Мурлов, или Преодоление отсутствия - Виорэль Ломов

– Однако! – Рассказчик похлопал Боба по плечу. – Все в лучшем виде, Боб.

– А совы-то на абрикосах сидят? – спросил Рассказчик.

– Да кто ж их знает, сидят они или нет… – ответил хозяин.

Ночью ко мне являлась Ася. Ничего не скажешь, и треск и скрежет стоял, и в ставни крылья бились, и шорохи были, и дверцы отворялись и скрипели, и шаги слышались, и половицы прогибались, но это все были обычные приметы обыкновенного дома с привидениями, которыми не удивишь бывалого путешественника. Но не каждому, кто в пути, среди ночи из темного угла является золотая красавица с распущенными волосами и прекрасными глазами, в которых, как озера, стоят слезы. «Ты защитишь меня, Рыцарь?» – спрашивала Ася, а я слышал голос Наташи и отвечал: «Защищу, моя родная, обязательно защищу». А утром все выползли на солнышко, помятые и хмурые, и слонялись по площадке, как привидения, пока Борода-2 готовил в двухведерном котле убийственный завтрак из остатков того, что он заготовил себе в намеченный на сегодня очередной двухнедельный обход закрепленной за ним, как за егерем на полставки, территории.

– Отметим начало моего обхода, – сказал он.

– А что ж ты сам-то будешь есть в пути, все-таки две недели?.. – для проформы поинтересовался Боб.

– Да я могу месяц ничего не есть, была б только чистая вода. А воды тут навалом!

– Я так не могу, – вздохнул Боб, и когда Борода-2 предложил ему прошвырнуться на пару недель вместе по экзотическим местам, Боб сослался на ребят, что не может бросить их одних в этом месте.

– Ну, что ж, друзья мои, – сказал Борода-2 после умопомрачительного завтрака. – Мне пора на работу. А вы смотрите, как надумаете сами. Бобу я предлагал пройтись со мной, но у вас тут общие дела. С едой мы, ребята, покончили, как с классом крестьянства. Дать вам нечего. Надо самому запасаться провизией в городе. Вернусь из обхода, привезу. Ну, а вы, думаю, с голоду не помрете. Лето как-никак, да и в городе не будут вас голодом морить. Не время помирать с голоду. Хотя… Не знаю, стоит ли вам идти в город. Неразбериха там сейчас. Неразбериха – это фамилия спикера. Референдум очередной проводят, отменяют полицию, суды и законы, так как сейчас надежнее защищают презервативы высокого качества «Иннотекс». На той неделе слышал, в целях экономии электроэнергии с первого числа передвинут время на сто лет назад. Теперь точно на сто лет свет отключат. Не знаю только, паспорта будут менять?..

– Опять пошло-поехало, – сказал Боб. – У него это, наверное, приступами, после еды. Поэтому месяцами и не ест. Борода! – обратился он к хозяину. – Тут где-нибудь телефон поблизости есть? Лучше, конечно, переговорный пункт. Домой позвонить хочу.

– Домой? Отсюда домой не позвонишь, нет тут телефона. Вам бы, ребята, сейчас никаких путешествий лучше не предпринимать. Перележите где-нибудь. Да хоть тут! Рыбки половите, грибочков, ягод поищите… Не помрете. Вообще-то у нас здесь испокон веку закон гостеприимства: на чью землю попадете, тот вас и угощает. А не будет, его можно убить и угощаться самим.

Глава 54. Дурила среди одуванчиков

С этими словами Борода-2 ушел, а мы, посовещавшись, решили все же идти в город, так как выбирать было не из чего: дорога была одна. По берегу идти нельзя: валуны, скалы громоздились друг на друге в первобытном хаосе, и с одной стороны вверх уходили отвесные стены земли и камня, а с другой – водная бездна кипела страстями Нептуна. Мы подались по тропинке в гору через перевал. Когда солнце стало в зените, мы прошагали уже порядком, устали и захотели пить и есть. А до города как было далеко, так и не стало ближе. Сели в тени деревьев передохнуть. Рядом протекал чистый ручеек. Напившись, мы, не сговариваясь, покинули нашу тропинку и ломанули напрямик к озеру через бурелом, через кусты шиповника, орешника, заросли бузины, папоротника, лопухов, крапивы, переплетенные искрящейся паутиной и такие огромные, что они скрывали нас с головой.

Выйдя из зарослей на ровное место, мы наткнулись на разъезженную дорогу. Обобрали с себя паутину и пошли веселей: ноги сами несли нас под гору и мы спускались, как кони, в полуприсяд.

Несколько раз из кустов выглядывала рожа – не то пацан, не то юркий мужичок – но стоило нам поманить его пальцем или окликнуть, он тут же прятался в заросли, а спустя минуту выглядывал уже из других кустов.

– Абориген, – ткнул в него пальцем Боб. – Это он тебя, Рыцарь, боится. Тут еще, наверное, медный век. Однако чертовски хочется жрать! Мяска бы. Поросеночка!

– Пожуй одуванчики. Перед мясом полезен салат.

– А что! – подхватил Боб. – Идея! Одуванчики успокаивают, тонизируют, червячка морят и, главное, занимают ровно столько времени, насколько приближают к поросенку.

Мы расположились на лугу, поросшем одуванчиками. Лежали на теплой земле, Боб рвал одуванчики, жевал их и сплевывал зеленую слюну.

– Обожаю рекламу, – сказал Рассказчик, – особенно еды, когда поросенок или корова с такой доброй улыбкой по-человечьи обращается к покупателю: «Съешь меня, пожалуйста!» А покупатель еще и выпендривается, думает да выбирает.

– Убил бы! – сказал Борода.

– А что, ничего. Ничего, Бобушка, – успокаивал себя Боб. – Маленько перекусим, а внизу нас ждет плотный обед, фаршированный судак и мясо в горшочках, под водочку и с хрустящим лучком. Я уж молчу про сладкие свиные ребрышки. После мяска! после водочки! так бы и сжал в кулачочек! грудочку! или попочку! живиночки кусочек!

– Как мало надо, – сказал Рассказчик, незаметно сглотнув слюну, – одуванчики в траве под небом. Желтый, зеленый, синий цвет.

– Мало, – возразил Боб, – трех цветов мало. Для гармонии нужны еще два цвета: красный и белый. Шашлык, бифштекс с кровью, помидоры, водочка, лук, ну и попочка.

– Художнику видней, – сказал Рассказчик. – Правда, женщины тоже многоцветные создания: есть даже лиловые. Про черных ясно все по умолчанию. Так называемое абсолютно черное тело – поглощает весь свет и забирает всю энергию. Черная дыра. С ней лучше не связываться. Кстати, я знал одного чудака, который терпеть не мог желтый цвет. Министр один. Он учинял страшные разносы, если на заводской промплощадке ему на глаза попадался хоть один одуванчик. Был случай – даже уволил директора одного крупного завода. За полянку с одуванчиками перед заводской столовой. Я думаю, у него в детстве от одуванчиков был понос, поэтому их и вырывали по всей стране перед его приездом. Хотя так думаю, что к старости они ему были бы весьма полезны. Но меня не взяли к нему цирюльником, мордой не вышел.

– Боб, ты слышишь? – крикнул Борода вслед Бобу, убегавшему в кусты и на ходу рвавшему ремень из штанов.

Боб бежал и приговаривал:

– Хватит мне на мозги капать, дядя Боря идет какать.

Он скрылся в кустах и через мгновение оттуда донеслось пронзительное верещание.

– Голос желудка, – заметил Рассказчик.

– Эк его расслабило, – сказал Борода. – От таких залпов разлетится избушка.

– Изба крепка запором, – заметил Рассказчик.

Верещание не кончалось, а, напротив, стало еще пронзительнее, точно в капкан попал зверь размером с лису, но голосом размером со слона. Обеспокоенные, мы поспешили в кусты. Там увидели Боба на корточках, а в руках у него билась, извивалась и верещала та самая любопытная рожа, что преследовала нас с перевала. Боб ее успокаивал:

– Ну что ты вопишь? Не видишь, занят я. Сейчас освобожусь и поговорим.

Освободившись, Боб освободил и пленника, похожего на скомороха, и мы все вернулись на лужок.

– Дурила, – ласково говорил Боб, – чего напугался? Э-э, брат, в эту минуту мне лучше не мешать. Стихия, брат. Стихия огня. Опалю.

Мужичок молчал и только лупал глазами.

– Ну что, язык проглотил? – Боб усадил Дурилу рядом с собой. – Давай начинай. Рассказывай: как тут у вас с жратвой, с бабами?

– С бабами везде одинаково, – неожиданно басом сказал мужичок. – Бабы там, где мужики есть. А мужиков нет – и бабе там делать нечего.

– Молоток! Дай я тебя обниму! Налил бы. Жаль, нечего. Будет – налью! Но ты скажи: вот нас четыре мужика, с тобой пять, а где бабы?

– Там, где жратва.

– А где жратва?

– Где-где? Маленький, что ли? Вон, в городе, сколько влезет… А вы, кстати, откуда? – спросил Дурила.

Мы указали на восток.

– Там нет дороги. Серьезно, вас случайно не смерч принес?

– Бог миловал. Черт принес. Рыцарь, покажи свой бегунок.

Дурилу, похоже, удовлетворили сто подписей Рассказчика.

– Странно только, что вы идете в шестой зал, а уже оказались здесь. И здесь не написано, откуда вы.

– Мы из пятого зала. Идем в следующий по порядковому номеру.

– Здесь, ребята, другие порядки. Здесь Галеры, а в документе пункт назначения зал № 6. Командировку вам могут не отметить. Где отметка, спросят, шестого зала? Что скажете им?