Комарра. Вселенная Майлза. Роман, повесть, эссе - Лоис Буджолд

Проблема мутаций на Барраяре началась с первыми поселенцами. Это — проблема изоляции. У них не было такой медицины, которая могла бы справляться с мутациями. Их технологии деградировали слишком быстро, чтобы проводить генетическую коррекцию. Они остались бы с теми дефектами, которые получили с генофондом, если бы не были готовы избавиться от них на, так сказать, соматическом уровне. На них воздействовали различные мутагенные факторы. Там, безусловно, были токсины, возможно — радиация. Я не углублялась в историю Барраяра настолько, чтобы знать все подробности. А если я когда-нибудь это сделаю, то у меня будет немалый выбор факторов, которые могли бы обусловить высокий уровень мутаций у населения. Возможных причин множество. Все, начиная с аллергий на местную флору и фауну и кончая естественным спектром солнечного излучения и дополнительного облучения в процессе колонизации. Выбирайте сами — причин может быть сколько угодно. Я не вдавалась в конкретизацию, поскольку, если мне когда-нибудь захочется написать еще одно произведение, мне хочется иметь право выбора.

Корделия могла бы вернуться в Колонию Бета между «Осколками чести» и более поздним периодом жизни Майлза. Это был бы тщательно охраняемый визит на государственном уровне. Она не могла бы путешествовать как частное лицо — как ей того хотелось бы. Я полагаю, что в какой-то момент по прошествии пяти-шести лет после ее эмиграции на Барраяр с юридическими аспектами разобрались. И потом — она перестала быть гражданкой Беты, она стала барраярской под данной. По этому поводу юристам тоже пришлось спорить пару лет. У Майлза — двойное гражданство. Я не уверена, что это работает в обе стороны. По-моему, бетанцы признают двойное гражданство, но не уверена, что это делают барраярцы. Колония Бета понимает разнообразие, Барраяр ему сопротивляется.

Я понятия не имею, что произошло с командором Кавилло после «Игры форов». Она может появиться снова, если понадобится, — а может и не появиться. После «Памяти» Майлз пойдет в несколько новом направлении, и я пока точно не знаю, каковы здесь возможности. Пока перспективы самые широкие. Кавилло — это один из многих незакрытых мотивов в моей Вселенной. Они присутствуют в каждой книге.

Мне кажется, что на Эскобаре ощущается сильное испанское влияние — Испании или Латинской Америки, — как с этнической точки зрения, так и с культурной. Если не считать этого, мы видели там слишком мало, чтобы что-то утверждать с определенностью. В этой Вселенной нет чистых колоний. К тому времени, как открыты п-в-туннели, все уже порядком перемешалось. На Земле практически не осталось чистых наций, из которых можно было бы черпать ресурсы. Так что мы получаем колонии, которые в основном европейские, или в основном латиноамериканские, или в основном арабские, но там присутствуют примеси других генотипов.

Цетаганда также имела восточные образцы. Меня очень интересовала Хэйанская Япония, период высокого развития культуры в девятом веке, в который, помимо прочего, был написан первый роман — женщиной, Мурасаки Сикибу. Это «Гэндзи-моногатари», классика японской литературы. Меня интересовала эта культура, как и культура Китая того же периода и более позднего периода последних маньчжуров (конец XIX и начало XX веков). Я почерпнула оттуда некоторые идеи государственного устройства и культуры, которые соединились с очень прогрессивными идеями генной инженерии и мыслями о том, как люди будут жить в условиях технологического воспроизводства. Все это соединилось в моем сознании и дало плоды в виде цетагандийцев, у которых есть высокоразвитая культура, иерархическое общество, — и все это, если заглянуть дальше поверхностного блеска, имеет чисто биологическое объяснение. Все это соединилось, чтобы дать Цетаганду.

Создавать цетагандийцев было забавно, потому что до какого-то времени я давала их в виде очень неполного и эскизного наброска. Когда же я принялась за сюжет, который разворачивался непосредственно на Цетаганде, мне захотелось вырваться из своих собственных рамок. Мне хотелось разрушить те ожидания, которые уже сформировались у моих читателей. Хорошо: когда мы по-настоящему узнаем эту культуру, то какой она оказывается? Потому что все всегда оказывается не таким, как кажется на первый взгляд. Было забавно углубиться в цетагандийское общество и показать, как оно действует и почему оно совершенно не похоже на то, что все ожидали увидеть.

Я твердо верю в то, что не следует делать того, что от вас ожидают. Человек всегда ошибается и никогда не видит полной картины. Ошибки всегда интересны. Интересны в двух смыслах — в смысле старинного китайского проклятия и в смысле вежливой реакции в центральных штатах Америки. В этом районе США всякий раз, когда вам демонстрируют нечто совершенно ужасное, а вежливость не позволяет вам так и сказать, вы восклицаете: «О! Как интересно!» Это — сочетание обоих этих вещей.

Мое краткое описание Архипелага Джексона состоит в том, что его, вероятно, заселили космические пираты. Там нет правительства. Все утверждают, что хотели бы жить в мире без правительства. Ну так вот вам мир без правительства. Ну, как он вам нравится? Вот мое понимание Архипелага Джексона. Это — вариант. Каковы все возможные варианты человеческого общества? Ну, давайте возьмем мир без правительства и посмотрим, во что он превратится. А он превращается в сборище клановых корпораций, которые позволяют себе все, что у них проходит. Это — интересное место. Можно неплохо устроить свою жизнь на Архипелаге Джексона, если вы сообразительный и везучий. И безжалостный.

Кто-то должен выпекать булочки, выращивать кофе и выполнять повседневную работу. Никакое общество не может существовать без множества людей, занимающихся повседневной работой. Может быть, они объединяются в ассоциации, чтобы не дать себя затоптать. По-моему, главный вопрос на Архипелаге Джексона звучит так: связаны ли вы с каким-то домом, который готов вас обслуживать и защищать, или вы — бездомный? Мне кажется, что люмпены на Архипелаге Джексона — это люди, которые по какой-то причине не связаны должным образом с каким-то из домов и не имеют своего «защищенного» места в обществе. Но я не занималась серьезным анализом Архипелага Джексона. Если бы я написала какую-то вещь об Архипелаге Джексона, в которой рассматривалось именно это, мы, наверное, узнали бы о подобных деталях гораздо больше.

Если место действия какого-нибудь моего будущего романа будет именно там, то мы сможем рассмотреть какие-то новые аспекты этого общества. У каждого общества есть тысячи самых разных аспектов, которые можно исследовать в одном романе. А я уже упоминала о нескольких планетах и миллионах и миллиардах людей; таким образом, количество сюжетов становится просто астрономическим, даже не выходя за рамки времени Майлза. А ведь можно исследовать еще десять тысяч лет возможной хронологии!