Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций - Адлер Сайрус

Пересылаю Вам полученные сегодня телеграммы с переводом. Хотя я беру на себя смелость переписываться с Вами, я заранее знаю: к сожалению, наше правительство ничего не может поделать. Но мне показалось, что я обязан хотя бы более полно ознакомить Вас с тем ужасным положением, которое, к сожалению, создалось в России, в слабой надежде, что, возможно, вы и госсекретарь Рут сумеете придумать, как оказать давление на правительство России в том смысле, чтобы оно прекратило подстрекать низшие слои населения к кровопролитию…

Чувствую себя униженным из-за того, что снова вынужден обратиться к Вам в связи с этой тягостной темой, но извинением мне служит создавшееся несчастное положение…

С уважением,

Джейкоб Г. Шифф».

Три дня спустя он писал Чарлзу Халлгартену: «Президент Рузвельт ответил очень сочувственно, но он ничего не может поделать. Впрочем, он выражает некоторые надежды на то, что Дума стала настоящим органом власти».

Рузвельт ничего не мог поделать, так как узнал из конфиденциальных источников, что царское правительство откажется принимать от него любые заявления по данному вопросу. Своим многочисленным корреспондентам Шифф объяснял, что Соединенные Штаты в данном случае бессильны. Так, 5 июля 1906 г. он писал Зангвиллу, что погром в Белостоке – «последняя вспышка бессильной ярости старой российской правящей системы, которая чувствует свой скорый конец». Этой же теме посвящено отправленное в тот же день письмо Генри Л. Хиггинсону, который выразил Шиффу свое сочувствие.

В письме государственному секретарю Руту 1 ноября 1906 г. Шифф отрицательно высказался о законопроекте, внесенном на рассмотрение в Государственную Думу правительством России с целью расширения прав евреев: «Предлагаемый законопроект, в том виде, в каком он опубликован в зарубежной прессе, сохраняет так называемую черту оседлости, а пока дела обстоят так, еврейский вопрос в России не потеряет актуальности, ибо огромные страдания масс еврейского народа в России возникает в первую очередь из-за того, что они не могут должным образом защищаться, пока остаются скученными в черте оседлости».

Более развернуто он выразился 17 января 1907 г. в письме Касселю, который расходился с ним в вопросе о лучших средствах достижения результатов, к которым оба стремились: «Жаль, что я не могу, как Вы, верить в благие намерения российского правительства или в возможность того, что, если европейские финансисты будут доброжелательно обращаться с русской командой, возможно, те покончат с практикой истребления евреев. Нет сомнения в том, что следы тех ужасных преследований, которые имели место в России последние 15 месяцев, ведут на самый верх… Правда, столыпинские реформы наконец принесли России мир; но это мир кладбищенский, и, когда я думаю о несчастной стране, мне в голову всегда приходят слова, которые Шиллер вкладывает в уста маркиза Позы, когда тот описывает королю Филиппу красоты Фландрии, но неожиданно прерывается словами:

…и наткнулся/На обгорелые людские кости…Вы правы. Вы должны. Что в состояньиВы то свершить, что кажется вам долгом —На деле видел я и содрогался[44].

Я совершенно уверен, что Вы действительно действуете добросовестно, в соответствии с принципами, которые кажутся Вам правильными для достижения цели, к какой стремимся мы оба, но я думаю, что уступки, на которые Столыпин, по его утверждению, готов пойти, рассчитаны только на обман таких людей, как Вы, Нетцлин и другие европейские финансисты. Они почти не принесут облегчения… нашим угнетенным единоверцам».

Сведения из России Шифф узнавал не только из переписки с друзьями-евреями за границей. Через Лиллиан Уолд он познакомился с Аладиным, представителем Русской крестьянской партии, который весной 1907 г. находился в Америке. 4 апреля Шифф писал Лиллиан Уолд: «Рад узнать, что «Друзья русской свободы» делают успехи. По-моему, нынешняя Дума ведет себя чрезвычайно разумно, демонстрируя царскому правительству и миру в целом, что ее представители намерены выступать не подстрекателями, но готовы выслушать любые разумные предложения правительства, ведущие к миру, и даже пойти на некоторые уступки. Это согласуется с мнением мистера Аладина относительно того, что должно быть сделано, которое он высказал у Вас за ужином несколько недель назад».

Шифф проявлял большой интерес к защите Пурена, политического беженца в Америке (нееврея), чьей экстрадиции требовало российское правительство – Государственный департамент США склонен был согласиться с этим требованием, хотя в конце концов Пурена освободили.

В 1908 г. Виленкин снова обратился к Шиффу с тем, чтобы тот способствовал возобновлению отношений России с банкирами-евреями. Виленкин предлагал Шиффу приехать в Россию, чтобы обсудить данный вопрос с министром финансов. 8 октября Шифф ответил: «Вы спрашиваете, не хочу ли я приехать в Санкт-Петербург и там встретиться с его превосходительством министром финансов Коковцовым, чтобы обсудить способы и средства достижения того, что Вы имеете в виду. Я уже ответил и сейчас повторяю: при нынешней обстановке меня не привлекает предложение, чтобы моя фирма стала посредницей в вопросе предоставления нашей страной займов правительству России и таким образом способствовала получению им прибыли и укреплению его положения».

Он повторил утверждения, высказанные в предыдущих письмах Ротшильду и Каценельсону, и заключил: «Если… Коковцов готов работать в этом направлении, я готов к искреннему сотрудничеству с ним; если же он хочет, чтобы я приехал в Санкт-Петербург с целью переговоров со мной, на что намекаете Вы, я буду готов принять его приглашение при условии, если его превосходительству вначале объяснят и он четко поймет, что мое согласие приехать будет зависеть от того, насколько правительство России готово обсуждать снятие ограничений, наложенных царем на его подданных еврейского происхождения, и дарование им равных гражданских прав с остальным населением. Если приглашение будет продлено, предлагаю, чтобы мне даровали привилегию просить еще двоих господ, занимающих высокое и ведущее положение… сопровождать меня с целью присоединиться к дискуссии с министром и помочь в достижении успеха нашей беседы. До тех пор пока наша цель не будет достигнута… моя фирма не может предложить свое содействие в открытии американского рынка для российских займов…

Надеюсь, мое письмо будет принято в том духе, в каком оно написано, то есть не враждебности, но, наоборот, искреннего стремления помочь правительству России поставить себя в такое положение в связи с внутренними делами, в каком впоследствии оно будет иметь все основания ожидать, чтобы все денежные рынки мира готовы были предоставить ему займы, достойные великого государства».