы, выражающиеся в противопоставленности двух форм винительного падежа (двух типов прямого дополнения) – оформленного и неоформленного – были подмечены и в персидском и ряде других иранских языков. Хотя это явление изначально связано с разделением имен на «класс личностей» и «класс вещей», оно определяется в иранских языках грамматическими факторами, а не является делением лексико-семантического характера (Смирнова, 1996, с.109, 110).

В русском языке такое деление на классы может быть чисто лексическим. Ср. падежную форму объекта в примерах «видеть покойника» или «видеть мертвеца», где объект оформляется как лицо и в примере «видеть труп», где объект оформляется как не-лицо (неодушевленный предмет), несмотря на то, что у всех трех существительных почти идентичное значение.

И.А. Смирнова далее пишет: «В.И. Абаев устанавливает и формирует лингвистически исключительно тонкое отличие деления имен на класс личностей и класс вещей от деления имен по признаку одушевленности/неодушевленности. Он пишет: «Существенное отличие этого деления на одушевленные и неодушевленные заключается в том, что одушевленность считается постоянным признаком определенной группы живых существ (человека и животных), тогда как деление на личности и вещи является не столько классификацией объектов, взятых абстрактно и статично, сколько классификацией отношений субъектов – объектов в различных конкретных ситуациях. Именно поэтому один и тот же предмет может трактоваться в одном случае как личность,в другом как вещь» [Абаев 1940: 9].» (Смирнова, 1996, с. 110-111).

О существовании грамматически выраженном противопоставлении маркированного и немаркированного прямого объекта, развившемся в оппозицию определенного и неопределенного объекта см. Иванов 1979. Там же обзор работ, в которых рассматриваются категория одушевленности / неодушевленности объекта, серии активных и инактивных глагольных форм, трехчленная структура дейксиса в древнеармянском и славянских языках.Интересующихся лингвистическим аспектом поднятой нами проблемы мы отсылаем к сборнику «Категория определенности – неопределенности в славянских и балканских языках» (М.: Наука, 1979). Мы же сосредоточимся на лингводидактической стороне сложного для усвоения материала при овладении армянским языком как неродным.

Для дидактически ориентированного описания такой категории, которой нет в языке обучаемых, важно раскрыть по возможности ее значение и действие. Самая частотная синтаксическая функция, в которой обычно рассматривается эта категория – это прямой объект. Поэтому мы остановимся на проблеме оформления прямого объекта и попытаемся взглянуть на нее с точки зрения обучения армянскому языку как неродному.

Более детальный анализ этой категории требует рассмотрения имен, обозначающих одушевленные предметы и имен, обозначающих неодушевленные предметы, и в других синтаксических функциях. Например, в пассивных оборотах реальный агентив, обозначающий лицо, ставится в отложительном падеже или с послелогом կողմից [кохмиц] «со стороны», а агентив, обозначающий не-лицо – в отложительном или творительном падежах.Так, Գրիգորն սպանվեց Հակոբից или Հւսկոբի կողմից [Григорн спанвец Акопиц или Акопи кохмиц] «Григорий был убит Акопом». Ծառերը ծածկվում են տերևներով: [Царерэ цацквум эн теревнеров] «Деревья покрываются листьями» Ծառերը տատանվում են քամուց: [Царерэ татанвум эн к’амуц] «Деревья качаются от ветра» (Джаукян, 1974, с.199). Мы ограничимся проблемой оформления прямого объекта и попытаемся выявить случаи деперсонификации лиц и персонификации вещей грамматическими средствами. Подчеркнем при этом, что аналогичные семантические тропы возможны и в других языках, но, например, в логике русской грамматики принято говорить только о метафоре или о соответствующем стилистическом приеме, а не о грамматической категории как таковой.

В монографии «Основы теории современного армянского языка» Г.Б. Джаукян представляет эту категорию следующим образом: прямой объект в армянском языке оформляется именительным падежом, если он выражен существительным обозначающим не-лицо, и, иногда, недетерминированным существительным, обозначающим лицо. Детерминированные существительные, обозначающие лицо, но иногда и недетерминированные существительные, обозначающие лицо (и персонифицированные не-лица)в функции объекта ставятся в дательном падеже. В современной арменистике принято объединять под общим названием «винительного падежа» употребление прямого объекта в форме именительного падежа существительных, обозначающих не-лицо, а также недетерминированных (иногда и детерминированных) существительных, обозначающих лицо и употребление прямого объекта в форме дательного падежа существительных, обозначающих детерминированное лицо (Джаукян, 1974, с. 199 – 200).

Справедливости ради надо отметить, что речь идет не о неясном изложении вопроса, а о большой вариативности применения категории лица/не-лица в пословицах, поговорках и классиками армянской литературы. В западно-армянском языке, как в классической армянской литературе, возможно оформление детерминированного прямого объекта, обозначающего лицо (даже собственного имени), в именительном падеже, в восточно-армянском такое оформление уже считается устаревшим.

Авторы пособия для учителей армянского языка (тот же Г.Б.Джаукян в соавторстве с Ф.О. Хлгатяном) более формализованно подходят к проблеме, что лучше отвечает дидактическим требованиям, предъявляемым к школьным пособиям. Так, согласно общему правилу, одушевленный объект оформляется именительным падежом, если он не детерминирован, не акцентирован,не охарактеризован, и принимает форму дательного падежа, когда он детерминирован, акцентирован, охарактеризован. Названия животных в функции объекта принимают форму именительного или дательного падежа в зависимости от отношения говорящего, который может по своему желанию персонифицировать или деперсонифицировать животное (Джаукян, Хлгатян, 1976, с. 105).

Для того, чтобы такое общее правило «работало» и на методику преподавания армянского языка как неродного, необходимо разобраться в том, какие характеристики существенны для функционирования категории лица/не-лица и сконструировать модель такого функционирования.

Мы проанализировали самые типичные примеры, при помощи которых обычно иллюстрируют действие категории лица/не-лица глазами изучающих армянский язык как неродной с целью выявления тенденций употребления интересующей нас категории в современном армянском языке. Детерминированность/недетерминированность прямого объекта, безусловно, играет важную роль, но те, для которых армянский язык неродной, не могут руководствоваться этой категорией (наличием или отсутствием артикля) для выяснения действия другой категории без предварительного анализа функций артикля в армянском языке.Укажем также, что в арменистике не принято оперировать категорией референции. Исследователи обычно ограничиваются понятием определенности/неопределенности. В нашем анализе мы будем исходить из того, что средства детерминации или референции служат для превращения общего имени в существительное, для функционирования которого и применяются в армянском языке категории числа, лица, падежа.

Вслед за другими исследователями мы будем называть «общим именем» словоформу без артикля.

Общее имя безразлично к категориям числа и количества, лица/не-лица, склонения и ряда других. Г.Б. Джаукян прямо указывает на то, что нулевое окончание многофункционально и его значение зависит от того, в оппозиции к каким формам мы рассматриваем исходную форму (Джаукян, 1974, с. 170). В армянском языке отсутствием артикля или нулевым окончанием обозначается понятие в абсолютном, неограниченном, полном объеме (Джаукян, 1974, с. 192). Проф. Джаукян также отмечает, что нулевое окончание можно рассматривать в оппозиции к нескольким формантам и тогда можно сказать, что имеются несколько различных нулевых окончаний, противопоставляющихся к различным формантам (множественности, падежной флексии, артиклю).(Джаукян, 1974, с. 164) Очень важно подчеркнуть многофункциональность нулевого окончания, т.е. исходной формы. Обращаясь к категории определенности/неопределенности мы будем помнить, что не только артикль, но и форманты множественного числа и падежные флексии имеют субстантивирующую функцию.

Однако по армянской грамматической традиции не принято выделять исходную форму имени и обозначать ее каким-либо термином, придавая ей отдельный (свой специфический) статус, а принято различать определенные и неопределенные существительные в зависимости от наличия или отсутствия постпозитивного определенного артикля, пишущегося слитно со словом.В категории неопределенности, как правило, не различают отсутствие артикля и употребление препозитивного неопределенного артикля, восходящего, как во многих других языках, к числительному «один», а иногда и неопределенных местоимений, типа «какой-то, какой-нибудь». Но по-настоящему недетерминированным, не соотносящимся ни с каким денотатом и даже не предполагающим никакой референции можно считать лишь употребление имени без артикля и без неопределенных местоимений. Имя, употребленное с неопределенными местоимениями или с препозитивным неопределенным артиклем, оставаясь грамматически неопределенным, отличается от общего имени тем, что приобретает некоторую референциальность. Отношения между категориями определенность/неопределенность и референтость/нереферентность можно представить следующим образом: