Предел невозможного - Алексей Фомичев

Сергей неопределенно пожал плечами. Опять глянул на Антона. Тот сунул нос в упаковку, весь поглощенный извлечением чипсов…

После трехчасового допроса, когда поток тем иссяк, а парни усвоили все нужное, к ним подошел Новистра. Вытирая лоб платком (было жарковато, несмотря на работающие кондиционеры), он взглянул на Сергея и Марка и каким-то неуверенным голосом спросил, что они намерены делать с датлайцами.

— А что такое, профессор? Хотите пустить их на опыты? — не очень удачно пошутил Толик. — Не вопрос, забирайте. Они свое отслужили.

— Я хотел узнать, как вы с ними хотите поступить, — пояснил Новистра. — Все же шесть человек… Опасности больше не представляют. Вреда принести не могут.

— У вас есть предложение? — спросил Марк.

— Есть. Не надо проливать больше крови, чем это необходимо.

— Вы гуманный человек, доктор. Это хорошее качество. Жаль, не каждый его оценит. Датлайцы, к примеру, попади вы им в руки, вряд ли бы вспомнили о гуманизме. И распотрошили бы вас на куски.

— То, что враг зверь, не дает мне права быть им тоже. Врагов уничтожают, пока они сопротивляются. А пленники уже бессильны. Ведь статус военнопленного никто не отменял.

Парни переглянулись. Эта дискуссия была не совсем вовремя. Они здорово устали за прошедшие часы, и головы были забиты совершенно иным. К тому же мнение парней относительно статуса пленных несколько отличалось от мнения Новистры. Но высказывать его сейчас не было никакого желания.

— Хорошо, профессор. Как бы вы поступили на нашем месте?

— Их можно отселить на какой-нибудь остров здесь, на Годиане. Обеспечить минимумом снаряжения и продовольствия для жизни. Или перебросить в какой-нибудь мир. Поближе к людям. Выбраться оттуда они не смогут. Проживут свою жизнь спокойно и тихо…

— Вторая идея мне нравится больше, — кивнул Сергей. — Потому что держать на Годиане даже под контролем шестерых боевиков я бы не хотел. Хорошо. Оставим решение этого вопроса до конца всей операции. Когда мы полностью заблокируем второй сектор, то подумаем, куда отправить пленников. Пока же их надо держать под охраной и в состоянии… скажем так, неполного функционирования. Не забывайте: эти парни — тертые калачи и опытные боевики.

— Благодарю, Сергей, — склонил голову профессор.

— Не за что, доктор. И не надо представлять нас какими-то зверьми. Мы тоже полагаем, что лишняя жестокость неприемлема.

— Извините! — поспешно ответил Новистра.

Эти земляне вызывали у него все больше удивления. Причем хорошего удивления. Они очень молоды (по его меркам), но в жизни повидали столько, что и на десять старцев хватит. Однако не ожесточились, не стали машинами для убийства. И рассуждали всегда здраво и очень мудро. Откуда у них это? Неужели сама жизнь научила?..

— А что ты хотел с ними сделать? — спросил Сергея Антон.

— Честно говоря, не думал. Не до того было. Но с Новистрой согласен — убивать не стоит.

— Но мы убирали других пленных.

— Тогда были единичные… экземпляры. Да и убирали мы их не здесь. Будем считать, что мы… стали более гуманными.

Толик посмотрел на Серегу и Антона, фыркнул. Потом вдруг сказал:

— Предлагаю не ломать головы, а возложить сие решение на Артура. Он лучше знает.

Друзья дружно посмотрели на него и… согласились. Пусть решает Артур.

— Добрые вы, — протянул я, выслушав Серегу. — Мало мне забот, вы еще и эту подкинули.

— Давай-давай! — оторвал нос от упаковки с чипсами Антон. — Тебе честь оказана и высокое доверие. Оправдывай. Ты становишься истиной в последней инстанции. Вот и выноси вердикты.

Антон ловко увернулся от запущенного в него комка смятой газеты, бросил в рот порцию чипсов и растянул губы улыбке.

— Ладно. С пленниками решим потом. Сунем их в какой-нибудь средневековый мир, пусть живут… Сколько смогут.

— Смогут они почти сто лет. И даже больше. А вот доживут ли…

— Это их проблема…

— Через два часа мы проводим изъятие установки. Потом сворачиваем базу в Мексике. И… сюда. У тебя какие планы?

— Если честно, план один. После обеда я свою девчонку хочу отвести в ресторан. Сегодня местный праздник. Отметим. Антон, одно слово — и в тебя полетит молоток!

— Молчу, молчу!! — Тот поспешно выставил руки перед собой. С великим трудом сохраняя серьезное выражение лица, торопливо добавил: — Я, наоборот, рад за тебя! Хоть кто-то образумит нашего супермена! Все, правда, видишь — серьезен как никогда!

Я положил молоток на стол и погрозил ему пальцем. В этот момент заржал Серега. Наверное, у меня был такой вид, что сдержать эмоций он не смог. Потом не выдержал Антон. Ну что с ними поделать! Гады, блин!

И я сам растянул губы в улыбке. Действительно, дожил!..

Они ушли на Годиан через десять минут. Еще раз обговорили порядок действий и связи. Определили время прибытия Харкима и Бутурмена с напарником для работы здесь, на временной базе. Мне надо их встретить и обсудить рабочие вопросы.

Парни обещали прибыть в Самак часов через пять-шесть. Тогда и будем решать, что делать дальше.

Простившись с ними, я включил компьютер и стал просеивать всю информацию по Русинии, каганату и Самаку. Пока мы здесь, надо быть в курсе всех событий.

Поставив компьютер на запись нужных данных, я позвонил Милене. Пора назначать время встречи…

5

Она прибежала сама. Не позволив заехать за собой. Сказала, что неудобно. Кому и почему — не объяснила. Ворвалась в квартиру, чмокнула в щеку и сразу заговорила.

— Что в городе творится!..

— … Пострадавших солдат вывозят из зоны поражения!..

— … Наши войска прорвали оборону каганата и идут в глубь их территории. Авиация и ракеты наносят удары. Окруженные части противника сдаются в плен или уходят назад…

— … Управление строительства получило приказ в кратчайшие сроки возобновить строительство магистрали…

Я усадил ее на колени, но Милена быть без движения не могла. Энергия так и бушевала в стройном теле. Вскочив, она стала расхаживать по комнате, забредая иногда на кухню — смочить горло водой или соком.

Мешать ей не стоило. Я только слушал, привычно просеивая рассказанное и сопоставляя это с тем, что узнал раньше. Когда Милена немного угомонилась, спросил:

— Мы в бар идем?

— А? Да. Идем. Только мне переодеться надо.

— Конечно. На моих… четыре часа ровно. Часа тебе хватит, чтобы одеться?