Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я больше всего оценил ваш восторг по поводу меня, — недоверчиво улыбнулся Эмэри, и Катя поспешила отвести от него взгляд. У этого мужчины море обаяния, которому сложно противостоять.
— Однажды я взялась учить считать капитана Рутгера, но это длилось ровно до тех пор, пока не увидел Берт. Он даже разбираться не стал, напав на него — и был в своём праве. Если бы он увидел сейчас меня с вами, то убил бы вас.
— Поединок? Я бы сразился за вас, — казалось, что он прихвастнул, но посмотрев на него, она почувствовала, что он серьёзен и старается показать ей, как много она значит для него.
— Нет, Эмэри, у вас нет меча, он бы просто убил вас, — говоря о прошлом, Катерина вновь почувствовала себя усталой. — И считал бы, что оказал вам честь.
— Не понимаю, в чём же честь?
— Мог бы вздёрнуть на дереве, а так из-за своей вспыльчивости подарил бы вам лёгкую смерть.
— И многих он так? — Эмэри больше не улыбался и смотрел на свою собеседницу изучающе, что помогло ей вспомнить насколько сложное у неё сейчас положение.
— Из-за меня? Нет, после случая с Рутгером, я была очень осторожна. А об остальном я вам рассказывала.
Вечером Катя выбирала наряд для оперы. Надо было выглядеть не ярко, без особых претензий, но достойно, так как Морритт избегал внимания прессы и пока успешно. Подобрав для себя платье с накидкой, она показалась матери и та, довольно поцокав языком, вручила ей гарнитур с украшениями. Драгоценности сразу расставили акценты.
Сыновья крутились рядом, спрашивая, куда мама идёт и младшего интересовало, будет ли там папа. Старшему ещё свекровь сказала, что отец погиб на работе, а Никите решили не говорить. Вячеслав последнее время совсем не появлялся дома, и была надежда, что младший переключит своё внимание и не осознает потери. Старший сын переживал, но его жизнь не изменилась, наоборот, Сашок получил больше внимания, бабушка приехала, так что скорее было стыдно, что нет ощущения невосполнимой утраты, а чаще просто забывал, какое горе постигло его.
Катина мама иногда спрашивала, неужели дочь совсем не горюет по Вячеславу, ведь столько лет вместе? Катя прислушивалась к себе, но внутри в ответ вспыхивало глухое раздражение. Она прошла этап ненависти ещё в прошлом, когда он послал её на смерть. Эта ненависть была разной. Слава отнял у маленьких детей маму, украл у неё нормальную жизнь, а потом, когда она вернулась другим человеком, то защищаясь, стала преступницей. Ей теперь с этим жить.
Так печалится ли она о нём? Нет. Никогда. Ни разу.
Не сделай она того, что сделала, он бы превратил её жизнь в ад. Он бы скорее отдал детей в другую семью, чем позволил бы ей остаться с ними. Эгоистичный, не умеющий признавать свои ошибки и прощать. Всё бы ничего, если бы не сопутствующие возможности Славика. Он не рядовой член общества, разводясь с которым можно надеяться на закон. Теперь она хорошо представляла, с кем жила все эти годы.
— Катюша, там приехал твой… — послышался мамин голос и топот мальчишек, бегущих к окну, чтобы посмотреть на маминого шефа.
На миг не захотелось ехать ни в какую оперу, так уютно показалось дома, но она поднялась и вышла. Родные вроде бы радовались за неё, что она, наконец, вылезла из своей раковины, но не понимали, почему это случилось после смерти мужа. Строили догадки, но никто бы не поверил, что более пяти лет она жила в другом месте, времени и, можно сказать, мире. Почти шесть долгих грёбаных лет выживания!
— Вы грустите, — поцеловав руку, Эмэри заглянул ей в глаза, — если не хотите, можем не ехать.
— Нет. Хочу. Не могу себе позволить пропустить оперу, — улыбнулась она, — вдруг снова куда-то попаду и опять на года.
— Надеюсь, что ваша доля приключений закончилась.
— Надеюсь.
Вечер прошёл чудесно, и всю ночь Кате снились красочные картинки, где герои пели, и всё было хорошо. А ещё даже во сне сохранилось волнующе-трепетное состояние, которое возникло ещё в театре, когда Эмэри украдкой целовал её в затылок или излишне часто притягивал её к себе, будто бы оберегая от людского потока.
Утром он заехал за ней как обычно и отвёз её к себе домой. Полёт на вертолёте над городом ничего им не дал, а вот разосланные во все ближайшие монастыри, церкви, библиотеки, помощники раздобыли ценную информацию. Настал черёд делиться новостями из прошлого Эмэри Морритту.
— О своём Бертране де Бланшфоре вы, наверное, уже знаете?
— Нет. Мне совершенно некогда было посидеть у компьютера. Первую половину дня я с вами, а потом хлопоты по дому. Мама не умеет готовить, но очень привередлива, поэтому, после того, когда все сыты и довольны, выдаётся свободное время, то я играю с детьми, а на ночь глядя развлекаю маму разговорами, потом даже не замечаю, как дохожу до спальни и засыпаю. Я всё же отвыкла от того потока информации, что окружает любого современного человека. Не могу пока войти в общий ритм жизни и буквально выключаюсь, когда вижу кровать.
— Ну что ж, тогда слушайте. Ваш муж — известный человек. Информацию о нём я обнаружил сразу же. Он вступил в орден тамплиеров.
— Что?! Берт?! Мерзавец! Я такими трудами налаживала хозяйство, а он всё отдал этому нищему ордену?
— Постойте, не шумите, — засмеялся Эмэри. — Ваш муж не дурак. Он всё передал сыну, отказавшись от всего имущества, а сам вступил в орден, чтобы обеспечить вместе с другими рыцарями безопасность паломников на дорогах.
Катерина опустила глаза. Она как раз погибла на дороге. Значит ли это, что именно её смерть подвигла его на этот поступок?
— Он несколько лет охранял дороги безвозмездно, а потом его приметил тогдашний магистр ордена и поручил другие задания. Орден владел многими землями, и надо было как-то управлять ими, лучше с пользой. Тогда же на тамплиеров обратил особое внимание король Франции и
