Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. - Евгений Тарле

Словом, Версальский трактат оставался в общем тем самым, каким был до этого обмена нотами.

Клемансо дал знать, что больше никаких изменений не будет и что трактат должен быть подписан, иначе возобновится война против Германии.

Брокдорф-Ранцау выехал в Веймар (из Версаля, где он находился). В Веймаре царила величайшая растерянность. Крайние правые и правые были против подписания мира, демократическая партия тоже, на крайнем левом фланге тоже проявлялось определенное течение в этом смысле. Но социал-демократия большинства (не вся, правда) и центр решили подписать. Вождь центра Эрцбергер полагал, что неподписание трактата равносильно новому нашествию союзных армий и расчленению Германии, так как Бавария и другие отдельные государства принуждены будут заключить с Антантой сепаратный мир. Союзники без труда сломят всякую попытку к сопротивлению, если бы даже таковая проявилась, и все равно придется покориться, но еще на худших условиях. Был запрошен Гинденбург о возможностях и шансах сопротивления. Смысл ответа старого фельдмаршала заключался в том, что борьба на востоке — с Польшей — еще возможна, но на западе — против союзников — безнадежна.

Приходилось решаться. Граф Брокдорф-Ранцау 20 июня 1919 г. подал в отставку, так как он слишком часто повторял, что мирный трактат и неисполним и неприемлем (unerfullbar und unannehmbar). Вышел в отставку на другой день, 21 июня, и первый министр Шейдеман, тоже не имевший возможности, после того, как он 1 1/2 месяца заявлял (считая с 7 мая — дня передачи текста договора) о полной неприемлемости договора, согласиться на его подписание. Во главе нового кабинета стал социал-демократ Бауэр; министром иностранных дел сделался социал-демократ Герман Мюллер (оба — члены шейдемановского большинства). В кабинет вошел и Эрцбергер.

22 июня состоялось в Национальном собрании в Веймаре голосование по вопросу о Версальском мире. На другой день истекал срок ультиматума, который предъявил Клемансо. Большинством 237 голосов против 138 решено было мир подписать, но с двумя оговорками:

1) Германия отказывается признать себя единственной виновницей войны;

2) Германия отказывается выдать своих граждан Антанте (обвиняемых Антантой в преступлениях против международного нрава).

Но Клемансо ответил 23 июня, что он никаких оговорок не признает, и категорически потребовал принятия всех без исключения пунктов Версальского договора. Пришлось подчиниться и в этом больном для самолюбия вопросе. Узнав о решении собрания принять договор, германская команда на морских судах, выданных Англии и стоявших пока в Скапа-Флоу (на Оркнейских островах), воспользовалась последним днем своего пребывания на судах и открыла кингстоны, чтобы не оставлять судов врагу. За это потопление Англия впоследствии потребовала (и получила) от Германии дополнительное вознаграждение, очень высоко исчисленное, именно — все оборудование всех германских морских доков.

В Версаль выехали немедленно два министра: иностранных дел — Герман Мюллер, и колоний — Белль; первый — социал-демократ, второй — член партии центра.

28 июня 1919 г., в 3 часа дня, в той самой великолепной зеркальной галерее Версальского дворца, где 18 января 1871 г. родилась Германская империя, Белль и Герман Мюллер подписали Версальский трактат. Самая кровавая из всех трагедий, когда-либо передававшихся человечеством, получила свое формальное завершение.

7. Сен-Жерменский мир победителей с Австрией. Трианонский мир с Венгрией. Мир в Нейи с Болгарией. Севрский мир с Турцией

Одним из самых тяжких последствий мировой войны для Германии было, конечно, разрушение как Турции, так и Австро-Венгрии, через которую Германия распространяла свое экономическое влияние на всем турецком Востоке. Теперь союзной Австрийской монархии не существовало, и ряд новых, неприязненно к Германии относящихся держав безнадежно отрезал последнюю от Балканского полуострова и подавно от Малой Азии. Окончательно участь побежденной Австрии была решена спустя почти 2 1/2 месяца после Версальского мира в Сен-Жермене.

10 сентября 1919 г. в Сен-Жермене (близ Парижа) был подписан мир между победителями и Австрией. В сущности к тому моменту, как в Сен-Жермен были вытребованы австрийские делегаты и им был вручен для подписи мирный трактат, уже были почти в точности установлены все границы нового государства. Венгрия отпала от Австрии 28 октября 1918 г., и с ней готовились заключить отдельный трактат. Чехословакия отпала тогда же и теперь фигурировала в качестве одной из держав-победительниц, рядом с Антантой. Все южные славянские области отошли еще в октябре 1918 г., при разгроме австрийской армии, к Югославии, или, как она называлась теперь на дипломатическом языке официально, к Сербско-Хорватско-Словенскому государству (l'Etat Serbe-Croate-Slovene). В Югославию вошла также Черногория, хотя дело прошло далеко не так гладко, как сербы о том рассказывают.

В январе 1916 г. черногорский король Николай покинул страну, занятую австрийцами. В июле 1917 г. Пашич составил и обнародовал (на о. Корфу) декларацию о присоединении Черногории к Сербии. В октябре 1918 г. сербы, по изгнании австрийцев, заняли Черногорию, а французское правительство не разрешило Николаю (находившемуся во Франции) вернуться в свою страну. В конце ноября 1918 г., впрочем, Николай был объявлен в Цетинье низложенным «волей народа», и Черногория была окончательно присоединена к Сербии. Однако антисербское течение было в первые годы после этого присоединения так сильно в Черногории, что английская дипломатия (в 1919 г.) даже подумывала о вмешательстве, а черногорские эмигранты печатали воззвания к Европе о сербском терроре. Так или иначе Черногория вошла в состав этого нового Югославского государства. Галиция отошла к Польше, Буковина — к Румынии, Триестская и Трентинская области, вплоть до Бреннера, отошли к Италии.

От Австро-Венгрии — осталась приблизительно 1/8 часть прежней территории и немного больше 1/9 части прежнего населения (6 миллионов человек). Это, собственно, и утвердил Сен-Жерменский трактат, проведя по всем направлениям точные границы Австрийской республики с исключительной щедростью в пользу всех этих новых и старых пограничных государств. Австрийская республика лишалась права содержать армию свыше 30 тысяч человек, которая предназначалась исключительно для охраны внутреннего порядка. Подробные приложения к этой (120-й) и следующей (121-й) статьям лишали Австрию какой бы то ни было возможности обойти это постановление. Так же, как Германия по Версальскому миру, Австрия обязывалась уплатить в возмещение убытков ту сумму, которую ей объявят победители 1 мая 1921 г. Точно так же Австрия обязывалась предоставить без взаимности все права наибольшего благоприятствования в своем таможенном законодательстве для товаров, ввозимых из стран-победительниц (статья 217). Целым рядом законоположений трактата Австрия лишалась всех договорных коммерческих и иных прав, которые она имела за границей. Другие законоположения и приложения к ним устанавливали теснейший и реальный всевластный контроль победителей над всем финансовым управлением Австрии.

Австрия оставалась существовать в виде небольшого земельного клочка, в виде маленького и худосочного тела с огромной головой — г. Веной, который создавался и рос столетиями в качестве столицы великой державы, превосходившей своими территориальными размерами Германию или Францию. Теперь эта голова оказывалась до уродливости несоразмерной и тяжелой для ничтожного государства, оставшегося от былой Австро-Венгерской империи. Экономически Австрия не могла нормально существовать без Чехословакии, куда отошли богатейшие пахотные земли и громадная промышленность, без Венгрии, без экономических связей с Румынией: было более легким и естественным примкнуть ей к Германии. Агитация в этом смысле уже велась, и во главе ее стоял авторитетный политик и ученый историк (медиевист) Лудо Гартман, посол Австрийской республики в Берлине.

Но победители ни в каком случае не желали допустить этого усиления Германии. Поэтому в трактат была введена знаменитая 88-я статья, которая под внешней формой защиты австрийской «независимости» решительно воспрещает ей присоединяться к Германии без разрешения совета Лиги наций (где Франция и Англия всегда вполне уверены в большинстве голосов). В статье даже не упоминается слово «Германия», но все обставлено так, что обойти эту статью нельзя. Даже «участие в делах другой державы» воспрещается. Вопрос об Австрии с первых же лет после войны казался совершенно безнадежным. Столица в 1 3/4 миллиона человек в государстве, где всего живет около 6 миллионов (6 1/5 млн.), промышленность, рассчитанная (до войны) на рынок в 50 с лишком миллионов человек и на внешние рынки и внезапно лишенная всего (кроме тех же нищих 6 миллионов потребителей), территориальный обрубок, лишенный почти всех сельскохозяйственных богатств и отрезанный от моря, — все эти реальности заставляли всю Европу и Америку смотреть на Австрию как на нелепейший из парадоксов, созданных парижскими мирными трактатами 1919 и следующих годов. Бенеш, министр иностранных дел Чехословакии, выразился однажды (в 1920 г.) так: чтобы облегчить положение Австрии, нужно прежде всего, чтобы из Вены куда-нибудь подальше уехал миллион человек. Кроме подобных рецептов, пока никто ничего умнее придумать не мог.