Хрустальный грот. Дикий волк - Мэри Стюарт

— Тогда почему?

— Вероятно, он решил, что я шпион, которого Высокородные послали изучить мир слуг, и показал мне, что недоволен одним… скрывая карты…

— Но зачем тебе следить за ним? — спросила Ро.

— Еще не знаю.

— И ты думаешь, в этом замешаны Император и Галиан?

Джим улыбнулся.

— Ты хочешь много знать… Ты хочешь знать больше меня… А теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я не говорил при Оловиеле?

Ро серьезно посмотрела на него.

— Джим, — неожиданно спросила она. — Чем ты занимался? Я имею в виду на Земле, среди своего народа.

— Я был антропологом. Бою быков меня научили позднее.

Девушка недоуменно нахмурилась. Слова  «антрополог», насколько он знал, не существовало в языке Империи, и Джим просто перевел два латинских корня — «человек — наука».

— Я изучал прошлое человечества, примитивные культуры, их происхождение.

— А ты говоришь о «…….», — Ро назвала слово, которое он не знал. Внезапно лицо ее смягчилось, и девушка прикоснулась к его руке. — Джим! Бедный Джим, не удивительно!

Он хотел улыбнуться, но сдержался — уж что-что, а бедным он себя не считал.

— Не удивительно?

— Я хочу сказать, не удивительно, что ты всегда такой холодный и держишься на расстоянии от Высокородных. Империя и Высокородные положили конец всему, что ты изучал, да? И ты убедился, что люди твоей расы немного отличаются от обезьян? Твоя работа была напрасна?

— Не совсем.

— Джим, разреши кое-что сказать тебе. То же самое случилось и с нами — я говорю о нации Высокородных. Мы думали, что произошли от аборигенов Тронного Мира, но в конце концов пришлось признать ошибки. Животные формы были схожи на всех планетах, освоенных нами. Это потомки настоящей флоры и фауны. Есть почти неопровержимые доказательства, что были разумные сверхсущества, превосходящие нас во всем и рассеявшие жизнь на тысячах планет. Видишь, и у нас были разочарования.

Джим позволил себе улыбнуться.

— Не беспокойся. Какой бы шок я ни получил, узнав об Империи, он уже прошел. — И Джим решил, что разубедил Высокородную.

Праздник поручительства Оловиеля должен был состояться через три недели. Это время Джим провел, осваивая с помощью Адока тактику и стратегию Старкиенов. Иногда он бывал в Центре обучения.

Когда Джим был свободен, он бродил по подземному городу и запоминал тайные сигналы, составляя каталог и постепенно расшифровывая их.

Ему помогали два обстоятельства. Во-первых, будучи антропологом, он знал, что любой знак развивается на примитивной основе простейших желаний. Как говорил его друг — чтобы жить среди эскимосов, не надо изучать их язык, он и так совершенно ясен. Угрожающий жест, призыв, знак голода — когда человек указывает сначала на рот, а потом гладит себя по животу — это ясно и понятно. Во-вторых, язык сигналов с помощью руки ограничен. Послания на таком языке — это несколько фраз, заключенных в одном движении, а следовательно, основные знаки должны повторяться очень часто.

И в конце концов Джим добился успеха. Через две недели он уже знал знаки приветствия — большой палец дотрагивался до указательного. И тогда он начал постигать смысл остальных сигналов.

Но поиски в библиотечных архивах сведений об экспедиции, открывшей Землю, не увенчались успехом.

Возможно, они и были. Но метод исключения, которым приходилось руководствоваться Джиму, затрагивал огромное количество материала. Практически ему приходилось просматривать почти всю библиотеку.

— Кроме того, — сказал Адок, когда землянин рассказал ему о своих неудачах, — ты должен помнить, что можешь увидеть все доступные материалы и даже не найти упоминания об экспедиции.

Джим остановился и взглянул на Старкиена.

— То есть как это? — требовательно сказал он. — Ты, кажется, думаешь, что разрешают просматривать только часть данных.

— Извини, — сказал Адок, — я, конечно, не знаю, секретная ли это экспедиция, но, может быть, я прав…

— Да… я и не подозревал, что отдельные эпизоды истории Тронного Мира окутаны тайнами, — сказал Джим. — Он секунду помолчал. — Как бы то ни было, а кому разрешен доступ ко всей тайной информации?

— Всем Высокородным разрешен доступ к любой информации, и ты можешь пойти в Центр обучения наверху…

Неожиданно он замолчал.

— Нет, — тихо сказал Старкиен. — Я забыл. Все равно, это тебе ничего не даст.

— Ты хочешь сказать, что Высокородные не позволят мне войти туда? — спросил Джим. Он уже давно наблюдал за телохранителем. На Тронном Мире ни в чем нельзя быть уверенным, даже в, казалось бы, неподкупной честности Адока. Если Старкиен сейчас скажет ему, что запрещено использовать Центр обучения Высокородных, это будет уже вторым препятствием на его пути. Но Адок только покачал головой.

— Нет, тебя пропустят, — сказал он, — ты просто не сможешь пользоваться экранами надземных центров — они приспособлены для молодых Высокородных, которые читают слишком быстро для обычного человека.

— Ты видел, как я читаю. Разве они читают быстрее?

— Намного быстрее. Намного, намного быстрее.

— Ладно, — сказал землянин, — ладно. Сведи меня в один из этих центров!

И они очутились в помещении, напоминающем греческий храм, — крыша, пол и колонны. Между колоннами виднелись зеленые лужайки и светилось лазурное небо. Чуть возвышаясь над полом, на равном расстоянии друг от друга сидели на подушках дети Высокородных. Перед ними медленно плыли экраны. Как только ребенок менял позу, экран самостоятельно передвигался, так чтобы Высокородному было удобно.

Никто не обратил внимания на Джима и Адока. Их просто не заметили.

Землянин остановился за спиной десятилетнего мальчика, который уже был ростом с него, хотя и намного тоньше. Перед ним на экране бежали строчки, и Джим пристально смотрел, пытаясь разделить их на отдельные слова.

Он не мог читать!

Джим разозлился. Ведь пока он делал все, что делали другие, и тело его не подводило никогда. Джим был уверен — он может различать слова в этой строчке, как и любой Высокородный! Но его мозг отказывался воспринимать так быстро поступавшую информацию.

Последняя отчаянная попытка!

Вокруг него перестали существовать и колонны, и крыша, и пол, и даже мальчишка у экрана. Он полностью сконцентрировался на строчке и только на строчке. Голова раскалывалась от напряжения. Давление на мозг возрастало все больше и больше…

И он почти добился своего. На секунду ему показалось, что строчки расслаиваются на символы, и он понял, что речь идет об организации Старкиенов. И тогда он расслабился — его мозг и тело не могли долго выносить такого напряжения.