Девичьи сны - Евгений Войскунский

— Это было недолго, — продолжает Олег. — Но я понял одну важную вещь. Своим внешним зрением мы видим лишь привычный облик мира, а не его сокровенную глубину.

— Побережье, которое ты увидел, это и есть сокровенная глубина? — спрашивает Джамиль, глядя исподлобья.

— Нет. — Олег расплющивает окурок в пепельнице. — Давайте о другом. Ребята, я тут работаю в клубе La Costa и хочу предложить…

— Ну и что твоя Чару? — прерывает его Ольга. — Долго ты с ней жил?

— Недолго. Вдруг приехал ее муж. Я и не знал, что она замужем.

— Он набил тебе морду? — интересуется Джамиль.

Олег смотрит на него, морща загорелый лоб под рыжевато-белобрысой прядью длинных волос.

— Он был здоровенный бородатый маратх. Он на своем катере шастал вдоль всего побережья, с помощником, они ныряли, искали раковины. Да, он вполне мог набить мне морду. Но Чару сказала, что он меня убьет. Убьет, если я немедленно не покину Гоа.

— И ты покинул?

— А что же оставалось делать? Так вот, я тут работаю в клубе, который…

— Куда же ты бежал из Гоа?

— Ты правильно сказала: я бежал. Какое-то время скитался по побережью, можно сказать, как саньяси, то есть бездомный бродяга. Ну ничего. С английским в Индии не пропадешь. Я брался за любую работу — мыл машины, мыл посуду в ресторанах. Даже плел циновки из кокосовых волокон — кстати, это дело очень нелегкое. Ну а потом… Опять Чотто помог, я улетел в Малайзию.

— И что ты там делал? Продавал самоцветы?

— Мои самоцветы остались у Чару. А в Пенанге я работал садовником в доме богатого китайца. Прогуливал его собак. Когда надоело, уехал в Кланг. Бывало, за день съешь только пару бананов, они там дешевые. Ночевал в заброшенной лодке… на автомобильной свалке… — Он тихо смеется. — Под шелест пальм спится хорошо… Потом уехал в Куала-Лумпур. Там я месяц ждал визу в Испанию. В Мадриде мне повезло. В Прадо я торчал перед полотнами Гойи — там потрясающий Гойя! — вдруг рядом со мной возник скандал. Служительница требовала от одного посетителя, чтобы он перестал фотографировать, в картинных галереях это запрещено, а он щелкал и щелкал, потом сказал «sorry» и убрал камеру. Он был, знаете, похож на киноартиста Пьера Ришара, такой же мелкокудрявый, экспансивный. Спрашивает меня: «Вы говорите по-английски? Правда, эту “Молочницу” Гойя писал с моей жены?» Я посмотрел — и верно, «Молочница из Бордо» невероятно похожа на спутницу этого фотографа. Она стояла рядом с ним и улыбалась такой, знаете, загадочной улыбкой.

Олег снова закуривает.

— Хомячок, — говорит Джамиль, — а что это — пальмовое вино?

— Ну, точно не знаю. Наверно его гонят из пальмовых листьев.

— Что же эта дама с загадочной улыбкой? — спрашивает Ольга. — Она пленила тебя?

— Пленила? Да нет… Но они интересные люди. Джордж Хантлей — бизнесмен из Эдинбурга. По его словам, он происходил из древнего и знатного шотландского рода. Они с женой путешествовали по Испании, взяли напрокат машину и как раз собирались поехать в Малагу, осмотреть дом-музей Пикассо. Не знаю, почему я приглянулся Джорджу, но он предложил мне поехать с ними. Вот я и очутился в Малаге. Ну а оттуда на Costa del Sol. Тут очень хорошо, ребята. Много солнца, и такой воздух… Я устроился агентом в клуб La Costa. Мы предлагаем приезжим туристам купить таймшер. Знаете, что это?

— Никогда не слышал, — говорит Джамиль.

— Это международная система клубов RCI — Resorted Condominium International. Можно купить апартамент из одной, двух или трех спален на неделю, на месяц, на год или на всю жизнь. Живи в апартаменте в пределах срока. Можешь поменять его на такой же в клубе в любой части света, включая Австралию. Предлагаются льготы…

— Ты уже купил себе апартамент?

— Купил бы непременно, если б имел деньги. А вот тебе очень советую…

— Нам не нужно.

— Джаник, — говорит Ольга, тряхнув головой, — давай все-таки посмотрим, что это такое.

— Ладно, посмотрим, — говорит Джамиль.

И вот расторопный Олег, в своих пестрых бермудах и майке, выгоревшей на солнце бесконечного юга, останавливает такси, и они едут по ярким улицам, мимо отеля Аl Andalus, в котором не далее чем вчера поселились Ольга с Джамилем, и выезжают на приморское шоссе.

— Видите башню? — Олег, сидящий рядом с шофером, указывает на круглую темную башню, одиноко торчащую на невысоком холме. — Она осталась от старинной мельницы, и от нее пошло название города. Torre — башня, molinos — мельница.

Ольга восторженно смотрит на проплывающие с обеих сторон виллы — белые, песочные, голубые, строгие классические, причудливые, с мавританскими арками, высящиеся среди пальм и кипарисов.

Смуглолицый водитель, поглядывая в зеркальце, улыбается ей.

— Как будто на другую планету попали, — говорит она.

А когда приехали в La Costa, Олег приставил к ним тоненькую брюнетку с мальчишеской стрижкой и кукольным улыбающимся личиком, а сам уехал — должно быть, снова ловить туристов на улицах Торремолиноса. Брюнетка оказалась, вот же удивительно, москвичкой из Медведкова, ее звали Катей. Она повела Ольгу и Джамиля по территории кондоминиума. Среди зеленых лужаек стояли белостенные одно— и двухэтажные домики под красной черепицей, в их архитектуре были заметны мавританские мотивы. Заходили в один, в другой, Катя расхваливала внутреннее убранство — вот односпальневая квартира на неделю… а вот — на две, на красный сезон… в кухне новейшее оборудование… Домики и впрямь были прекрасные, жить в них, наверное, одно удовольствие. Тут и бассейны с аквамариновой водой. В конюшне стояла, хрустела сеном пара упитанных лошадей, у одной из них, пегой, был красный глаз — может, от конъюнктивита. И несколько красавчиков пони мотали головами, словно приглашая прокатиться, — не понимали, видно, что не дети пришли, а взрослые.

— Спасибо, Катя, — сказала Ольга, когда, всё осмотрев, шла к административному зданию. — Вы давно в Испании?

Катя словоохотливо рассказала: второй год пошел, как она здесь. У нее дома, в Москве, не заладилась жизнь; однокурсник по институту культуры, за которого она на первом же курсе вышла замуж, оказался психом, патологическим ревнивцем. Катя его прогнала, они развелись, но он изводил ее, скандалил, просто не было спасенья. Тут ей с подругой предложили поехать в Испанию, работать танцовщицей — так она оказалась в Малаге в группе гёрлс, в дорогом ресторане. Двухлетнего сыночка, Сереженьку, оставила маме с папой в Москве. Кончился годовой контракт, она в Москву улетела, но там все та же суматошная жизнь… в Медведково как-то не очень… в общем, она вернулась в Испанию… Но танцевать в ресторанах больше не хочет. Вот учится здесь, в La Costa, гостиничному бизнесу, ну и, конечно, языку… без языка нельзя…