Сборник "Последнее желание" - Анджей Сапковский

— Не веришь или не желаешь поверить?

Он не ответил.

— И ты хочешь, чтобы тебя считали холодным профессионалом? — спросила она, странно улыбнувшись. — Тем, кто думает не головой, а острием меча? Если хочешь, я скажу, каков ты в действительности.

— Я знаю, какой я в действительности.

— Ты впечатлительный, чуткий, — сказала она тихо. — В глубине души ты полон тревоги. Меня не обманешь каменной физиономией и холодным голосом. Ты — впечатлительный, и именно впечатлительность заставляет тебя бояться, а вдруг да то, против чего ты собираешься выступить с мечом в руке, окажется правым, получит моральный перевес…

— Нет, Эсси, — медленно проговорил он. — Не ищи во мне тем для трогательных баллад о ведьмаке, разрываемом внутренними противоречиями. Возможно, я и хотел бы, чтобы было так, но этого нет. Мои моральные дилеммы разрешают за меня кодекс и воспитание.

— Не говори так! — воскликнула она. — Я не понимаю, почему ты стараешься…

— Эсси, — снова прервал он. — Попробуй понять меня правильно. Я не странствующий рыцарь.

— Но и не холодный, бездумный убийца.

— Верно, — спокойно согласился он. — Не холодный и бездумный, хотя многие считают иначе. Но не моя впечатлительность и свойства характера возвышают меня, а надменная и грубая гордость специалиста, убежденного в своей значимости. Профессионала, в которого вколотили, что законы его профессии и холодная рутина важнее эмоций, что они предохраняют его от ошибок, которые можно совершить, ежели заплутаться в дилеммах Добра и Зла, Порядка и Хаоса. Не я эмоционален, а ты. Впрочем, того требует твоя профессия, правда? Это ты забеспокоилась, подумав, что симпатичная на первый взгляд, отвергнутая сирена напала на ловцов жемчуга в приступе отчаянной мести. Ты сразу начинаешь искать для сирены оправдания, смягчающие обстоятельства, вздрагиваешь при мысли, что ведьмак, которому заплатил князь, прикончит прелестную сирену только за то, что та осмелилась поддаться эмоциям. А ведьмак, Эсси, свободен от таких дилемм. И от эмоций. Даже если окажется, что виновата сирена, ведьмак не убьет ее, потому что это запрещает кодекс. Кодекс решает дилемму за ведьмака.

Глазок взглянула на него, быстро подняв голову.

— Любую дилемму?

«Она знает про Йеннифэр, — подумал он. — Знает. Эх, Лютик, Лютик, стервозный ты сплетник…»

Они глядели друг на друга.

«Что скрывается в твоих синих глазах, Эсси? Любопытство? Увлеченность моим отличием? Каковы темные стороны твоего таланта, Глазок?»

— Прости, — сказала она. — Глупый вопрос. И наивный. Говорящий о том, что я вроде бы поверила тому, что ты сказал. Возвращаемся. Ветер пронизывает до костей. Смотри, как колышется море.

— Вижу. Знаешь, Эсси, это интересно…

— Что — интересно?

— Голову дам на отсечение, что камень, на котором Агловаль встречается с сиреной, был ближе к берегу и крупнее. А сейчас его не видно.

— Прилив, — коротко сказала Эсси. — Скоро вода дойдет вон туда, под обрыв.

— Даже туда?

— Да. Вода здесь поднимается и опускается сильнее локтей на десять, потому что тут, в теснине и устье реки, возникает так называемое приливное эхо, или как там его именуют моряки.

Геральт глядел на мыс, на Драконьи Клыки, вгрызающиеся в гудящий, вспененный прибой.

— Эсси, а когда отлив начнется?

— Что?

— Как далеко отступит море?

— А что? Ах, поняла. Да, ты прав. Оно отступит до линии шельфа.

— Линии чего?

— Ну как бы полки, образующей дно, плоского мелководья, резко обрывающегося на границе глубины.

— А Драконьи Клыки?

— Они точно на краю.

— И до них можно будет дойти посуху? Сколько времени будет в моем распоряжении?

— Не знаю, — поморщилась Глазок. — Надо расспросить местных. Но не думаю, Геральт, что это удачная мысль. Посмотри, между сушей и Клыками камни, весь берег изрезан заливчиками и небольшими фиордами. Когда начнется отлив, там образуются ущелья, котлы, заполненные водой. Не знаю…

Со стороны моря, от едва видимых скал, донесся плеск. И громкий певучий окрик.

— Белоголовый! — кричала сирена, грациозно перескакивая с гребня одной волны на другую и молотя по воде быстрыми изящными ударами хвоста.

— Шъееназ! — ответил он, махнув рукой.

Сирена подплыла к камням, встала вертикально в пенящейся глуби, обеими руками откинула волосы на спину, демонстрируя при этом торс со всеми его прелестями. Геральт кинул взгляд на Эсси. Девушка слегка зарумянилась и с сожалением и смущением на мгновение кинула взгляд на собственные выпуклости, едва обозначенные под платьицем.

— Где мой? — пропела Шъееназ, подплывая ближе. — Он должен был ждать.

— Ждал три часа и ушел.

— Ушел? — высокой трелью удивилась сирена. — Не стал ждать? Не выдержал каких-то несчастных трех часов? Так я и думала. Ни капли жертвенности! Ну нисколечко! Противный, противный, противный! А что делаешь здесь ты, белоголовый? Прогуливаешься с любимой? Прекрасная пара, только вот ноги вас уродуют.

— Это не моя любимая. Мы едва знакомы.

— Да? — удивилась Шъееназ. — А жаль. Вы подходите друг другу, прекрасно смотритесь рядом. Кто она?

— Я Эсси Давен, поэтесса, — пропела Глазок с акцентом и мелодичностью, по сравнению с которыми голос ведьмака звучал как воронье карканье. — Приятно познакомиться, Шъееназ.

Сирена шлепнула ладонями по воде, звучно рассмеялась.

— Как хорошо! Ты знаешь нашу речь! Даю слово, вы поражаете меня, люди. Воистину, нас разделяет вовсе не так много, как утверждают некоторые.

Ведьмак был удивлен не меньше сирены, хоть и мог предполагать, что образованная и начитанная Эсси лучше его знает Старшую Речь, язык эльфов, певучую версию которого использовали сирены, водороски и нереиды. Ему должно было быть ясно также и то, что певучесть и сложная мелодика речи сирен, осложнявшие ему общение, Глазку его только облегчали.

— Шъееназ! — воскликнул он. — Кое-что нас все-таки разделяет, и порой этим оказывается пролитая кровь! Кто… кто убил ловцов жемчуга там, у двух скал? Скажи!

Сирена нырнула, взбурлив воду. Через секунду снова выскочила на поверхность, а ее красивое личико съежилось в противной гримасе.

— Не смейте! — пронзительно крикнула она. — Не смейте приближаться к Ступеням! Это не для вас! Не ссорьтесь с ними! Это не для вас!

— Что? Что не для нас?

— Не для вас! — воскликнула Шъееназ, бросаясь всем телом на волны.

Высоко взметнулись брызги. Еще мгновение был виден ее хвост, раздвоенный узкий плавник, бьющий по волнам. Потом она скрылась в глубине.