Свидетель или история поиска - Джон Годолфин Беннетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несомненно, я изменился: я мог общаться с источником мудрости вне меня и за пределами моего сознания. По жестокому замыслу Рока я должен был быть отвергнут всеми, кто много для меня сделал. Для меня было ясно, как день, что «тестирования», устраиваемые субудовскими группами в Лондоне и во всем мире, были в значительной степени самообманом и принятием желаемого за действительное. Я наблюдал развитие «Оксфордской группы» под руководством доктора Бачманна, позднее нравоучительно вещавшего об опасностях, окружавших и подстерегавших веру в «руководящий внутренний голос». Я находился в нелепейшем положении, отрицая в других то, к чему привык прислушиваться в себе. Убежденный, что могу общаться со своим сознанием, я тем не менее сомневался в способности других получать послания и указания свыше.
Много месяцев я с напряжением искал разрешения этого противоречия. Подвергая себя намеренному «тестированию», то есть пассивно отдаваясь латихану и задавая особые вопросы, я либо вовсе не получал ответа, либо приходивший ответ был сомнительным. Но, позволив хотя бы легчайшему намеку на желаемый ответ пробраться в мой вопрос, я туг же получал ответ столь туманный и неконкретный, что впасть в самообман становилось проще простого. С другой стороны, не задавая вопросов, а молясь о руководстве, указание, что должно делать, приходило неожиданно и непредсказуемо без латихана, как правило, тогда, когда я и не думал об этом. Эти указания были четкими и часто отличались от моих желаний, так что я не мог сомневаться в их истинности. Постепенно я сформулировал следующие критерии для различения указаний «внутреннего голоса»:
1. Они не должны противоречить здравому смыслу.
2. Они должны быть потрясающими или, по крайней мере, неожиданными.
3. О них не следует просить, кроме как в очень общем виде «просьбы о помощи».
Я также понял, что, принимая руководство со стороны Сознания всерьез, нужно быть готовым следовать ему, куда бы оно ни вело. Оно звучало не как повеление, но как спокойный негромкий голос, который легко смолкал. Он не требовал и не жаловался, но, доверяясь ему, мы вскоре получали его доверие, и он становился все более и более явным в нашем ментальном осознании.
В январе 1961 года произошел показательный случай. Однажды, сидя в Джамихунатре и выполняя утренние упражнения с группой в 15–20 человек, тогда постоянно живших в доме, я услышал голос Шивапури-баба, велевший мне «приходить поскорее, а то будет слишком поздно». Я никогда не видел его и ничего о нем не слышал особенного уже двадцать лет, с тех пор как впервые узнал о нем от профессора Ратнасурия, цейяонского буддиста, ставшего позднее преданным учеником Успенского. Профессор внезапно умер, а его вдова, Ваджира, около года жила с нами в Кумб Спрингс. Я знал, что Шивапури-баба был великим мудрецом около 130 лет от роду, жившим в горах Шиварупи у подножья Гималаев в Непале. От другого ученика Успенского, Хью Рипмана, я слышал, что Шивапури-баба живет в Непале, невдалеке от Катманду, и доступен для приезжих, но никогда серьезно не думал, что могу поехать к нему или хотя бы захотеть увидеться с ним. Таким образом, «приглашение» было и неожиданным, и нежеланным. Пораздумав, я понял, что оно имеет смысл. Я нуждался в совете человека, одновременно мудрого и невовлеченного, а Шивапури-баба был как раз таким человеком.
Путешествие стало возможным благодаря нескольким неправдоподобным совпадениям, и во время пасхальных праздников 1961 года мы с Элизабет и близким другом Патом Терри-Томас отправились в Катманду. Я рассказал об этой поездке и о втором своем визите, состоявшемся в 1962 году, в книге «Длительное паломничество» ["Long Pilgrimage"]. Сам Шиварупи-баба предложил, чтобы я написал о его учении, а его главный последователь Такур Лал Менандхар предоставил в наше распоряжение свои собственные записи. Я понял, насколько эта задача была для меня необходима, поскольку мой ум вновь открылся к Индийской духовности, которой я пренебрегал почти что сорок лет со времен изучения санскрита с доктором Канхере. Шивапури-баба
был универсалом. Он находился за различением учений и религий и достиг освобождения от условий личного существования, но при этом он оставался йогом и считал своей священной книгой Бхагават Гиту. Быть рядом с ним означало уверенность в возможности освобождения. Случайно во время моего второго приезда он подтвердил, что, хотя повиновение в субудском смысле необходимо, оно бесполезно без самодисциплины. В самом деле, все его учение о Правильной Жизни может быть сведено к тройной дисциплине тела, ума и духа. Несмотря на наше короткое общение, Шивапури-баба имел решающее влияние на мое развитие. Неожиданность и кратковременность защитили меня от моей постоянной привычки с головой окунаться в любую деятельность с кажущимся высоким потенциалом достижений.
Шивапури-баба заронил в мой ум убеждение, что мне предназначено «здесь и в этой жизни», как говорил Будда, достичь трансформации сущности, которую обещал мне в 1949 году Гурджиев: «Не останавливайтесь на Рае, ищите путь в Солнечный Абсолют». В первый раз это стало для меня больше, чем отдаленное предсказание.
Я возвращался домой через Турцию. Взобравшись на галерею Св. Софии, откуда в 1919 году я впервые наблюдал Ночь Силы, я увидел, как постепенно таяла моя тогдашняя уверенность. Одно за другим исчезали мои убеждения, и вновь и вновь я оказывался лицом к лицу со своим тайным миром. Мои повторяющиеся ошибки и заблуждения возникли перед моим внутренним взором, и я увидел жалкое сочетание слабостей и амбиций, ложной скромности и внутреннего упрямства, которые вели меня от одной беды к другой. Но я видел и уверенную руководящую силу. Каждая катастрофа являла собой гибель какой-то части меня, но вслед за ней неминуемо наступало возрождение. Внешне моя жизнь представляла собой череду несбывшихся надежд, но внутренне шаг за шагом совершалось освобождение от ложной надежды на внешнее и растущая уверенность во внутреннем. Шивапури-баба сместил равновесие в мою пользу.
В одной из бесед с ним я поинтересовался, что он думает насчет моей растущей необходимости присоединиться к католической церкви. Он говорил о религии как о прибежище тех, у кого недостает сил следовать путям Господа и отметать все остальное. Поэтому я был не готов услышать заверение, что для меня это был правильный путь. Он сказал, что через Христа я найду Реализацию Бога. В 26 главе я описывал мой первый опыт следования уставу Бенедиктина в Св. Вондрилле. Я был счастлив, когда имел возможность провести там несколько дней или даже
