Марсианин - Александр Богатырёв

— Но тут опять проблема, — должны ли мы, общество, как бараны идти за вами, прогрессорами?

— А почему сразу «идти как бараны»? Вы сами для себя должны стать прогрессорами. Мы можем только помочь ими стать. Это и есть наш главный моральный выбор. И наша цель здесь.

— И отказаться вы от него не можете?

— Мы бы перестали бы быть самими собой. Чем тогда мы бы отличались от тех шакалов, что ныне вас рвут в клочья?

— Но не лучше ли было бы для вас, сначала подумать о себе?

— Нет. Не лучше, так как для того, чтобы выжить, надо озаботиться не только о себе, но и о других. Иначе никак. Создавая вокруг себя зону более человеческих отношений, зону безопасности, а не выжженную землю как это делают американцы, мы тем самым повышаем свои шансы на выживание и возвращение.

Владимир тихо рассмеялся.

— В этом принципе и заключается наш чисто шкурный интерес, — добавил он уже шутливо.

Марина снова подошла к окну и посмотрела наружу.

— Странное какое-то ощущение… оказаться в сказке. В фантастическом мире. Так и кажется, что вот сейчас проснёшься и всё будет как всегда — вас нет и не было, а бандиты есть и будут всегда.

— Ты Мариша, всегда была мечтательницей!

— Такими нас воспитали. Помнишь, как отец бывало… — голос её прервался, — он тоже любил помечтать вслух.

— Но он же научил нас воплощать мечты в реальность.

— Ты тут со своими ребятами сам воплотился.

— Но ты первый человек здесь, кто сам «вычислил» наше истинное происхождение.

— Ты таки признал это.

— Да… — развёл руками Владимир, — признаю.

Марина коротко и с удовлетворением кивнула и поспешила слегка изменить тему разговора.

— Скажи пожалуйста, вот я заметила странную вещь: ребята, — твои друзья — тебя очень уважают, но между собой называют тебя «марсианином». Откуда это прозвище?

— «Марсианин» я потому, что там был, — коротко ответил Владимир.

— На Марсе?

Владимир кивнул.

— Странно. Я почему-то верю. Уже. Сначала просто думала поиграть. Потом… — Марина пожала плечами, — Вы такие… как должны были бы быть те самые люди Будущего. Люди Полдня. А они просто обязаны были бы побывать там.

Надолго повисла тягостная тишина.

— Скажи, — наконец прервала молчание Марина, — вы здесь случайно, или вы как форпост вашего мира здесь?

— Случайно. К сожалению. И назад дороги пока не нашли.

— Да. Как это знакомо. Мы тоже каждый сам по себе ищем дорогу назад — в Будущее. И не находим её.

— Почему мы и развили тут бурную деятельность… Прогрессоров. — попробовал пошутить Владимир.

— И как тебе здесь? Ведь ты был там, на Марсе. Летал к звёздам — спросила Марина пропустив последнее. Владимир невесело усмехнулся.

— Я хотел жить ради звёзд… — начал отвечать он, но прервался. Ответ был для него очень неприятен.

— А тут барахтаешься в грязи, — закончила она за него.

— Да. И очень хочу выбраться.

— А есть ли шанс? — с сомнением спросила Марина и в голосе её была хорошо слышна обречённость.

— Есть, — твёрдо заявил Владимир.

Марина опечалилась. Потом глянув снова мельком на серый город за окном вымолвила.

— Мы все в таком состоянии, что можем поверить в любую чушь. Даже совершенную небылицу. Лишь бы эта небылица обещала райскую жизнь. Сама жизнь толкает нас на это. Она невыносима.

— Марина! Я тебя отсюда вытащу! — решительно сказал Владимир и посмотрел в глаза Марине.

— Обещаешь?

— Обещаю!

— Вот снова… ты и говоришь как прежний брат. Ты сказал, и я тут же поверила, что так и будет.

— И так будет.

— Верю.

Вендетта

Дальше события развивались так, как предполагал Владимир.

Осатаневшие от такого нагло-прямолинейного отлупа бандиты, попытались навести справки через свою агентуру. Местные бандиты, сильно заинтересованные в том, чтобы на их территории конкурентов не было, тем более таких богатых, как эти, тут же пустили по своим информацию, что если будет «сдан» хоть кто-то из набивших морды кавказцам, будут иметь дело уже с ними и отвечать придётся по-полной. Естественно, что выяснить удалось весьма немного. Тогда они попытались то же самое сделать через насквозь продажные местные органы власти. Те им, конечно, выдали, что было известно. Но также не всё, что могло бы реально вывести на тех, кто их так отмутузил. И разорил. Иномарки, что спалили возле парка уже, естественно, ремонту не подлежали.

Масла в огонь подлил неожиданный звонок на мобилу их главного, который высветился у него как от его же подручного ныне лежащего в больнице. Вместо привычной речи на родном языке он вдруг услышал вполне русскую речь, весьма уверенного в себе человека. Ему «популярно» объяснили, что если он не уберётся из города вообще, то будет ещё хуже. Точки, что они купили им предлагалось продать, а самим уезжать из города и не возвращаться, так как они «нарушили слишком много законов» попытавшись избить тех девятерых, что также в большинстве находились в больнице, но уже по их вине.

Кавказцы попытались натравить на единственных им известных пострадавших, от их же избиения, людей, милицию: типа это именно они устроили им такую засаду. Но тут же начались погромы тех самых «точек», что они приобрели, битиё стёкол в домах, где они проживали, и град угроз от анонимов. Создавалось полное впечатление, что против них выступает весьма большая, и очень хорошо организованная сила.

Окончательную точку в их попытке влезть в город и закрепиться там, поставил новый инцидент со звонком по мобиле. Их главный уже и так чувствовал себя как крыса загнанная в угол, поэтому, на звонок отреагировал весьма резко — выплеснул поток брани, думая, что это кто-то из его подручных. В ответ услышал спокойную и несколько ироничную речь по-русски.

— Как ты, однако, своих «уважаешь»! Но я не твой, поэтому, слушай внимательно. Повторять не буду.

Сообразив, наконец, кто действительно ему звонит, бандит сменил тон, и попытался «договориться».

— Слыщь, кто ты там, слыщь, давай пагаварим. Встретимся и пагаварим. Ощибка выщьла. Давай в кафе…

— Твоя главная «оЩибка» была в том, — оборвал его заискивающую речь Владимир (а это был именно он), — что ты напал на тех, кто хотел с тобой честно поговорить. Эта «ощибка» здесь — твоя последняя. После этого никто с тобой ЗДЕСЬ «гАвАрить» не будет. А будет диктовать. А ты будешь исполнять. Не исполнишь — будет не просто плохо, а очень плохо. Не веришь?

— Слыщь, падажди…

— Не веришь. Тогда тебе вот две инфы для осмысления. Первая: только что «случайно» загорелось кафе на Первомайской улице. Ты САМ знаешь какое кафе.

Слова, которые уже были готовы вырваться из глотки главного, застряли у него там. Именно в этом кафе, ему принадлежащем, он и хотел предложить «встречу».

— Вторая инфа: ты наверняка ещё не проверял почту. Пакет давно лежит в твоём почтовом ящике. Загляни — там в пакете очень много твоих портретов. В разных ракурсах. И в о-очень пикантных ситуациях. Ты их просмотришь, а после сделаешь всё, чтобы все уголовные и не только дела, заведённые против тех мужиков, что ты избил, а также все следственные дела по сгоревшей технике, битым мордам твоих кретинов и поломанным «точкам», были закрыты. Иначе все эти фотки — и не только они, будут вывешены в сети Интернет для всеобщего ознакомления. И запомни: мы войну против тебя пока-что даже и не начинали… Но если хочешь ВОЙНЫ… Лучше уйди и не возвращайся!

Владимир, не дожидаясь ответа — он ему был не нужен, — выключил мобилу и тут же выкинул её на проезжую часть автострады, возле которой они находились. Мобила кувыркнулась срекошетировав от покрытого ледком асфальта, прокатилась ещё метр и остановилась точно посередине раскатанной колеи. Уже через секунду по ней пролетел тяжёлый трейлер оставив лежать искрошенное месиво из пластмассы и электроники. Владимир удовлетворённо кивнул, сунул руки в карманы и зашагал в сторону домов микрорайона, возле которых находилась троллейбусная остановка.

— Жёстко! — хмыкнув прокомментировал, слышавший почти всё Степан. Он осторожно потёр заклеенный пластырем подбородок и поморщившись отправился вслед Владимиру.

— Что жёстко? Жёстко с ними обошёлся? Так иначе с этой падалью и нельзя. Или ты имеешь в виду мобилу?

— Мобилу тоже.

— Ну про мобилу… это улика по которой нас можно найти. А так — нет её и найти нас по ней уже невозможно.

— Её можно было продать. Выпотрошить и продать. Им же. Очень дорогая вещь.

Владимир зыркнул на Степана и покачал головой.

— И на этом попасться, — завершил Владимир, за Степана, — всё это вы на деньги меряете. Безопасность дороже.

— Кушать хочется… — неопределённо сказал Степан.

— Так зайдём в кафе!