Ты мое Солнце - Екатерина Сергеевна «Лис»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аня глубоко вздыхает, чуть громче, чем хотелось, и кидает на стол белый измятый клочок. Она успокаивается, подбирает тряпку и начинает убирать со стола, пока Эдик занимается жирными пятнами на футболке друга.
— Я обещаю тебе, что больше не буду заводить этот разговор, — парень промакивает пятна салфеткой и специально говорит громче, чтобы отвлечь его от лишнего шума.
— Согласен, — твердо и четко произносит Сергей. На миг в его зрачках загораются искры, но тут же гаснут.
— Согласен? С чем? — парень не верит своим ушам, округляет глаза от удивления. Аня же прижимает к себе столовую тряпку, не замечая, как жирные следы навсегда отпечатываются в мягком ворсе кофты.
— Согласен на помощницу, — фыркает Сергей, строит злое выражение лица.
Эдик с облегчением вздыхает, обнимает на радостях друга, крепко прижимает к своей груди. Мужчина вырывается, демонстрирует свое раздражение, но не применяет силу.
— И эту новость ты можешь сообщить ей прямо сейчас.
Эдуард сразу тушуется, перекидывается непонимающим взглядом с Аней. Немой вопрос застывает у нее на испуганном лице, а парень лишь пожимает плечами. Он немного молчит, не знает, что ответить.
— Ты о чем? — все еще не понимает Эд. Он хочет показать спокойствие, но голос его подводит.
— О том, что ты… — Сергей повышает голос, — уже несколько месяцев делаешь из меня дурака, — усмехается он.
— Как ты догадался? — только и может спросить друг. От изумления у него холодеют пальцы, а бедная Аня сливается с дверью холодильника.
— Я чувствую ее, — уже мягче говорит мужчина и немного улыбается, как будто припоминает что-то очень приятное. — Я ощущаю ее присутствие практически с первых же дней. Конспираторы хреновы. И знаешь, твой обман чертовски злит, — констатирует Сергей.
— Прости, — начинает оправдываться Эд. Он так боится гнева друга, что готов на коленях вымаливать у него прощение. — Но ты пойми я не мог по-другому.
— Замолчи! — кричит мужчина, отчего Эдик вздрагивает, а сердце Ани умирает на месте.
— Но я очень рад, что ты согласился, — робко продолжает парень. — Она просто хочет быть рядом с тобой, быть для тебя опорой, — теперь будь что будет, но назад отступать нельзя. Парень обреченно прикрывает глаза, но продолжает давить. — Аня согласна на любые твои условия, только позволь ей приходить.
Эд стоит так близко, что ощущает, как с каждым его словом сердце Сергея начинает пропускать удары.
— Она и так приходит, — все еще сердится Сергей, прикрывает веки, чтобы хоть немного успокоиться и уловить ее дыхание.
Это решение далось ему нелегко. Долгие ночи без сна погружали его в далекие раздумья. Череда воспоминаний стёрла грань между болью и счастьем, напомнила о любви и вытеснила всю грусть и обиду, окутала давно забытым теплом, приправленным ее ароматом, который Сергей почувствовал в первый же день после больницы. Тогда он еще не понимал, рад ли этому, но со временем все переросло в какую-то немыслимую игру. Эдик тщательно скрывал присутствие Ани в их доме, а Сергей делал неимоверные усилия над собой, чтобы не реагировать на ее присутствие. Каждый раз его сердце начинает трепетать, когда чувствует ее слабые попытки дотянуться. Оно тает и разливается теплом по затвердевшим венам, напоминая, что он все еще живой. Он любит свое солнце, но только уже не вправе просить ее о том же. Он, глупец, во снах надеется на прощение, мечтает о долгой счастливой жизни в ее объятиях. Опьяненая душа летит навстречу мечте, но разбивается под отрезвляющими воспоминаниями. Становится невыносимо больно, что хочется выть раненым зверем, что он и делает под покровом черной ночи. Но теперь отказаться от удовольствия, ощущать хотя бы ее присутствие рядом он не может. Сергей мечтает вновь притронуться к ее гладкой коже, хотя бы случайно. Мужчина вспоминает ее солнечный образ, который до сих пор согревает его темное царство.
— Эй, Серега, ты чего притих? — толкает его в плечо Эд, позабыв о травме. Сергей немного сжимается от страха перед саднящей болью, но тут же выпрямляется.
— Она будет тут жить? — с трепетом в голосе задает вопрос.
— Нет, — возражает Эд. Он смотрит на побелевшую Аню, которая быстро качает головой, машет руками и мычит что-то непонятное в обнимку с тряпкой.
— А почему она сама не говорит?
Сергей прислушивается, улавливает лишь тихий писк.
— Извини, я не могу оставаться, — очень тихо, с грустью и стеснением произносит она. Ее голос — услада для его ушей. Он чуть дергает губы в улыбке, но боится выдать себя и дать им обоим надежду. Он не вправе обрекать ее на жизнь с инвалидом. Она должна почувствовать наигранный холод, понять, что Сергей теперь совсем другой, добровольно оставить его в прошлом и начать новую жизнь.
— Хорошо, — равнодушно соглашается Сергей. — Ты будешь приходить по мере возможности. Раздели дни с Эдом, — Сергей кивает куда-то в сторону. — Я помню, что у тебя еще и институт, так что решите, чтобы тебе все это, — он показывает на пространство руками, — не помешало учиться. И да, у меня есть одно условие, — мужчина минуту молчит, что-то рисует пальцами по столу. — Я хочу, чтобы она получала за меня деньги, — Сергей поворачивает голову в сторону Эда, нащупывает друга и берет его за руку. — Слышишь меня? Это ее работа, не благотворительность.
Аня пытается что-то возразить, со злости кидает грязную тряпку в раковину, шипит кошкой на Эда, который покорно соглашается на условия друга. Он эмоционально жестикулирует и показывает Ане, чтобы та успокоилась, иначе Сергей просто передумает.
— Приступаешь завтра, — бросает мужчина в сторону. — Если все, конечно, согласны?
— Я согласна, — твердо отвечает Аня. В ее голосе уверенность.
— Ну, тогда… — он обращается к Эдику, — отведи меня в спальню, я устал.
Ему невыносимо слышать ее нежный голос, вспоминать алые губы и быть так далеко.
— Хорошо, дружище, — парень помогает мужчине встать, берет его под руку и ведёт к двери.
Сергей кидает в сторону Ани один пустой взгляд на прощание и в сопровождении скрывается в тени коридора.
Аня пытается переварить все свои ощущения. В голове все смешалось от наплыва информации и чувств. Радость сменяется тревогой от обидных слов, но в то же время душа ликует, осознавая, что там, в глубине темного
