Баллада о Лорелее - Юрий Морозевич

Невидимый собеседник лишь громко фыркнул.

— Однако, — сказал он. — Видно, хорошо тебя приложило… Будем знакомы, архангел Гавриил. Нет, лучше святой Петр. А находимся мы с тобой в чистилище, в ожидании той прекрасной минуты, когда нас поглотит геенна огненная.

Каттнер, вспомнил Алекс. Подконвойный Эдвард Каттнер. Издевается, зараза…

Жутко ныло растревоженное плечо.

Ну, я тебе это припомню, мстительно подумал Алекс. И оплеухи тоже.

— Кости целы? — услышал он.

А черт его знает, вроде бы целы. Вот только голова…

Алекс, скривившись от боли, приподнял руку и прикоснулся к макушке. Пальцы нащупали что-то липкое.

Он вдруг вспомнил невероятной силы удар, лопнувшие ремни безопасности и самого себя, словно со стороны, медленно-медленно летящего головой вперед прямо на пульт… Искры из глаз и мгновенный провал в полное беспамятство… А затем увесистую оплеуху и кромешную тьму перед глазами.

Дьявол! Что если тьма существует исключительно в моей голове? А снаружи все залито пусть не слишком ярким, но все-таки светом?.. Охо-хо… Не хватало только ослепнуть…

От этой пугающей мысли Алекса пробрала крупная дрожь.

— Каттнер! — позвал он.

— Да.

— Скажи, что ты видишь? — сердце тревожно замерло в ожидании неизбежного, а потом несколько раз стукнуло с явными перебоями.

— Ничего, — спокойно ответил Каттнер. — Темно, как у негра в ж… э-э… в желудке.

Алекс с облегчением перевел дух. Судя по всему, самого страшного все-таки не случилось. Вполне вероятно, что кое-кто с ним категорически не согласится и сходу перечислит с десяток куда более трагичных ситуаций. Подумаешь, ничего не видно… главное, все остальное цело. Однако Алекс пребывал в твердом убеждении, что хуже слепоты ничего быть не может. Перед этим бледнеют даже переломы, даже рваные раны…

Алекс протянул в сторону руку и нащупал кресло. Только теперь он вдруг осознал, что, оказывается, лежит на полу, головой к проклятому пульту.

Он снова вспомнил свой вынужденный полет, жесткую металлическую поверхность и буквально вышибающий дух удар. Словно дубиной по голове…

Черт! Как же мне все-таки не повезло! Если выживу, обязательно подам в суд на производителей ремней безопасности. Что они, в самом-то деле…

Алекс с трудом приподнялся и зашипел от боли. Ощущение такое, словно каждая кость и каждая мышца избитого тела считала прямым долгом напомнить ему о своем существовании. А тут еще голова… Редкие болезненные толчки отдавались в самое темя, и безбожно саднила рана на макушке.

О-ох!.. Точно, засужу гадов…

Он, наконец, взобрался в кресло и блаженно распластался в его мягких объятиях.

Рядом неожиданно завозился невидимый Каттнер, прошипел сквозь зубы нечто неразборчивое, и вдруг что-то упало с жутким металлическим грохотом, отдавшись сводящей с ума пульсацией в больной голове.

— Каттнер! — поморщившись, позвал Алекс. — Ты там жив? Что случилось?

— Ничего. Просто снял с пульта панель и уронил. Прямо на ногу, так ее и разэтак… Тяжелая, зараза… и не видно ни зги.

— На кой ляд тебе сдалась эта панель? — удивился Алекс. — Надеешься починить? Брось, бессмысленно и бесполезно. Не в наших условиях.

— А ты что предлагаешь? Просто сидеть и тупо ждать конца? Не-ет, я так не могу. Извините, не так воспитан.

Алекс мгновенно вспомнил ставшую знаменитой спасательную операцию на Горгоне, которой в незапамятные, давно уже ставшие легендарными, времена командовал его нынешний подконвойный. Операцию успешную, но тем не менее погубившую жизнь и карьеру старого десантника.

Да, пожалуй, Эдвард Каттнер, действительно, не тот человек, который в критической ситуации станет ужасаться и в бессилии заламывать руки, оправдываясь тем, что ничего нельзя было сделать. Нет. Он просто пойдет и сделает, и неважно, какие последствия это будет иметь для него самого. В этом смысле со спутником мне повезло.

— Возможно, ты и прав, — сказал Алекс. — Извини, что-то голова плохо соображает.

— Заметно…

— Подожди. Сейчас немного приду в себя и помогу, если, конечно, не возражаешь. Сейчас… сейчас…

Алекс блаженно развалился в кресле, мысленно отсчитывая последние секунды до того неприятного момента, когда нужно будет встать и начать что-то делать.

— Каттнер! — снова позвал он. — Мы правда на Венере?

— Нет, в чистилище, — раздраженно отозвался Каттнер. — Извини, конечно, но вопросы ты задаешь дурацкие. Где, по-твоему, еще мы можем находиться?

— Подожди… но это же абсолютно невозможно! Пусть я и ударенный головой, но не до такой же степени… «Феникс» падал совершенно неуправляемым образом, это факт. А значит, мы просто обязаны были сгореть в атмосфере! Ну, или в крайнем случае, разбиться в лепешку при ударе о поверхность… Так почему же мы все-таки живы?

— Не радуйся, это ненадолго.

— Да я и не радуюсь. Просто хочу понять…

— А с какого перепугу ты вдруг решил, что я знаю ответы на твои вопросы?

— Отчего-то мне представляется, что у тебя есть свои варианты, не может не быть. Ты же бывший десантник… а десантников наверняка готовят ко всяким подобным неожиданностям. Во всяком случае, моя подготовка явно не чета твоей.

— Я давно уже не десантник… Тебе напомнить, кто я теперь? Презренный пират, а в настоящее время еще и подконвойный, этапируемый в следственный изолятор на Землю.

— Брось, — поморщился Алекс. — Мы с тобой в одной лодке, не находишь? И до следственного изолятора, похоже, вряд ли вообще доберемся… Так что? Можешь сказать хоть что-нибудь по-существу?

Каттнер долго молчал, в темноте было слышно лишь его частое дыхание. А потом сказал:

— Наш с тобой отсек — по сути корабль в корабле, к тому же бронированный и снабженный многослойной изоляцией. Да, во время падения внешняя обшивка «Феникса» скорее всего прогорела и разрушилась. Однако, она же сыграла для нас роль своего рода теплозащитного экрана, принявшего на себя основной удар. Подобные вещи случались даже на Земле, когда падающие с орбиты спутники иногда долетали до поверхности в относительно целом виде. А что уж говорить о Венере! Атмосфера здесь имеет настолько высокую плотность, что для плавного спуска не нужен даже парашют. Кстати, первые зонды, достигшие поверхности Венеры, спускались именно так, используя для уменьшения скорости всего лишь специальные тормозные щитки. Думаю, полуразрушенный корпус «Феникса» в нашем с тобой случае сыграл ровно такую же роль… Тем не менее, удар был