Особый район Китая. 1942-1945 гг. - Петр Владимиров

Вплотную у дувана нашего дома скалы. Между ними к пологой верхушке крутится тропинка. Здесь горы странные, будто кто-то подровнял вершины одним гигантским лезвием. Плоские пустынные вершины, исхлестанные ветрами. По склонам пучки сухой травы, непролазный кустарник, нагромождения камней, облюбованные змеями.

И над всем этим миром волшебство чистейшего синего неба! Неба, в котором остужен ветрами жар февральского солнца.

Родное небо Подмосковья — как близка, как чудесно схожа эта синева!.. Наш февраль! Искристое солнце. Снег, оплавленный в тончайшие кружева. Это небо великолепно на холстах Юона, Бакшеева, Кустодиева и Грабаря...

Я рассказывал Орлову о последних новостях и событиях. Он молчал.

«Сейчас хунаньца гложет одна забота, — говорил я. — Это судьба советско-японского пакта о нейтралитете. Срок действия пакта истекает через полтора месяца. Будет Москва денонсировать пакт или нет — этот гамлетовский вопрос измучил твоего подопечного. Если пакт будет денонсирован, значит наши откроют военные действия против японцев. Тогда Мао видит для себя совершенно иные возможности. Американцы рассчитывают на Чана, но прилагают все силы, чтобы держать под своим контролем Мао. Дальнейшее развитие событий, с его точки зрения, позволит сделать безошибочный выбор...»

«Мой подопечный очень мнителен, — заметил Андрей Яковлевич. — И Цзян Цин не лучше. В неделю по нескольку раз приглашают. Все их тревожит: сердечный ритм, слабость... А здоровье у них — дай бог нам такого...» [441]

* * *

Председатель ЦК КПК решил отозвать Чжоу из Чунцина. Обстановка складывается таким образом, что президент Чан Кай-ши неожиданно готов уступить по ряду вопросов, из-за которых ведет тяжбу Яньань. Сие сразу поставило под угрозу всю политику верхушки КПК.

В Чунцин полетела радиограмма с вызовом Чжоу Энь-лая. Оставлять Чжоу в Чунцине рискованно. Уступки Чана обнародуют, а председатель ЦК КПК будет продолжать игнорировать проект соглашения между Гоминьданом и Компартией. Подобное маневрирование грозит разоблачением политического блефа яньаньской верхушки. Ведь Яньань, взывая к компромиссу, идти на него отказывается. Это может поставить Коммунистическую партию в тяжелое положение, чреватое изоляцией.

В Яньани должны решить, каким образом, не отталкивая общественное мнение, все же опорочить и отмести любые уступки Чан Кай-ши. Чжоу тут главный консультант. У него репутация первого дипломата.

Но в действительности неуступчивость Яньани приобретает новое качество. Пакт Япония — СССР — какова его судьба? Стоит ли идти на уступки, если СССР, денонсировав пакт, разгромит Квантунскую армию? Не проще ли в таком случае все политические, материальные и военные выгоды приобрести за счет Москвы?

Председатель ЦК КПК не просто доброжелателен со мной. Жэнь Би-ши заметил мне, что «теперь вы, пожалуй, более доверенное лицо товарища Мао Цзэ-дуна, чем многие из нас — его старых соратников»...

Словами Руссо: «они превратили в заслугу собственное бессилие» — очень верно можно определить одну из характерных особенностей поведения Мао Цзэ-дуна. Он не гнушается спекулировать даже на собственном предательстве.

И сейчас, перестраиваясь на Советский Союз, он запевает «старую песенку из Чанша»: мол, я всегда был верным другом ВКП(б) и советского народа...

У Мао Цзэ-дуна солидный опыт по части перекрашивания различных своих подлостей в добродетели.

11 февраля

Обычно в помещении Мао, где он принимает посетителей, бессменно дежурит охранник. От охранника не ускользает ни единый жест гостя. Над самой же пещерой секреты маузеристов. На подходах к резиденции целая система [442] открытых и тайных постов. Вся растительность перед резиденцией тщательно сохраняется, чтобы с самолета ничего нельзя было заметить.

Вчера на узком совещании председатель ЦК КПК заявил, что, как ни прискорбно, компромисса с Чунцином вряд ли избежать. Однако на это пойти следует лишь не раньше середины апреля, когда выяснятся намерения Москвы.

«Всеми правдами и неправдами сохранять неопределенность в переговорах с Чунцином до этого срока», — вот смысл распоряжения председателя ЦК КПК своим представителям при Гоминьдане.

За последние дни председатель ЦК КПК передал через меня серию телеграмм. С показной добросовестностью он забрасывает Москву цифрами, версиями об отношениях с Гоминьданом и разоблачениями происков американцев...

Опрометчиво утверждать, будто Мао Цзэ-дун мало сведущ. Он досконально изучает материалы по Востоку. Лично перерабатывает множество отчетов, документов, донесений, фронтовых сводок. По актуальным китайским вопросам его осведомленность исчерпывающа. В сфере духовных интересов для него существует лишь китайская культура и китайская история.

Культура старого Китая предмет его особого почитания. В абсолютном превосходстве ее над любой иной культурой он не сомневается...

В одной из телеграмм председатель ЦК КПК сообщает, что Чан Кай-ши и вся гоминьдановская компания уповают на помощь американцев. Чунцин подталкивает Вашингтон к скорейшей транспортировке союзных войск в Китай. Цель Чан Кай-ши реорганизовать свои вооруженные силы с помощью янки, оснастить их самым современным оружием, механизировать пехотные соединения и т. п.

Председатель ЦК КПК пишет, что цель Вашингтона — это заарканить Компартию. Этого добивается и Чан Кай-ши, и президент Франклин Рузвельт...

Данная часть телеграммы Мао Цзэ-дуна примечательна. И Яньань, и Чунцин мечтали о союзе с Соединенными Штатами. Обе стороны пытались рассчитаться друг с другом американским оружием и долларами. Обе стороны предлагали за это свою страну на откуп заокеанским торгашам. Вашингтон предпочел Чан Кай-ши и теперь Мао Цзэ-дун напоминает Москве о классовой солидарности: американцы и Чан сговорились и это угрожает Особому району. [443]

Чтобы озлобить Москву, Мао насыщает телеграмму фактами о «политической проституции Гоминьдана» (выражение Мао из беседы со мной). Тут же Мао обращается к испытанной тактике подтасовки цифр.

Он пишет, что ныне в армиях центрального правительства около полутора миллионов солдат и офицеров. И это уже демонстрирует, насколько сократился их личный состав.

Профессиональные качества армий Чан Кай-ши на самом низком уровне за все годы национально-освободительной войны. И это еще раз доказывает непрерывно растущую мощь 8-й НРА и Новой 4-й НРА, численность которых достигла семисот десяти тысяч бойцов и командиров.

«Еще в прошлом году, — пишет председатель ЦК Компартии, — гоминьдановские вооруженные силы имели неоспоримый перевес над всеми нашими дивизиями. Однако японцы предприняли мощные наступательные действия. Это привело к кардинальному перераспределению сил между 8-й НРА, Новой 4-й НРА и армиями Чан Кай-ши. Еще до катастрофы в провинциях Хунань и Хэнань, а также на южных фронтах страны дивизии 8-й НРА, Новой 4-й НРА и партизанские отряды связывали не менее пятидесяти одного процента отборных японских соединений. Уже тогда на подавление чунцинских армий японские захватчики расходовали не более сорока девяти процентов своих боевых частей. Позорная катастрофа, пережитая гоминьдановскими войсками в Хунани, на южном фронте, а также в Хэнани, заставила вооруженные силы Компартии восполнять слабеющее сопротивление гоминьдановских армий. Теперь 8-я НРА и Новая 4-я НРА вместе с партизанскими отрядами связывают в сражениях шестьдесят четыре процента наиболее крепких соединений противника. 8-я НРА и Новая 4-я НРА вместе с партизанами также ведут операции против девяноста процентов марионеточных нанкинских формирований. Гоминьдановцы отступают перед оккупантами, несмотря на то, что теперь их атакуют не более тридцати шести процентов общего числа всех экспедиционных сил врага в Китае».