Приключения Конана-варвара (сборник) - Роберт Говард

Мечи врезались в бесформенные бедра; копья протыкали раздувшееся, покачивающееся из стороны в сторону брюхо. Отрубленные руки и отростки чудовища летели во все стороны под ударами мечей и, извиваясь в корчах, падали на пол. Но монстр, похоже, не чувствовал боли. Он хватал одного человека за другим. Некоторым стигийцам он попросту отрывал головы. Других он цеплял за ноги и колотил о колонны, пока они не превращались в кровавые ошметки.

Пока Конан наблюдал сверху за бойней, с десяток стигийцев были забиты до смерти или разорваны на куски. Рваные раны, которые они наносили монстру своими мечами или копьями, тут же затягивались и заживали. На месте отрубленных рук и ног вырастали новые.

Видя, что у стигийцев нет никаких шансов против монстра, Конан решил, что сейчас самое время спасаться бегством, пока тварь занята работорговцами и пока она не перенесла свое внимание на него. Рассудив, что спускаться в зал было бы неразумно, он нашел другой выход и вылез наружу через окно. Оно выходило на крышу террасы, выложенную разбитой черепицей. Один неверный шаг – и сквозь дыру в обшивке он рухнет на землю.

Проливной дождь сменился надоедливой моросью. Луну, повисшую почти прямо над головой, то и дело закрывали облака. Глядя вниз с парапета, опоясывавшего террасу, Конан решил, что в одном месте наружная лепнина вместе с плетями ползучих растений, карабкающихся снизу, позволят безопасно спуститься на землю. С ловкостью обезьяны, перебирая руками причудливые украшения, он полез вниз.

Теперь луна заливала ярким светом внутренний двор, где стояли лошади стигийцев. Кони переступали копытами и нервно ржали, напуганные звуками смертельной схватки, доносившимися из большого зала. Шум боя заглушали громкие вопли боли, издаваемые людьми, которых тварь безжалостно рвала на куски.

Конан спрыгнул вниз, мягко приземлился на ноги и бегом устремился к большой черной кобыле, принадлежащей главарю шайки. Он бы предпочел задержаться, чтобы обобрать трупы, поскольку их оружие, доспехи и съестные припасы ему бы не помешали. Кольчуга, которую он носил, пиратствуя вместе с Белит, уже давно проржавела и зияла дырами, а его бегство из стана бамула оказалось столь поспешным, что он просто не успел экипироваться должным образом. Но никакая сила не заставила бы его войти обратно в зал, где правил кровавую тризну чудовищный монстр из ночных кошмаров.

Когда молодой киммериец отвязал поводья кобылы, из дверного проема вывалилась пронзительно вопящая фигура и рванулась к нему через двор. Конан увидел, что это был тот самый воин, кому выпало первым стоять на страже. Шлем и кольчуга уберегли стигийца от участи, постигшей его товарищей.

Конан уже открыл рот, чтобы заговорить. Между ним и стигийцами никогда не было особой любви; тем не менее, если этот малый оказался единственным, кто уцелел изо всей шайки, Конан с удовольствием заключил бы с ним временный союз, пока они не добрались бы до населенных земель.

Но Конан так и не успел сделать свое предложение, потому что пережитый ужас повредил рассудок плотного и крепкого стигийца. Глаза его дико сверкали в лунном свете, на губах выступила пена. Он несся прямо на Конана, размахивая скимитаром, лезвие которого зловеще поблескивало в свете луны, и орал:

– Отправляйся обратно в ад, демон!

Повинуясь первобытному инстинкту самосохранения, Конан действовал, не рассуждая. К тому времени, когда стигиец подбежал к нему на расстояние вытянутой руки, меч Конана уже покинул ножны. Сталь вновь и вновь ударялась о сталь, высекая искры. Когда обезумевший стигиец откинулся назад, собираясь нанести очередной удар, Конан вонзил ему свой клинок в горло. Стигиец выронил скимитар, схватился руками за пробитую шею, покачнулся и упал.

На мгновение Конан привалился к седлу кобылы, тяжело дыша. Схватка была короткой, но яростной, а стигиец оказался опытным противником.

Изнутри древней цитадели более не доносилось ни звука. Там царила зловещая тишина. А потом Конан расслышал медленные тяжелые и шаркающие шаги. Неужели чудовищная тварь прикончила всех до единого воинов и теперь волокла свою бесформенную тушу к двери, чтобы вывалиться во двор?

Конан не стал ждать, чтобы проверить свои догадки. Дрожащими пальцами он расстегнул хауберк убитого им стигийца и через голову стянул с него кольчужную рубашку. Затем он подобрал шлем и щит воина, сделанные из толстой и прочной шкуры какого-то хищника саванны. Он быстро привязал свои трофеи к седлу, вскочил на спину лошади, разобрал поводья и вонзил ей каблуки в бока. Кобыла с места пошла вскачь, и они вылетели на мертвую, высохшую траву за пределами цитадели. С каждым ударом копыт старинная цитадель, в которой притаилось древнее зло, все дальше оставалась позади.

Наверное, где-то на границе круга мертвой травы еще бродили голодные львы. Но Конана они больше не заботили. После отвратительных ужасов черного замка он готов был с радостью помериться силой с обычными царями зверей.

Звериный оскал тьмы

Теперь, имея в своем распоряжении лошадь, Конан продолжал путь на север и в конце концов добрался до полуцивилизованного королевства Куш. Это имя носила только одна страна, но Конан, подобно всем северянам, употреблял его применительно к любой населенной неграми территории к югу от пустынь Стигии. И здесь ему вскоре представилась возможность вновь продемонстрировать свои навыки отчаянного и умелого воина.

1. Тварь во тьме

Амбоола Куш просыпался медленно, с трудом приходя в себя после вчерашней дикой попойки. Несколько мгновений он никак не мог сообразить, кто он такой и где находится. Лунный свет, проникавший внутрь сквозь зарешеченное окошко под потолком, освещал незнакомое помещение. А потом он вспомнил, что лежит на верхнем этаже в камере тюрьмы, куда его бросила королева Тананда.

В вино ему, как он не без оснований подозревал, подмешали сонное зелье. И пока он лежал беспомощный и недвижимый, двое черных гигантов из личной стражи королевы схватили его и лорда Аахмеса, кузена королевы, и приволокли сюда, в тюремные камеры. Последнее, что он помнил, были слова королевы, короткие и презрительные, как удар хлыста: «Значит, вы, негодяи, задумали свергнуть меня, да? Теперь вы узнаете, какая судьба ждет предателей!»

Когда чернокожий гигант пошевелился, лязг железа дал ему понять, что его запястья и лодыжки закованы в кандалы, присоединенные массивной железной цепью к большим кольцам в каменной кладке стены. Он прищурился, напряженно вглядываясь в темноту вокруг. «Что ж, – подумал он, – по крайней мере, я еще жив». Даже Тананде придется подумать дважды, прежде чем казнить командира Черных Копьеносцев – станового хребта и элитного подразделения армии Куша, героя низших сословий королевства.

Более всего Амбоолу изумляли выдвинутые против него и Аахмеса обвинения в совместном злоумышлении против королевы. Да, они с принцем были друзьями. Они охотились, бражничали и играли вместе, и Аахмес в приватных беседах частенько жаловался Амбооле на королеву, жестокое сердце которой было настолько же коварным и предательским, насколько желанным выглядело ее смуглое тело. Но разговоры по душам так и не привели к настоящему заговору. Да и Аахмес никак не годился для авантюр такого рода – добродушный и приветливый молодой человек, которого совершенно не интересовали ни политика, ни власть. Должно быть, какой-то осведомитель, желая возвыситься за чужой счет, донес на них королеве, выдвинув нелепые и вздорные обвинения.

Амбоола внимательно осмотрел свои кандалы. Он знал, что, несмотря на всю его силу, ему не удастся освободиться от них, равно как и от сковывающих его цепей. Не было у него и надежды вырвать кольца из стены. Он знал это совершенно точно, поскольку сам руководил их установкой.

Он понимал, каким будет следующий шаг. Королева прикажет подвергнуть его и Аахмеса пыткам, чтобы вырвать у них подробности заговора и имена сподвижников. Несмотря на всю его дикарскую храбрость, подобная перспектива приводила Амбоолу в ужас. Пожалуй, единственная надежда заключалась в том, чтобы обвинить в соучастии всех лордов и вельмож Куша. Не может же Тананда казнить всех? А если попробует, то воображаемый заговор, которого она так страшилась, быстро станет реальностью…

Внезапно Амбоола протрезвел. По спине у него пробежал ледяной холодок. В камере появился еще кто-то. Он ощущал его присутствие.

Негромко вскрикнув, он прижался спиной к стене и стал напряженно вглядываться в темноту, которая крепко обнимала его, словно призрачные крылья смерти. В тусклом лунном свете, сочащемся в зарешеченное окошко, офицер смог разглядеть жуткую и невообразимую фигуру. Ледяная лапа стиснула ему сердце, которое на протяжении многих битв, вплоть до этой минуты, не ведало страха.

Во тьме заклубился бесформенный серый туман. Слои его свивались и перекрещивались подобно гигантским змеям, и призрачная тварь постепенно обретала зримые и телесные черты. Печать невыносимого ужаса сковала язык и гортань Амбоолы, отразившись в его выпученных глазах, когда он увидел существо, медленно материализующееся из туманной дымки.