Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой - Юрий Брайдер

— Сначала нужно такие машины изобрести, — заступилась за потомков Лилечка.

— Думаешь, это просто?

Заметив, что Верка и Толгай набивают карманы всякими деликатесами, Эрикс наконец-то шевельнул скорбно поджатыми губами:

— Не надо ничего брать про запас. Такие хранилища встречаются здесь на каждом шагу. Никто не успел воспользоваться ими.

— Ай-я-яй, это же такое богатство пропадает! — не унимался Смыков. — Всю Отчину можно десять лет кормить!

Зяблик уже нашел что-то, любезное его душе, и сейчас из груды выпотрошенных коробок раздавались булькающие звуки и довольное фырканье.

— Вас нельзя было пускать в эту страну, — все так же печально произнес Эрикс. — Вы смелые люди. Вы не боитесь аггелов. Вам не страшны страдания и лишения. Но здесь вы погибнете от обжорства или от чрезмерного употребления стимулирующих веществ. Этот мир чересчур богат для вас. Он уже погубил тех дикарей, которые буйствовали здесь в первые дни после катастрофы. А вы, к сожалению, мало чем отличаетесь от них.

— Не паникуй, шеф, прорвемся… — Зяблик заворочался в куче коробок, видимо, устраиваясь на ночлег. — Быв-ва-ли-и дни вес-селые-е…

— Шутки шутками, а отдохнуть не мешает. — Смыков покосился на Эрикса. — Что по этому поводу скажет нам гостеприимный хозяин?

— Я понимаю, что вы не можете долго обходиться без отдыха, — произнес Эрике страдальческим голосом. — Точно так же, как без пищи и питья… Но хочу предупредить, что в этот момент нас уже ищут по всем окрестностям, а весть о событиях в районе гавани распространяется по стране. Нам следовало бы уйти как можно дальше… Впрочем, время все равно упущено. Остается уповать на то, что у аггелов не хватит сил обшарить каждое здание. Единственное, что я могу вам посоветовать сейчас, это с максимальной эффективностью использовать выдавшуюся передышку.

— Отоспаться, проще говоря, советуете, — подсказал Смыков.

— Да, но приняв предварительно меры предосторожности.

— Это уж как водится. Поучите свою тещу щи варить. — Смыков отстегнул часы и бросил их Левке. — Заступайте в караул, товарищ Цыпф. Через два часа разбудите Толгая. Потом очередь моя. Последним Зяблик. Пусть проспится, алкаш. Женщин и детей прошу не беспокоить.

Под детьми Смыков, видимо, подразумевал Оську Иавала и Эрикса.

Спустя десять минут притомившаяся и обожравшаяся ватага уже почивала. У одних сон был медвежий, глубокий. У других соловьиный, чуткий.

Цыпф перетащил одно из кресел в самый темный угол разгромленного зала и уселся с таким расчетом, чтобы видеть улицу. У противоположной стены устроился Эрикс, который, как видно, спать сегодня вообще не собирался. Могучий организм нефилима требовал куда меньше послаблений, чем это принято среди обыкновенных людишек.

Снаружи донесся легкий шорох, хотя улица по-прежнему оставалась безлюдной. Присмотревшись, Цыпф разглядел маленькую собачонку, обнюхивавшую кучу мусора.

— Песик бегает… — пробормотал он. — А у нас в Отчине их почти не осталось… Голод был страшный… Люди даже воробьев ели.

Ответа не последовало, да столь риторическое сообщение его и не подразумевало. Дабы вызвать Эрикса на разговор, Цыпфу пришлось задать вполне конкретный вопрос:

— А может случиться такое, что собачка, попавшая в зону, где нарушены принципы причинности, обретет дар речи?

— Может, — флегматично ответил Эрике. — Но я таких собачек еще не встречал.

Снова наступила долгая тишина. Цыпф напряженно обдумывал достойный вопрос. Эрикс, похоже, дремал, полуприкрыв глаза.

— А мне ваш город не понравился, — внезапно выпалил Цыпф. — Камень да железо… И вообще, неуютно. Один дом как картинка, а другой рядом будто бы на скорую руку сляпан. Стены косые, балки наружу торчат… Не хватает здесь чего-то. Ни парков нет, ни скверов, ни укромных уголков…

— Вы правы. — Веки Эрикса дрогнули. — Это совсем не тот город, каким он запомнился мне… Как бы это лучше объяснить… В древности люди раскрашивали свои мраморные статуи. Со временем пурпур и позолота сошли, но прекрасные формы продолжают привлекать нас… Иллюзия красоты исчезает, настоящая красота живет долго… Хотя и стоит намного дороже. В мое время искусство создания иллюзий, и не только зрительных, достигло совершенства. Фасаду обыкновенного здания при помощи не очень сложных ухищрений можно было придать вид Кельнского собора или мавзолея Тадж-Махал. Причем подлинник от копии нельзя отличить даже на ощупь. Со временем такие методы получили очень широкое распространение в архитектуре… А с парками и уличными насаждениями всегда существовало много проблем. Намного проще было создать их овеществленные миражи. При мне город выглядел зеленым, тенистым и благоуханным, но все это достигалось исключительно за счет ухищрений техники, творящей иллюзии. Как мне теперь кажется, иллюзией была и вся наша цивилизация.

Он умолк, и стало слышно, как собачонка, урча, грызет что-то. Выждав немного, Цыпф осторожно спросил:

— А почему, скажите пожалуйста, вам так кажется?

— Что? — Эрике, словно очнувшись, недоуменно глянул на него. — А-а… Это не так-то просто объяснить. И раньше человек создавал вещи, которые облегчали его жизнь. Прялки, топоры, паровозы… Без хозяина они были мертвы. Если топор ломался, не составляло труда отковать другой. Если у паровоза вдруг кончался уголь, котел можно было топить дровами.

— Точно! — обрадовался Цыпф. — Мы в Отчине именно так и делаем.

— Счастливые люди… Вещи, которые создавали в тех же целях мы, были продуктом совсем иного технологического уровня. Они даже носы нашим детям умели вытирать… Моя одежда лучше меня знала, что мне нужно. В зависимости от погоды, времени суток и многих других обстоятельств она самостоятельно меняла свой цвет, теплопроводность, фактуру и даже покрой. Каждая застежка имела свою собственную память и спешила предугадать каждое мое желание. Глянув на манжет левого рукава, я мог узнать любую новость. Манжет правого рукава позволял связаться с каждым человеком на планете или получить какую угодно открытую информацию. Моя одежда, мое рабочее место, весь мой дом были нашпигованы компьютерами… Кстати, вам известно, что это такое? По-моему, первые из них появились как раз в ваше время.

— Компьютеры… М-м-м… Это, кажется, такие электронные счетные машины.

— Ладно, пусть будет так. Детали здесь особого значения не имеют. Просто в конце концов все вещи, окружавшие нас, объединились между собой в глобальную сеть и стали жить своей собственной жизнью. Сохранись подача энергии, они остались бы работоспособными и после гибели человечества… Может, в этом и нет ничего плохого, но ко времени катастрофы наше существование целиком и полностью зависело от искусственных помощников. Чем вы зажигаете огонь?

— По-разному. У кого-то есть спиртовые зажигалки. У кого-то огниво. А некоторые даже научились спички делать. Правда, пока только фосфорные.

— Вот, а теперь представьте, что в момент катастрофы в нашей стране не оказалось ни единой спички, ни одной зажигалки. — Эрикс, не открывая глаз, усмехнулся. — И никто толком не знал, как без помощи электричества добыть огонь, ведь сведения об этом содержались в памяти компьютеров.

— Так уж никто и не знал… — не поверил Цыпф.

— Увы, но это факт… Мы не забивали себе голову лишними сведениями, ведь в любое мгновение можно было получить нужную информацию от компьютера… Лишившись машин и приборов, мы оказались совершенно беззащитными как перед стихией, так и перед врагами. То, что создавалось веками, рухнуло за несколько дней, рассеялось, как мираж. Поэтому я и называю нашу цивилизацию иллюзорной. Когда иллюзия исчезла, оказалось, что, помимо нее, почти ничего нет.

— Значит, вы уверены, что ваш мир погиб окончательно? — Цыпф почему-то перешел на шепот.

— В том виде, в каком он существовал до катастрофы, безусловно! — твердо ответил Эрикс. — Нет никакого смысла восстанавливать его. Для нормального функционирования любого из этих домов требовалось энергии больше, чем для целого вашего города. Каждая квартира имела свой лифт, свою систему кондиционирования и жизнеобеспечения. На каждом этаже был бассейн с водопадом, летний сад и еще много такого, о чем вы даже представления не имеете. Но, как выяснилось, жить под кустом или в пещере куда безопаснее. Наша земля никогда не дает урожай без удобрений, гербицидов и специальной обработки. Ни одна наша женщина не может зачать естественным путем, а мужчина — совершить половой акт без средств предохранения. Никто из нас не может достойно защитить даже самого себя. Все мы мертвецы, включая тех, кто еще жив. Недаром здесь так отвратительно пахнет…

— Но вы ведь явились сюда с вполне определенной целью. — Цыпф заерзал в своем кресле. — Объединиться с теми, кто еще, возможно, уцелел, и начать все сначала. Или я вас неправильно понял?